После премьеры сказки 12-летний актер Гарик Клименков - так его прозвала Фаина Раневская - проснулся знаменитым.
…Мальчик-паж тоже нашел свое счастье. Он вырос, стал настоящим волшебником и однажды влюбился в дочку Золушки. Они жили долго и счастливо, а умерли в один день... Именно так должны заканчиваться все добрые сказки.
Но в жизни все иначе.
…Запущенный сад в Крыму, в десятке километров от Бахчисарая. В этом странном месте не ловят мобильники. Тропинки заросли травой. Скрипят ступени старого дома — простуженно, будто кашляют. Нас тут никто не ждет.
Здесь тихо умирает 70-летний Игорь Афанасьевич Клеменков, сыгравший когда-то в киносказке “Золушка” роль юного пажа.
Много лет назад он бежал от мира. От Невского проспекта, где жил с самого раннего детства. А может, и от самого себя...Почему?
Наверное, волшебники тоже иногда устают делать чудеса.
* * *
Эффектная дама, моложавая, но с седыми волосами, останавливает нас возле входной двери, на границе солнечного света и сумрачной темноты неприветливого дома.
Это Ирэна Викторовна Клеменкова, супруга.
— Вы к Игорю Афанасьевичу? — интересуется она и тут же добавляет: — А я вас к нему не пущу. Муж никого не хочет видеть. Он очень плохо себя чувствует, а точнее сказать — он покидает этот мир. Мне кажется, что осталось всего несколько дней или недель. Нет, я ничего не могу поделать. У него пропало желание жить, так случается…
Еще несколько лет назад жители Бахчисарая частенько видели на улицах пожилого мужчину с окладистой бородой и светящимся мальчишеским взглядом. Тот приезжал в городок на стареньком велосипеде, едва только солнце поднималось над горизонтом. А возвращался затемно, когда дорога таяла в кисельном тумане.
Впрочем, дорога ему была не нужна.
Старик был почти слеп. Он ехал на ощупь.
Как-то он колол дрова, и случайная щепка, отскочив от полена, попала в глаз. Срочное хирургическое вмешательство могло бы спасти зрение. Но на операцию он не согласился. Хотя жизнь вслепую практически потеряла всякий смысл. Он был гитарный мастер, этот старик, когда-то один из лучших в стране. Его имя занесли в большую энциклопедию гитарного искусства и в справочник “Художественный фонд России” на английском языке. Великая аргентинская исполнительница Мария Анида и “вторая гитара мира” Алирио Диас оставили добрые отзывы о его инструментах.
И хотя за свою долгую жизнь старый мастер создал всего 15 гитар — каждая из них являлась настоящим чудом. Но вовсе не из-за этого Игоря Афанасьевича Клеменкова помнили люди.
“Я не волшебник, я только учусь!” — самая знаменитая фраза из “Золушки”. Худенькая рука в старинной гофрированной манжете протягивает героине хрустальную туфельку.
Занавес. Хеппи-энд.
После премьеры сказки 12-летний актер Гарик Клеменков — так его прозвала Фаина Раневская — проснулся знаменитым. Мальчишка мог еще сниматься и сниматься — но сам не захотел. Его позвала музыка.
* * *Первая послевоенная весна. Первый детский фильм, который делают в СССР по западной сказке. До этого экранизировали только русские народные — “Кощея Бессмертного”, “Василису Прекрасную”…
Вечный сюжет о бедной девочке, добившейся своим трудом королевской короны, хотели снимать в цвете, на трофейной немецкой пленке. Для героини специально сшили два прелестных платья: в розовом, дебютантки, она должна танцевать во дворце, в белоснежном — выходить замуж за Принца.
Оружие для рыцарей — настоящее и тяжеленное — привезли из разрушенного тевтонского замка. Для массовки в феерической сцене королевского бала приготовили шикарные туалеты — три тысячи костюмов берлинского театра конфисковала советская армия в 45-м. Тяжелая парча и нежный панбархат целый год до начала съемок пропылились на складе.
Собственно говоря, “Золушку” сняли потому, что выбросить эти роскошные и никчемные наряды просто так было жаль. Но — буйства красок не получилось, фильм остался черно-белым, допотопная техника подвела.
Может, оно и к лучшему.
По сказке Золушке едва-едва сравнялось шестнадцать лет.
Актрисе Янине Жеймо стукнуло уже 38.
