Брат Илья Дьячков рассказывал о Леониде: «Он родился перед самой войной, в 1939 году. Его отец только вернулся с Финской войны, а в начале Великой Отечественной попал под трактор, работая на Кировском заводе. В армию он уже потом не попал, и семью эвакуировали в Свердловск, где было налажено производство танков. Отец работал там начальником цеха по производству двигателей. Леня уже в те годы, а было ему лет пять, выступал перед ранеными с концертами, стихи читал».
Леонид Дьячков окончил в 1961 году Ленинградский театральный институт имени Островского, и сразу после его окончания попал в труппу Театра имени Ленсовета. С 1984-го по 1986 годы Дьячков был актёром киностудии «Ленфильм», а с 1986-го по 1988 годы - актёром театра имени Пушкина (ныне - Александринский театр).
Однокурсник Леонида Дьячкова актер и режиссер Олег Зорин рассказывал: «У него уже тогда был свой особый внутренний мир, очень богатый и разнообразный. Видно было, что там все бурлит, кипит, и это определило его дальнейшую судьбу. Борис Вульфович нас учил, что когда герой молчит на сцене, он мысленно разговаривает с партнером, возражает, соглашается. Нас этому обучали, мы делали специальные этюды. Леонида Николаевича учить этому не надо было, у него все время в глазах шел этот внутренний монолог».
В кино актёр дебютировал в роли Валетова в фильме Сергея Микаэляна «Принимаю бой», снятом в 1962 году, и вышедшем на экраны в 1966 году. После этого дебюта молодой Дьячков стал востребованным актером. Его пригласила сняться в картине «Крылья» кинорежиссёр Лариса Шепитько, после этой работы в 1971 году она вновь сняла Дьячкова в главной роли в своём фильме «Ты и я», где его партнерами стали Юрий Визбор и Алла Демидова, Наталья Бондарчук и Леонид Марков.
Режиссер Борис Гершт рассказывал: «Его очень любили в городе и в театре тоже любили. На спектакли с Дьячковым люди ходили. Была потребность в хороших людях, которых он играл, он играл искренне и честно. В 70-е Дьячков чрезвычайно много играл в театре и снимался. Он был полон уверенности в собственных силах, пытался выйти за рамки закрепившегося за ним амплуа. В 1971 году на сцене театра Ленсовета Дьячков поставил как режиссер и исполнил главную роль в «Преступлении и наказании». В 1978 он играл Лопахина в постановке «Вишневого сада». Дьячков в это время отчетливо тяготел к классике, к серьезным и сложным ролям, но получал их крайне редко».
За Дьячковым закрепилось амплуа социального актера. Его герои в театре и кино оказывались в центре дискуссий о проблемах современности. В 1971 году в театре Ленсовета в пьесе «Человек со стороны» Дьячков сыграл роль Алексея Чешкова. Это было стопроцентное попадание в образ героя своего времени.
Лев Лурье в фильме о Дьячкове рассказывал: «Леонид Дьячков становится киноартистом в шестидесятые годы. Это совершенно новый, востребованный в оттепельные годы тип. Не очень красивый актер, похожий на Гоголя, довольно немногословный, мрачный, все, что называется, внутри, подводная часть айсберга. Какая-то значительность внутренняя. И снимают его лучшие молодые режиссеры – Шепитько, Климов, Тодоровский, Митта. К началу семидесятых Леонид Дьячков известен кинозрителям всей страны. Дьячков берется за самые разные роли. У Элема Климова в «Похождениях зубного врача» он играет незадачливого жениха. В фильме «Гори, гори, моя звезда» исполняет роль предателя Охрима. В «Крыльях» Ларисы Шепитько – он летчик. В другом фильме того же режиссера – «Ты и я» – уже нейрохирург. Его скупая манера игры позволяет воплощать разные характеры, но все персонажи Дьячкова заряжены энергией какой-то особой внутренней силы».
В 1974 году Дьячков снялся в фильмах «Премия» и «Самый жаркий месяц», позже – еще в ряде картин, но в дальнейшем, к сожалению, на главные роли режиссеры приглашали его очень редко. Режиссер Борис Гершт рассказывал: «Все время было такое ощущение, что у Дьячкова какая-то буря внутри, этим он и был интересен, потому что он не был плоским положительным героем. Даже в общем, даже иногда в почти плоских положительных ролях. Он умел насыщать положительного героя какими-то человеческими чертами. Играя, скажем, партийца, Леня никогда не был человеком, который впереди себя нёс партийный билет».
В 1980 году Дьячкову было присвоено звание народного артиста. Официальное признание актерских заслуг пришло, когда самого Дьячкова больше интересовала режиссура. В театре он пытался провести постановку пьесы по мотивам шекспировского «Отелло» и толстовского «Живого трупа». Он увлеченно репетировал с актерами, но на репетициях все закончилось, и постановка не состоялась.
