Талисман Песок - Цезарь. Андрей Цаплиенко

Ничего , если я о собаке?
Талисман Песок Цезарь был убит осколком мины.

Огромный мохнатый кавказец совал свой влажный нос в пахнущую порохом ладонь. Словно, хотел спросить: «Эй, человек, ты же умный. Скажи, когда зто все закончится?» Но человек не знал. Он смотрел вокруг, пытаясь увидеть хоть одно целое здание на улице. Построенные со вкусом дома глядели на человека и пса черными глазницами окон с выбитыми стеклами. Разрушенные стены, вырванные с корнем заборы. Битый кирпич на улице. Рваный металл осколков. Всего этого становилось больше день ото дня. Человеку нечего было ответить собаке.
Пес к бойцам прибился случайно. Возможно, когда-то он был надежным сторожем хозяйского дома с богатым интерьером, грозой воров. Но хозяин убежал от войны, бросив пса на милость судьбы. Да и дома тоже не было. Руины. Пес догадался, что его спасение в человеке. И он не ошибся. Люди в грязном зеленом камуфляже любили его, мохнатого и подобревшего зверя.
- Да, все вокруг меняется, - посмеивался невысокий человек в черной шерстяной феске. – На войне звери добреют, а люди, наоборот, звереют.
Этот человек пах порохом, машинным маслом и массой других всевозможных запахов, которые раньше пес терпеть не мог. А вот теперь, едва уловив ароматы незнакомого человека, он тут же выскакивал из-под согнутых створок металлических ворот и бежал настречу. Человек приносил ему еду и приятно трепал за ухом. С ним можно было поиграть, встав на задние лапы и уперев передние в грудь. Пес раскрывал пасть и покусывал нежно человека за предплечье. Он мог бы запросто одним щелчком челюстей переломить руку, но не делал этого. = Ага, не кусай руку дающего, - смеялся человек в шерстяной феске и трепал толстую шею зверя.
Вскоре, после очередного обстрела, пса пришлось забрать из этого дома в соседний. Таких людей, в камуфляже и фесках, там было много. От каждого пахло маслом, порохом и металлом. Лязгая своим снаряжением они ходили туда-сюда, то покидая здание, то возвращаясь в него. Движение не прекращалось ни днем, ни ночью, как не прекращался гул и грохот от обстрелов в поселке. Но пес, даже в этом калейдоскопе звуков и запахов, безошибочно находил тот, который принадлежал его другу. Впрочем, все люди в этом доме стали его друзьями. Этот, в феске, был его первым, а, значит, и главным.
- Как же нам звать тебя? – спросил, глядя в собачьи глаза, его друг.
- Кажется, его Цезарем звали, - с сомнением подсказал другой боец.
- Ты Цезарь? Цезарь? – позвал главный друг.
Пес, высунув язык, преданно глядел на него.
- Ну, значит, будешь Цезарь, - твердо сказал друг.
Пес дружелюбно махал хвостом, словно соглашаясь с тем, что человек всегда прав, что бы он ни решил.
Мохнатый Цезарь чувствовал себя все увереннее и увереннее с людьми в камуфляже. Они перестали обращать внимание на далекие разрывы, и пес вместе с ними сохранял спокойствие.
- Идем, Цезарь, пройдемся, - бывало, приказывал ему главный друг, повесив на плечо автомат.
Небольшая группа людей совершала прогулку по поселку. Двигались перебежками, от дома к дому, часто прокладывая свой маршрут не по улице, а через развалины. И Цезарь послушно трусил за ними, то плетясь след в след, то забегая вперед. А иногда, услышав издалека мерзкий свист, люди падали на землю там, где шли. Обычно после этого что-то хлопало. Люди, послушав отголоски взрывов, поднимались. Перебежками двигались дальше. Прогулка длилась долго.