— Ее руки на крупном плане выдавали истинный возраст, пришлось сшить для героини высокие белые перчатки, — вспоминал Игорь Афанасьевич Клеменков. — Но в остальном Янина Болеславовна вела себя как обычная девчонка, в перерыве между съемок мы залезали с ней в карету-тыкву и болтали. Я лузгал семечки, Золушка курила “Беломор”. С ней было легко и просто, я был очарован, по-детски влюблен…
Когда в 15 лет Игоря Клеменкова пригласили на пробы в его последний фильм “Звездочка”, он посмотрел на свою будущую партнершу и… обмер. Перед ним предстала юная Янина Жеймо. Девушку звали Наденькой. Она была старше Игоря, уже училась на актрису и не обращала на молоденького ухажера внимания.
Гарик разрыдался, вышел конфуз, и из картины его убрали. Свою первую любовь — будущую кинозвезду Надежду Румянцеву — он так больше и не увидел.
Доброй феей-крестной в “Золушке” стала Варвара Мясникова, постаревшая Анка-пулеметчица из “Чапая”. А мачеху сыграла гениальная Фаина Раневская. “Я повешусь, немедленно ищите мое кольцо. Оно одно стоит всего вашего сраного фильма”, — сотрясал ее бас окрестности Риги. На натурных съемках гранд-актриса, ко всеобщему ужасу, потеряла любимый перстень. Драгоценность была старинной, невероятных масштабов, с секретными масонскими надписями по диаметру. Киногруппа в его поисках ползала на карачках, просеивая сквозь пальцы траву и пыль. Работа была сорвана — без кольца эксцентричная звезда отказывалась играть мачеху.
“Гарик, какой же ты голодный и щупленький, скушай, детка, бутерброд”, — восклицала великая актриса в добром расположении духа, когда пропажу наконец нашли. Раневская взяла единственного ребенка в группе под личную опеку.
Не выбирая выражений, ругалась она с “его величеством” Эрастом Гариным. “Хераст, ты — хам! Как ты посмел появиться перед женщиной и невинным ребенком голым?” — закатила она затрещину королю, когда тот заглянул в гримерку в одних кальсонах.
— Гарин обиделся и ушел со съемок, — вспоминал Игорь Афанасьевич. — Мы снимали как раз сцену бала, уйму людей из массовки собрали вместе — и тут такая незадача, артист пропал. Его нашли в пивнушке, вокруг толпился народ. “Кто хочет чокнуться с королем?” — своим неподражаемым голосом вопрошал пьяненький Гарин, закутавшись в пурпурную мантию.
“Я не волшебник, я только учусь!” — эта фраза пажа так и осталась самой запоминающейся. Хотя ее продолжение в пьесе Шварца звучало по-другому: “Но любовь помогает нам совершать настоящие чудеса!”
Где-то наверху решили, что 12-летний ребенок, свободно говорящий о взрослых чувствах, — это уж слишком. И вполне в духе времени любовь заменили на нейтральную дружбу…
* * *— А вы знаете, что в фильме мальчик-паж женился на дочке Золушки? — интересуюсь я у Ирэны Викторовны Клеменковой.
— Вы хотите узнать, кем была моя мать? — улыбается она в ответ. — Я дочка выдающейся гитаристки Лилианы Гвидоновны Седлецкой. Вообще, моя жизнь чрезвычайно интересна для описания. Я могу дать интервью не хуже мужа.
Мы сидим в зале ее дома. Хозяйка прекрасно поет и прочувственно играет на гитаре, которую сделал Игорь Афанасьевич.
Сам Клеменков закрыт в соседней комнате. Слышно, как там скрипят половицы. Колышется занавеска, закрывающая в двери лаз для кошки Ассольки. “Это от соседей шум, Игорь Афанасьевич почти не встает”, — уверяет Ирэна Викторовна.
По ее словам, муж давно ничего не ест и не пьет. Исхудал до костей. Поднимается он в шесть утра, но уже через несколько часов уходит к себе в комнату и запирается там.
— Он ложится на кровать, набрасывает на себя одеяла и не хочет ни с кем разговаривать. Отключается от мира, в этот момент достучаться до него невозможно. Я ведь говорила ему, что приедут журналисты. А он в ответ: “Никого ко мне не пускай!” — и опять дверь на замок.
Работать Игорь Афанасьевич вроде бы тоже не может — глаза не видят. Поэтому его гитарами занимается Ирэна Викторовна, полирует их — она уже и рецепт лака придумала.
Хозяйка наигрывает нам затейливую мелодию на самой дорогой из гитар, с объемным и гибким звучанием.
