13 апреля 1918 года при штурме столицы Кубани — Екатеринодара пал генерал Лавр Георгиевич Корнилов. Его сразили осколки случайного снаряда, когда он задумчиво склонился над картой.
“Я ничего не боюсь, кроме позора России”, — говорил генерал. Он действительно был бесстрашен до отчаяния. С ледяным спокойствием вел в атаку своих солдат под Мукденом, во главе “стальных” стрелков прикрывал отход русских армий в Галиции, дважды бежал из австрийского плена. «Не человек, а стихия», — восхищался Корниловым пленённый им австрийский генерал Рафт. То же чувствовали и его солдаты, всегда видевшие своего командира впереди цепей в гуще огня.В мирное время натура Корнилова не давала ему сидеть на месте. Вместо карьеры в Петербурге офицер выбрал для службы Туркестан. С горсткой казаков он исследовал Афганистан, Кашгарию и Персию. Он шел «степями отчаяния» среди зыбучих безводных песков под раскаленными лучами солнца, собирая новые географические, этнографические и военные материалы. Корнилов объехал разведчиком всю Индию, четыре года работал военным агентом в Китае. Он владел восемью языками в том числе монгольским, калмыцким и урду.
Народная смута не дала стране встать на демократический путь. Корнилова, героя войны и австрийского плена, призвали командовать разлагающимися полками Петрограда, бросали на самые отчаянные участки гибнущего фронта. В августе 1917-го генерала Корнилова, приехавшего с фронта на Московское государственное совещание, ликующие офицеры несли на руках с Брестского вокзала. На Московском совещании в дрожи замерли пораженцы. «Русские люди, наша великая страна умирает! Близок час её кончины… Тяжёлое сознание неминуемой гибели страны повелевает мне в эти грозные минуты призвать всех Русских людей к спасению умирающей Родины. Все, в ком бьется русское сердце, кто верит в Бога, в святыни — молитесь Богу за дарование великого чуда, чуда спасения нашей родной страны… в ваших руках жизнь вашей родной земли», — отчаянный клич телеграммы главнокомандующего бежал по фронтам и городам, сжимал виски и сотрясал сердца.
На Петроград двинулись верные Ставке войска. Страх перед потерей власти заставил Керенского пойти на союз с изменниками большевиками. Корнилов оказался в тюрьме Старого Быхова. Оттуда он был чудом спасен от неминуемой смерти в дни Октября.В марте 1918 года Корнилов вывел из Ростова и повел в неизвестность бездомную Добровольческую армию из нескольких тысяч верных Родине и присяге. Вся страна была охвачена анархией, хаосом безумия и беззакония. И только в ставке Корнилова, в ледяной кубанской степи, свирепый ветер терзал одинокое трехцветное русское знамя. Армия верила в Корнилова. Звучало хриплое “Ура!”. Бойцы, в покрытых ледяной коркой шинелях, подтягивались и ускоряли шаги по разбитым дорогам, когда стрелой на породистой английской лошади проносился вдоль строя маленький сухой генерал с азиатским разрезом глаз.
Он казался высеченным из стали. За ним в причудливых полосатых халатах скакали туркменские всадники – конвой текинцев, преданных до гроба своему “бачке”.И вот в дни решающего штурма Корнилов пал. Армия дрогнула. Его тело положили в сосновый гроб, украшенный робкими весенними цветами. Место захоронения держали в секрете. Но большевики искали клад, зарытый “кадетами”. Найдя могилу генерала, они привезли его тело в Екатеринодар, раздели, повесили, кромсали шашками под балконом красного командира Сорокина. Обезумевшая толпа приветствовала безумным ревом это святотатство, надругательство над покойным. Тело Корнилова сожгли на городской бойне…
Армия, лишенная души, загнанная красными со всех сторон отступала, ведомая верным другом Корнилова – генералом Антоном Ивановичем Деникиным. Через год она развернется в могучие корпуса и армии и с именем Корнилова на устах дойдет с боями до Орла и Царицына.
“Победа или смерть”. Черные гимнастерки и красные фуражки корниловских ударников вселяли ужас в большевиков.
В роковом 1917-м в генерала Корнилова поверили все здоровые люди русского общества. В нем, убежденном республиканце и демократе, сыне казака-крестьянина из дикой казахской степи, они увидели олицетворения закона и порядка. Только он, верили они, мог удержать от гибели Россию, передать её судьбу в руки всенародно избранного Учредительного собрания. Корнилов не искал власти, не был ни оратором, ни политиком, чего от него так ждали. Он не разбирался и не желал разбираться в царивших вокруг склоках и интригах. Его сердце горело за честь и жизнь Отечества. Трагичную в своем величии роль Корнилова в русской истории звучно до боли описал прекрасный рано сгоревший поэт Серебряного века, Белый воин Иван Савин:
Не будь тебя, прочли бы внуки
В истории: когда зажёг
Над Русью бунт костры из муки,
Народ, как раб, на плаху лёг.
И только ты, бездомный воин,
Причастник русского стыда,
Был мёртвой родины достоин
В те недостойные года.
И только ты, подняв на битву
Изнемогавших, претворил
Упрёк истории — в молитву
У героических могил.
Вот почему, с такой любовью,
С благоговением таким,
Клоню я голову сыновью
Перед безсмертием твоим.
***
В мареве беженства хилого,
В зареве казней и смут
Видите — руки Корнилова
Русскую землю несут.
Жгли её, рвали, кровавили,
Прокляли многие, все́.
И отошли, и оставили
Пепел в полночной росе.
Он не ушёл и не предал он
Родины. В горестный час
Он на посту заповеданном
Пал за страну и за нас.
Есть умиранье в теперешнем,
В прошлом безсмертие есть.
Глубже храните и бережней
Славы Корниловской весть.
Мы и живые безжизненны,
Он и безжизненный жив.
Слышу его укоризненный,
Смертью венча́нный призыв
Выйти из мрака постылого
К зо́рям борьбы за народ.
Слышите, сердце Корнилова
В колокол огненный бьёт!
ведущего слоя. После Московского совещания произошло военное выступление генерала Корнилова. Но совещание не пришло ни к чему, а Корнилов и его товарищи были арестованы. Путь в пропасть был открыт».
Даниил Андреевич Зубов