Но гораздо больше времени главный друг Цезаря мог проводить возле машин. Они все время нуждались во внимании, часто выходя из строя. Машины оставались без стекол или возвращались к дому с порванными колесами. А чаще всего их подтягивали на буксире и оставляли во дворе. И тогда человек в шерстяной феске вздыхал и, вооружившись всевозможными железными штуками, залезал в середину испорченных механизмов, после чего они, кряхтя и чихая, заводились. Иногда на это уходил час. Иногда целый день. Сколько бы ни длился ремонт, верный Цезарь крутился рядом с другом. Ну, правда, отлучался ненадолго по своим собачьим делам. Но вскоре возвращался, чтобы дождаться, когда его друг забудет о машине и примется трепать большую мохнатую голову за уши. Тогда можно встать на задние лапы, покусывая человека за плечо. Конечно, не сильно, не всерьез.
- Ах ты, зверюга, - смеялся друг.
Он пытался прижать Цезаря к земле. И это у него не получалось. Кавказец был сильным и быстрым зверем, умеющим подчиняться, но не любившим проигрывать.
Однажды вожак этой пятнистой человеческой стаи пришел домой в плохом настроении.
- Что случилось? – спросили его товарищи.
- В крайнем доме я увидел свежую лежку. Матрац перед окном. Рядом кирпичи. Стоят, как упор, возле матраца. Есть консервы. Что будем делать?
- Снайпер, - сказал человек в феске.
- Ясно, что снайпер, - подтвердил вожак. – Предлагаю на него поохотиться.
Люди в зеленом камуфляже принялись обсуждать, как лучше и правильнее охотиться на чужака. Решили выходить двумя группами, обходя крайний дом с флангов. Была зима, и бойцы приготовили белые маскхалаты, чтобы надеть их поверх камуфляжа. Они поднялись до восхода солнца и проверили свое снаряжение.
- А давайте Цезаря с собой возьем, - предложил человек в шерстяной феске. – Он же сторожевая собака. У него нюх огого какой! Может пригодиться.
- Отличная идея, - сказал вожак, и все с ним согласились.
«Смотри, Цезарь, не залай, не выдай нас», - потрепал его за ухом человек в черной феске.
Шли двумя цепочками, стараясь двигаться бесшумно. Цезарь неторопливо семенил рядом со своим другом. Обычно во время таких прогулок он потрепывал пса. А тут впервые не обращал никакого внимания на четвероногого товарища. И пес не совал ему нос в ладонь - чувствовал ответственность момента.
Две группы подошли к дому. Вожак приказал занять позицию и наблюдать. Бойцы выключили рации. Они заранее договорились, кто и как будет действовать в режиме полного молчания. Вокруг было тихо. Ночь показалась людям непривычно спокойной.
Дом стоял на окраине села. Это было довольно большое строение, целая усадьба с бассейном, зимним садом и чугунными химерами, примостившимися на каменных тумбах перед входом в дом. Здесь не было ни одного целого стекла, но, в отличие от соседних домов, крыша уцелела во время частых обстрелов. Бетонные перекрытия делали его надежным убежищем для военных. Но они сюда сначала заходили лишь для проверок. А потом перестали наведываться вообще. Но свежие следы на снегу говорили о том, что в доме бывают и другие посетители. Надо только было понять, есть ли сейчас кто-нибудь внутри.
Люди остановились и прислушались к звукам ночи. Они подходили, пробираясь через соседние разрушенные дома. Через дыры в бетонных и кирпичных заборах. Они знали этот поселок, как свои пять пальцев, и старались как можно больше знать о новых разрушениях. К обстрелам поселка относились, как к стихийному бедствию, неизбежному, но предсказуемому, от которого спасали надежные перекрытия в подвалах. В этом доме были именно такие. Но дом стоял на краю села. И, значит, был риск первыми встретить нападение со стороны врага. Но, с другой стороны, здесь нужно было делать наблюдательный пункт, чтобы вовремя засечь врагов. «Снова подтверждается главное правло позиционной войны», - думал командир, - «если ты не занял удобную позицию, то ее займет противник».