— Эта работа Игоря не имеет цены, — печально объясняет она. — Муж делал ее четверть века. Из 300-летнего стола палисандрового дерева, который принадлежал императорской семье. Когда мародеры грабили царские покои, вещичку тайно, по частям, вынес личный мастер графа Шереметева. Игорь познакомился с этим человеком много лет спустя в Новгороде, когда тому уже было почти сто лет. Старик отдал драгоценный стол Игорю, когда понял, что умирает… Из поверхности стола муж вырезал гитару. Но сейчас мы в таком положении, что я хочу ее продать. Вот только не продешевить бы. Предлагать ее первому встречному не хочется, мне надо обязательно найти Андрея Макаревича…
— Но зачем? А ваш муж согласен?
Ирэна Викторовна горестно вздыхает: “Ах, свет моих очей, у меня просто нет другого выхода. Если бы вы знали, как это тяжело — жить с восторженным мальчиком-пажом…”
Общеизвестно, что все мужчины женятся на Золушках.
Мачехами они становятся уже потом, в зависимости от обстоятельств.
С будущим мужем Ирэна познакомилась, едва ей сравнялось 17 лет. Игорю Афанасьевичу было 32 года. Она пришла к нему учиться играть на гитаре. Томная девушка с роскошными каштановыми волосами, она сразу поняла, что Игорь — ее судьба. И никуда его от себя больше не отпустила.
Сам Игорь Афанасьевич, по словам его жены, осознал свое счастье гораздо позже. “Он красиво говорил, возвышенно, о вещах необычных — любая на моем месте потеряла бы голову от такого идеалиста, — вздыхает Ирэна Викторовна. — Игорь входил в секретное теософическое общество Ленинграда, неизведанное его всегда привлекало. Но в те времена тайные оккультные знания находились под запретом. Хотя муж не боялся преследований властей, за что и пострадал: в 53-м, еще до знакомства со мной, его чуть не посадили, пришлось бросить пятый курс историко-филологического факультета и бежать…
Бедность. Неприкаянность. Вечные скитания. Таков удел всех чародеев. И женщин, которых они выбрали в свои спутницы.
“Я любила его, самоотверженно, без сомнений, и поэтому не замечала трудностей, — утверждает Ирэна Викторовна. — Моей любви хватало на двоих. Вот только непонимание окружающих меня убивало. Вокруг одни шариковы, я задыхалась, люди превратились в животных. “Вы не знаете себе цены”, — говорили мне друзья, а в Ленинграде грязь и тоска. Я ведь талантливая певица и актриса. Но приложить свои способности было негде. Мы решили уехать из тех мест, чтобы наконец обрести покой. Долго жили в Эстонии, в Пярну, — но и там оказалось так же, как и везде, скучно и неприкаянно. Лет пятнадцать назад приехали сюда, в Бахчисарай. Думала, что хоть здесь вздохнем свободно. Но увы… С местными жителями никаких точек соприкосновения. Я всегда была в жесткой оппозиции, от этого и нахлебалась с мужем предостаточно.
По слухам, единственный сын Клеменковых занялся бизнесом и наделал долгов. Отец был против его дел, но его никто не спрашивал. Младшему Клеменкову пришлось спешно покинуть родной дом. Для того чтобы остаться живыми, семья распродала старинные инструменты, принадлежавшие Игорю Афанасьевичу, кукольный театр “Светлячок”…
Кукол-марионеток мастерила Ирэна Викторовна. Приглашала деревенских детей, ставила с ними спектакли. Куклы из папье-маше кажутся похожими на нее, как родные дочки.
Сейчас остались только единичные экземпляры. За них много не дадут. Нет больше и чудесной сказки про Золушку. Ее тоже продали.
— Даже мальчика-пажа себе не оставили? — интересуемся мы.
— В моей сказке не было пажа, — поясняет Ирэна Викторовна. — Я, свет моих очей, использовала другую литературную основу.
“Свет моих очей” — любимая присказка хозяйки.
* * *“Игорь всегда был таким — загорается от любой идеи, а затем разочаровывается... Из-за этого он много страдал и в один момент перестал верить в людей, ушел в себя как в скорлупу”, — уверены настоящие друзья.
В 96-м году, когда праздновали 50-летие “Золушки”, Игорь Афанасьевич съездил в Москву. Он решил обойти тех героев фильма, кто еще жив.
Ему было так одиноко…
Он нашел в Петербурге квартиру Марианны — младшей дочери мачехи. Заглянул к ней с цветами, а посреди комнаты — гроб. “Старушка-актриса вчера умерла”, — грустно объяснили соседи.
Вскоре выяснилось, что в живых из сказочных героев никого не осталось. Где-то в Америке живет припеваючи помощник режиссера, эмигрировавший 88-летний Давид Вайнштейн. Изредка он звонит Клеменкову, поздравляет с праздниками.