Актриса Лариса Луппиан рассказывала: «Я училась у Владимирова, он все делал широкими мазками, мы никогда не разбирали ничего подробнейшим образом, у нас никогда не было детального знакомства с пьесой. А Леонид Николаевич работал именно так. У него была замечательная школа Зона. Помню, Леонид Николаевич мне сказал: «Вы не обучены, Вас ничему не учили». Я очень удивлялась: «Как это нас ничему не учили, мы же играем в театре! По-моему, неплохо играем, все у нас получается». Он ответил: «Вы ничего не знаете, надо работать над пьесой». Я действительно стала у него учиться и поняла, что мы пропустили очень важный этап в нашем обучении».
Режиссерские проекты Дьячкова в театре Ленсовета были забракованы. Он не получал ролей, которые действительно хотел бы играть, и репертуар его не устраивал. Создалась невыносимая для работы обстановка, и Дьячков был уверен, что театр гибнет, и его нужно спасти. Дьячков обратился в Управление культуры, предложив назначить его режиссером труппы вместо Владимирова. В результате на худсовете театра его признали профнепригодным и уволили. Он со скандалом ушёл из театра, сказав на прощание коллегам: «Я актёр голливудского масштаба, а тут у вас...»
Лев Лурье рассказывал: «В 1970-е годы Театр имени Ленсовета необычайно популярен. В кассу всегда очередь, билетов не достать. Потому что Владимиров выбирает новый путь: театр становится театром мюзикла. Здесь танцуют, здесь прекрасно движутся, здесь всегда праздник. Для этого нужен определенный тип артиста. При всей успешности Театра имени Ленсовета и при всем таланте Дьячкова их пути должны были разойтись. Леонид Дьячков обивал пороги Управления культуры, места, где решали вопросы о назначении режиссеров ленинградских театров, но это совершенно бессмысленно. Режиссеров назначают не по просьбам артистов. Сама идея, что можно как-то изнутри что-то изменить – это типичная идея честного коммуниста. Леонид Дьячков играл честных коммунистов и верил в коммунистическую мораль. Но к этому времени, к середине восьмидесятых годов, честный коммунист – это какая-то страдательная, гоголевская фигура, напоминающая капитана Копейкина. Только унижение и никакого результата».
Личная жизнь актера тоже была не слишком удачной. Он развелся с первой женой, и переживал развод очень болезненно. На работу в другой театр Дьячков так и не устроился. Одновременно перестали поступать предложения сниматься в кино. А вскоре в автомобильной катастрофе погиб единственный сын Дьячкова - красавец и выпускник театрального института. Не успел актер оправиться от своих несчастий, как новая беда не заставила себя долго ждать: от рака умерла его вторая жена - Инна Варшавская.
Илья Дьячков рассказывал: «Он получил «волчий билет». Сейчас, может быть, никто себе не представляет, что это такое, когда ты понимаешь, что работу ближе Новгорода ты не найдешь, а в Новгород тебе никак не доехать, потому что у тебя нет машины. Машин тогда не было ни у кого. В результате, Леня не мог устроиться ни в один театр, снимался на Свердловской киностудии, которую теперь мало кто знает, в Минске, еще где-то. С точки зрения заработка это полный кошмар. Еще недавно успешный и популярный актер Леонид Дьячков оказывается на обочине жизни. Выдавленный из профессии, он переживает и личную трагедию. Гибнет в автокатастрофе его двадцатишестилетний сын. Умирает от рака жена, актриса Ирина Варшавская. Он уходит в себя. Занимается живописью, пишет пьесы, которые никто не поставит. В попытке осмыслить свою жизнь, разбившуюся на куски, создает мемуары – «Внутренний монолог актера на социальные роли».
В 1986 году, после двух лет безработицы, Леонид Дьячков устроился в Академический театр драмы имени Пушкина. Это было не самое лучше время для Александринки - Пушкинский театр переживал в это время глубочайший кризис – отсутствовала режиссура и внятная репертуарная политика. В результате только роль Сталина в перестроечном спектакле «Вожди» стала для Дьячкова успешной.
В 1989 году Леонид Дьячков женился на художнице по костюмам Татьяне Томошевской, и они переехали в новую квартиру в дом, расположенный неподалеку от Троицкого собора. Актер посещал собор почти каждый день, пытаясь найти объяснение постигшим его несчастьям. Театр, который всегда был для Дьячкова смыслом существования, переживал глубокий кризис. Дьячков пытался ставить собственные спектакли и участвовал в работе Пушкинского Центра Владимира Рецептера.