Цезарь, конечно же, не мог знать, о чем говорят и думают люди. Но его мудрые и сильные друзья всегода были правы. Он с ними, поэтому у него была еда и теплое место. Он знал глаза каждого из них. Он мог любого из своих могущественных друзей узнать по звуку шагов и помнил их запахи, у каждого свой.
И вот он почуял, что где-то недалеко есть чужой. Этот чужой носил одежду, похожую на ту, в которой ходили его мудрые друзья. Его руки пахли порохом и маслом, как у человека в черной феске. Но при этом Цезарь уловил, что этот человек был злым. Он был охотником, пришедшим за добычей. А добычей могли стать его друзья. Чужой охотился за ними.
Люди притихли, затаились. Цезарь вместе с ними постарался стать бесшумным, чувствуя важность момента.
Ветер подул со стороны большого города и принес запах дизельных моторов. Где-то далеко стреляли автоматы, одиночными и короткими очередями. Рядом было удивительно тихо. Но так думали люди. Цезарь слышал, как внутри здания дышал чужой. Чужой тоже старался быть незаметным и неслышным. Цезарь посмотрел на людей. Они этого чужого не слышали. И он решил ждать.
Для человека время ожидания тянется медленно. Звери ощущают время по-другому. Человек думает, что он хозяин мира, вершитель судеб, царь природы, и поэтому нетерпелив. Он не любит ждать, он считает, что все должно происходить так, как он хочет, а не так, как должно происходить. Животные чувствуют, что они это часть природы, и не торопят события, а просто ждут. Известны случаи, когда собаки ждали своих хозяев годами. Многие это считают проявлением нечеловеческой верности. Но что есть верность, как не терпение и ожидание? У некоторых людей, кстати, тоже так получается. Если бы все так умели терпеть и ждать, возможно, не было бы этой войны.
Окно на втором этаже озарилось вспышкой. Цезарь внезапно увидел черный силуэт чужого в красном пламени выстрела. Темнота разразилась грохотом. Потом крик.
- А-а!
- У нас раненый! – громко сказал вожак человеческой стаи. – Он в доме! Видит нас!
- У него тепловизор, - услышал пес голос своего друга в феске, но, конечно, ничего не понял. Он плохо разбирался в том, что говорят люди, зато хорошо понимал, что они чувствуют. А они чувствовали азарт. И немножнко страх. Ровно настолько, чтобы контролировать опасность, сохраняя способность действовать.
Они открыли огонь. Сначала одна группа, потом вторая. Послышался грохот выстрелов и шорох бетонной крошки. Люди включили фонарики. Смысла прятаться уже не было.
- Забросай его ВОГами! – крикнул командир одному из тех, кто был поближе к дому. От грохота разрывов Цезарь вздрогрул и почувствовал запах дыма. На втором этаже, там, откуда по людям стрелял чужой, что-то загорелось. Люди бежали в сторону дома. Трескотня автоматов становилась все яростнее. Им казалось, чужой на втором этаже принял вызов. Но собака поняла то, в чем не разобрались люди. Чужой решил сбежать.
- Куда ты, Цезарь? – крикнул его друг в феске, когда пес кинулся прямо под автоматные выстрелы. Но он не стал забегать во двор, а побежал, что было сил, по улице вдоль бетонного забора.
- Цезарь! – еще раз крикнул человек, но так и не бросил свою стаю, чтобы остановить обезумевшего пса.
Но Цезарь был в полном порядке. Он почувствовал, что чужой сбежал. И он понял своим собачьим чутьем, откуда и куда будет бежать его добыча. Люди вскоре догадались, что в ответ из дома им никто не стреляет, но сами продолжали стрелять. Это адреналин в их крови заставлял с силой нажимать на курок, и к грохоту выстрелов добавился како-то посторонний звук. То ли стон, то ли рычание.
- Прекратить огонь! – сказал вожак стаи.
Автоматы замолчали, перестали плеваться свинцом. Да, действительно. Кто-то и стонал, и рычал одновременно.
- Это за домом! – догадался командир. – Двое за мной, остальные здесь!