— В тот приезд мы предложили Игорю Афанасьевичу остаться в Москве, пожить в мастерской у художника, подлечиться. Устроили даже на консультацию к глазникам из федоровской клиники, но он долго здесь не выдержал — так был расстроен и несчастен, — вздыхает Анатолий Олешко, московский друг Клеменкова.
Вернувшись в Крым, Игорь Афанасьевич пал жертвой очередных аферистов. Американские ученые якобы надумали открыть в деревеньке Счастливая, в Куйбышевской долине, что близ дома Клеменкова, чудесную школу. “Будем учить деревенских ребятишек играть на ваших гитарах, получим большой денежный грант. А пока то, как вы делаете инструменты, запишем на видеокамеру”, — уговаривали новые товарищи. Они привезли с собой какие-то приборы, вычислили ими, что в волшебной долине необыкновенное космическое свечение и чрезвычайно целебный воздух. Показания сняли на счетчик, работу Клеменкова на пленку — и уехали…
А Игорь Афанасьевич до сих пор надеется на чудо.
Вот только ждать его он уже перестал.
“Как-то он привез к нам домой в подарок родителям двух гусей. Просто так. Он вообще любил делать такие неожиданные сюрпризы, — вспоминает Алиме Сулейманова, юная жительница Бахчисарая. — Мы с ним болтали обо всем на свете, так с другими взрослыми не поговоришь. И вот смеркается, он садится неизменно на свой велосипед и уезжает: “Мне пора. Столько дел не переделано!” Не может быть, чтобы Игорь Афанасьевич умирал. Мне кажется, что его можно возродить к жизни, должен же быть хоть какой-то волшебный способ, чтобы он опять поверил людям. Помогите ему, пожалуйста…”
“Только не надо его жалеть. Жалость — последняя ловушка дьявола, — отрезает Ирэна Викторовна. — Уж поверьте, моя жизнь с ним тоже достойна сочувствия. Если Игорь что-то еще делает, смотрит своим кусочком зрения, дышит — то только благодаря моим усилиям. Я его опора, без меня он никуда. Хоть на старости лет он это понял. А то ведь все метался, настоящее чудо искал, высший смысл. Мне все время приходилось его догонять и сдерживать. Это не для интервью, конечно… А сейчас ему нужно только одно — покой”.
Ирэна Викторовна провожает нас прямо до калитки. Заботливо машет рукой, внимательно наблюдает, как трогается машина. “Про-щай-те-е-е!” — ее голос тонет в счастливой долине.
Неужели мы так и покинем Бахчисарай, не повидав старого мастера?
Неужели это и есть тот покой, что он заслужил?
* * *На следующее утро мы снова вернулись к дому Клеменковых. Надежды уговорить Ирэну Викторовну показать нам мужа уже не было. Оставалось дождаться, пока хозяйка покинет дом. И прокрасться туда тайно.
— Игорь Афанасьевич, пустите нас, пожалуйста, — стукнули мы камешком по окошку его мастерской, где тлел свет настольной лампы.
Окно приоткрылось. Скрипнул засов. Стало слышно, как капает на кухне из неприкрытого водопроводного крана вода. Кап-кап…
Нет, это жизнь уходила по каплям...
Перед нами стоял живой труп. Хозяин дома — исхудавший, с почерневшим лицом — еле держался на ногах. Его тень по стеночке медленно доползла до ближайшего стула.
Молчание затянулось. Человек, открывший нам дверь, с трудом произнес: “Спасибо, что приехали. Только все это не нужно. Нет смысла-то… Жизнь прошла зря. Все зря. Есть не могу, желудок не переваривает. По десять часов пища в горле стоит. Умираю я, что и говорить. Скоро все будет кончено. Но мне не страшно, уже не страшно…” Он отвернулся к стене, и стало понятно, что нам тут делать нечего. Светлого мальчика-пажа, к которому мы приехали в гости, нет. Сказка кончилась.
И волшебная палочка не поможет. Настоящие чудеса способна сотворить только любовь, в волшебной стране.
Но за всю жизнь человек может попасть туда лишь на 9 минут и 10 секунд. И ни мгновением больше.
Это время истекло…
На пороге своего дома, на границе света и темноты, старый актер и музыкант посмотрел на нас грустными слепыми глазами: “Пожалуйста, простите меня за то, что я так и не смог стать счастливым…”
Занавес. Хеппи-энд.
Мальчишка мог еще сниматься и сниматься - но сам не захотел.
Его позвала музыка.
Фотографии на памятнике нет.
Простите за штамп, но очень хочется показать в который раз его милое юное лицо, пусть и раскрашенное демонами современной кинематографии.