Татьяна Томошевская вспоминала: «На концерте в «Октябрьском», Лёню за кулисами ударило по голове балкой. Было лёгкое сотрясение, потом вроде прошло. Вместе с Рецептером он работал над постановкой «Маленьких трагедий» Пушкина. Он был занят в каждой трагедии. Артисты рассказывали - как он репетировал, как это было интересно. Но однажды я приехала, а он прямо на репетиции становился на колени молиться Богу, кричал какие-то слова Ельцину - понятно было, что что-то с ним случилось. Потом в больнице сказали, что у него был инсульт на ногах, что какая-то гематома давит на сосуды. Тогда он стал неделями не спать ночами, а только говорил, говорил: высказывал все обиды на Владимирова, на то, что творилось в театре. Остановить это было невозможно, он не ел, не пил, только говорил и говорил. А потом оказалось, что у него опухоль в мозгу. Весной 95-го лёг он в больницу, вышел успокоенный, всё молился. Вообще, был глубоко верующим человеком, он ещё до того, как церкви в моду вошли, веровал. Был талантлив во всём... В ночь перед самоубийством мы долго разговаривали, он всё повторял: «Гореть мне в геене огненной». В один из самых тяжёлых дней всё стоял, смотрел на Троицкий собор из окна. Я ему говорю - сходи, помолись, побудь один с Богом. Он вернулся из собора и говорит, что нам надо обвенчаться. Так и не успели...»
В октябре 1995 года по телевидению показали несколько фильмов с участием Дьячкова. Вечером 24 октября он посмотрел фильм «Ты и я», в котором его герой стоял на балконе перед выбором - жить или не жить? Осенним пасмурным утром следующего дня Леонид Дьячков проводил жену на работу, пасынка - в школу, выгулял собаку, сходил в магазин, убрал продукты в холодильник и выбросился с балкона свой квартиры на четвертом этаже в доме №7 по Измайловскому проспекту в Санкт-Петербурге. На листке, который он положил на середину кухонного стола, Леонид Дьячков написал: «Пора...»
Татьяна Томошевская рассказывала: «Он сидел дома, что-то писал, ходил бесконечно, говорил. Потом стали приходить к нему все ушедшие: Владимир Высоцкий, Лариса Шепитько. Потом он вдруг мне сказал: «Меня скоро не будет, а тебе от твоей сестры достанется!» Через два года Тоня и ее муж умерли, а дети остались со мной. То есть он как бы предвидел».
Алиса Фрейндлих рассказывала: «Артисту в простое всегда тяжело. Но женщине-актрисе полегче. Можно уйти в семью, в детей... А тут ещё за несколько дней до Лёниного самоубийства ряд его фильмов ранних прокрутили по телевидению. На фоне теперешнего кризиса в кино это, конечно, не могло не нервировать... Лёня был одним из самых талантливых на нашем курсе. Мы вместе учились в Ленинградском институте театра, музыки и кинематографии. Наш руководитель, профессор Борис Вольфович Зон, очень его любил. И очень за него боялся. Ведь Лёня был «вещью в себе». Он все свои провалы и неудачи переживал в себе. А когда долго копишь обиды, взрыв неизбежен...»
На панихиду по актёру пришло много людей и очень мало актеров - коллег покойного. В день похорон Леонида Дьячкова руководство Александринского театра, в котором он играл, не отменило репетицию, и актёры не смогли прийти на кладбище.
Писатель Даниил Гранин рассказывал: «Есть такие люди, которым нужна тишина, книги, углубленность. Они не отворачиваются от мира, они просто болеют за него уединенно. И, кстати, выход могут найти в таком уединении. На Руси таких людей всегда опекали - в монастырях, например. Да и сегодня в цивилизованных странах им помогают выжить разные фонды, гранты, стипендии. И это все вранье, что ТАМ действует принцип «человек человеку волк». Иначе бы немцы не приезжали к нам с деньгами для поддержки писателей-блокадников. Если мы хотим сохранить душу, нужно сохранить настоящее искусство, таких людей, каким был Леня Дьячков. Без настоящей работы, так же, как и без настоящего общения с близкими по духу людьми, творческие люди гибнут. Мужчины не выдерживают «творческого вакуума» чаще. Они уходят, аккуратно прикрыв за собой дверь, сходив в магазин и выгуляв собаку. Им кажется, что они завершили свои земные дела. Но так ли это? Есть такой тезис в психиатрии: «Мы защищены от самоубийства настолько, насколько социализированы». То есть чем больше у нас контактов, чем больше общения, тем легче будет нам в самые трудные минуты.
Леонид Дьячков был похоронен в Санкт-Петербурге на Волковском православном кладбище.
В 1998 году Леонид Филатов подготовил о Леониде Дьячкове передачу из цикла «Чтобы помнили».
Источник