Побежали по улице, завернули за до м. Рычание было слышно отчетливо. Стон чуть приглушен. Стон, визг и еще какое-то причитание. Люди включили фонарик и увидели лежащего на земле человека с окровавленными, неестественно изогнутыми кистями рук. На его груди, придавив ее передними лапами, стоял мохнатый разъяренный пес. Его зубы почти сомкнулись на горле лежащего на земле чужого. Он неловкими движениями пытался сорвать, столкнуть с груди зверя, но окровавленные руки его плохо слушались. Рычал пес. А чужой визжал. И, судя по звукам, пес не дожимал свои смертоносные челюсти до конца, оставляя добычу в живых.
- Цезарь, ко мне! Иди сюда!
Это скомандовал человек в черной феске. Услышав знакомый голос, пес спрыгнул с груди своей добычи. Дружелюбно помахивая хвостом, он побежал к своему товарищу, который, хоть и не сообразил сразу, где находится чужой, все же в конце концов пришел на подмогу, да еще и с остальной стаей. Добыча далеко не ушла. Чужого крепко связали и отнесли в подвал того дома, в котором жила человеческая стая. А спустя некоторое время, он, с искусанными перебитыми руками, появился на пороге дома, в сопровождении людей в камуфляже. Он и сам пытался замаскироваться под людей, тоже был в камуфляже, таком же потном и грязном, как и у всех в этом селе, но все его ухищрения не имели смысла. Он был чужим. И, глядя на пробегавшего мимо Цезаря, издал какой-то шипящий звук. Очень неприятный и злой. Да, несомненно, это был чужой. Его увезли, и Цезарь чужого больше никогда не видел.
А потом к этому дому с теплым подвалом прибилась черная робкая овчарка. Она вертелась возле ворот, боясь подойти. Ее пугал суровый и грозный вид Цезаря, и, чтобы она не боялась, Цезарь медленно и с достоинством помахал хвостом. Овчарка поняла, что ее не прогоняют, и обнюхалась с Цезарем. Пока она сканировала его морду и шею, Цезарь, не издавая ни звука, стоял и ждал. И лишь слегка косился на ее нос. Он пытался контролировать ситуацию. Кто знает, что на уме у бродячих овчарок? Но ее запах мохнатому кавказцу понравился. В этом запахе было отчаяние, страдание, и даже голод, но не была страха. Разве что немного. Как у людей.
- Ого, тут еще собака крутится! Черная! – воскликнул его друг в феске, когда, спустившись с небольшой лестницы, увидел, как Цезарь знакомится с овчаркой.
- И что? – сказал вожак человечьей стаи.
- Может, оставим?
- У нас что, питомник? – поинтересовался кто-то из бойцов.
Человек в черной феске вздохнул, потом набрал полные легкие воздуха и на выдохе, чтобы звучало уверенней, сказал:
- Цезарь взял диверсанта. Значит, ему полагается награда. Считаю, что он заслуживает поощрения.
- Но мы ж ему дали…
- Что «дали»? – заступился за друга человек. – Еды? Так он съел и забыл. А так им вдвоем будет веселее.
- Ладно, - сказал вожак. – Но если вдруг пойдут щенки, ими будешь заниматься ты. Плюс?
- Плюс-плюс! – радостно согласился человек в черной феске.
А овчарку назвали Мухой. Теперь она всегда и везде была рядом с мохнатым Цезарем. И если на разбитой снарядами улице появлялся чужак, или пес, или человек, то с громким лаем на него неслись два клубка собачьей энергии – коричневый, Цезарь, и черная, Муха.
Прошло совсем немного времени, в селе, казалось бы, меньше стало грохотать, и неприятный свист не так часто резал чуткий слух собак. Да и люди стали менее напряженными. По улицам они уже ходили ровно, не пригибаясь, и не перемещаясь от здания к зданию перебежками. В доме людей стало больше. Часто приезжали и такие, на ком не было зеленых пятнистых штанов, а поверх курток были наброшены белые широкие балахоны. Они не пахли порохом и маслом. От них исходил запах вкусной еды. И страхом от них пахло больше, чем от пятнистых друзей Цезаря. Человек в черной феске часто ходил всесте с ними по улицам села и показывал развалины. А однажды во время таких прогулок раздались взрывы. Много взрывов. Страшный грохот поднялся в селе.
