ОДИН ИЗ ЭПИЗОДОВ, РАНЕЕ НЕ ВОШЕДШИХ В РОМАН. ТЕПЕРЬ ВОШЕЛ. В АПРЕЛЕ ВЫХОДИТ НОВАЯ РЕДАКЦИЯ. ТАМ БУДЕТ МНОГО ТАКИХ ИСТОРИЙ (вполне реальных)
Алексей покивал головой, выглянул из окопа, осмотрелся. Стрельба вроде стихла. Решил пойти посмотреть, что еще интересного происходит вокруг. Характерный свист мины и сразу, как всегда, за первой вторая. Парочками летают, как птицы весенние. Алексей на земле, ничком, прикрывает телом самое ценное — камеру. Два разрыва. Ближайший метров тридцать.
Прямо перед ним, над землей, невысокой насыпью поднимается коричневый бруствер свежевырытого окопа. На четвереньках, не поднимая головы, Алексей доползает до бруствера, переваливается через него, падает на дно. Мины продолжают сотрясать землю вокруг. Поднимает глаза. Он не один. В противоположном углу окопа, больше похожего на могилу, на корточках, уронив автомат, закрыв уши руками, сидит солдатик, глядя в упор на Алексея насмерть перепуганными глазами. Потрясающий кадр...
Алексей поднимает камеру. Мальчишка, на вид ему не дать даже семнадцати, оторвал руки от ушей, машет ими перед лицом. «Пожалуйста, не надо меня снимать!» громким шепотом обращается он к Алексею, словно мины вот-вот услышат его, изменят траекторию и шлепнутся к нему в окоп вслед за Алексеем. «Пожалуйста, не надо. Мама думает, что я в Киеве учусь. Я ей не сказал. Она умрет, если узнает».
Алексей даже на
расстоянии трех метров замечает, как у мальчишки тясутся коленки,
которые почти достают до подбородка. Опускает камеру, подвигается ближе к
солдатику.
- «Как тебя зовут?» спрашивает он.
- «Зина, ой, то
есть Зиновий,» улыбается паренек. Он счастлив, что уже не один в окопе.
Перестал шептать. Говорит тихим, еле подрагивающим голосом. «Меня так
мама до сих пор зовет: 'Зина'. Мне даже на людях неудобно».
- «А какой у тебя позывной, Зина?»
- «Бармалей.»
- «Серьезно?»
- «Да.»
Оба смеются. Бармалей больше не дрожит. Выясняется, что Зиновий уже
почти старик — ему неделю назад стукнуло 19. Учится в Киеве на
кинооператора. На фронт добровольцем пошел.
- «Как же воевать без
меня?» шутит он. «Проиграют еще. А со мной хоть не с позорным счетом.»
Вместе с Алексеем смеется своей шутке. Совсем рядом новый разрыв. Сверху
на них летят комья грязи. Глаза Бармалея опять наполняются ужасом.
«Где же я видел этот взгляд раньше? Где?» напряженно думает Алексей.
Вспомнил. Такой взгляд был у его сына Сени, когда они с Ксюшей повели
его в первый класс, а он не хочет отпускать мамину руку. Не плачет, но
глаза точь-в-точь, как у Бармалея сейчас.
«Е—ная война! Ненавижу!» шепчет Алексей себе под нос, качая головой.
- Что вы сказали?
- Я говорю, хочешь мои фото посмотреть?
- С удовольствием.
Они сидят на дне окопа, прислонившись спинами к грязной, холодной
стенке, подложив по себя карематы. Бармалей, вытащил из разгрузки очки,
листает снимки на экране камеры.
- «Класс, класс …,» шепчет он, но уже без страха.. Страх прошел.