- Мины! – кричали черные шипящие прямоугольнички, которые люди носили на куртках. Они прятались.
Друг Цезаря потащил его в укрытие. Это был подвал, где обычно спали люди, и где во время обстрела они прятали собак. Дом дрожал, как будто его лихорадило от страшной неизлечимой болезни.
- Это бьют по нам! – сказал вожак человеческой стаи. Но, пожалуй, слова были лишними. Все и так понимали, что происходит. Звенели последние уцелевшие стекла. Сверху доносились крики и брань. Неистово и бессмысленно трещал пулемет. «Вот сволочи», - почти беззлобно бросил человек в черной феске. Мохнатый пес рыскал по подвалу, между кроватями, сложенным оружием и канистрами с водой. Не обращая внимания на встревоженных людей, он крутился у них под ногами в поисках чего-то более важного, чем еда и возможность спрятаться в безопасном месте.
- Цезарь, ты куда? – крикнул его друг, когда пес, так и не найдя то, что искал, побежал наверх, к выходу, и выскочил во двор.
«Ты куда?» - кричал могущественный и мудрый друг, так и не сумев понять, что Цезарь бросился на поиски Мухи, которой не было в подвале.
Тяжелые мины визгливо свистят. Менее тяжелые подлетают едва слышно. Они ложились по домам и по улице. Комья бурой земли взметались вверх столбом. Воздух грохотал и пах металлом. Цезарь искал Муху, не обращая внимания на железные болванки, и только рычал, поворачивая пасть с острыми клыками в сторону дымящихся воронок. Человек выскочил во двор.
- Цезарь, ко мне!
Но пес его уже не слышал. Рядом с ним разорвалась стальная мина, отбросив пса назад и обсыпав его металлом. Цезарь замолчал мгновенно. Его шерсть почти слилась с бурым цветом земли перед домом.
- Цезарь! – сильно, как зверь, кричал человек в черной феске. Мины продолжали падать, но неподвижный пес уже не обращал на них внимания.
Командир отряда добровольцев, узнав новость, приказал своим бойцам похоронить смелого пса с офицерскими почестями.
- Он вместе с группой выходил на задание. Он отличился во время поиска снайпера. Значит, он достоин награды, - так решил офицер.
- Он словно зубами хотел поймать эти мины наших врагов! Он защищал поселок вместе с нами, как мог. Ведь говорят, не можешь стрелять, грызи врага зубами. Правильно, друзья? – произнес речь над могилой героического пса его друг, боец в черной шапочке-балаклаве на голове. И пятеро автоматчиков вскинули свое оружие, чтобы сделать залп. Тройной. Именно так военные прощаются с военным.
Дом, в котором под обстрелом прятались добровольцы, пришлось оставить. От попадания снарядов его крыша развалилась, и солдаты решили найти более удобное место для ночлега. Человек в черной феске иногда наведывался сюда, чтобы забрать всякую житейскую мелочь, уцелевшую после обстрелов. Миски, походные газовые горелки, консервы.
В один из таких визитов он услышал, что, кроме него, в развалилах есть еще кто-то. До него доносились писк и тихое рычание. Он пошел на этот звук, на всякий случай, передернув затвор автомата. Но, войдя в центральную комнату, над которой через дыру в потолке проглядывало дождливое хмурое небо, тут же отставил его в сторону и засмеялся. Скорее, удивленно, чем радостно.
На полосатом матраце лежала черная овчарка и внимательно смотрела на него, навострив смешные уши-локаторы. А рядом, возле ее теплого живота, повизгивая в борьбе за жизнь, ползали и толкались семеро круглобоких щенков.
ОРИГИНАЛ