Наткнулся на забавные фото из архива газеты
Хьюстон Кроникл. 16 сентября 1989 года. Народный депутат и член
Верховного совета СССР Борис Николаевич Ельцин прибыл с первым и
неофициальным визитом в США. В программе было посещение Космического
центра имени Линдона Джонсона в штате Техас. После знакомства с
американскими космическими технологиями он решил приобщится к
технологиям торговым…
Наткнулся на забавные фото из архива газеты Хьюстон Кроникл. 16 сентября
1989 года. Народный депутат и член Верховного совета СССР Борис
Николаевич Ельцин прибыл с первым и неофициальным визитом в США. В
программе было посещение Космического центра имени Линдона Джонсона в
штате Техас. После знакомства с американскими космическими технологиями
он решил приобщится к технологиям торговым и впервые в жизни зашел в
обычный американский супермаркет. Ельцин изучил ассортимент, узнал у
покупателей, как часто и на какую сумму они закупаются, уточнил у
продавцов необходимо ли им получать специальное образование для подобной
работы, познакомился с работой кассового аппарата и даже попробовал
пудинг. По словам журналиста Хьюстон Кроникл, Ельцин был в восхищении от
магазина и все время разводил руками от удивления. В конце он заявил,
что даже у членов Политбюро нет такого изобилия. Даже у Горбачева нет —
сказал Ельцин.
Лев Суханов, который сопровождал Ельцина во время того визита, описывает его эмоции от посещения супермаркета так:
Уже в самолете Борис Николаевич надолго отрешился. Он сидел, зажав
голову ладонями, и на лице его явственно проглядывала борьба чувств. Не
зря ведь говорят, что некоторые слабонервные люди после возвращения из
цивилизованной заграницы впадают в глубокую депрессию. Ибо происходит
неразрешимый психологический конфликт между тем, как чело-век жил всю
свою жизнь, и тем, как бы он мог жить, если бы родился на других
широтах. Когда Ельцин немного пришел в себя, он дал волю чувствам: «До
чего довели наш бедный народ, — сокрушался он. — Всю жизнь рассказывали
сказки, всю жизнь чего-то изобретали. А ведь в мире все уже изобретено,
так нет же — не для людей, видно, это…»
Воспоминания о той поездке, вообще, довольно любопытные. Из серии —
«Ты помнишь, как все начиналось». Глава посвященная супермаркету, к
примеру, называется «ВОТ БЫ НАМ ТАКОЕ…».
Когда уже возвращались в аэропорт, черт нас дернул заглянуть в
типичный американский супермаркет. Из-за большой занятости нам не
пришлось раньше побывать ни в одном из них. Назывался он «Рандоллс
супермаркет». Из нашей группы только я и Борис Николаевич никогда не
бывали в такого рода торговых заведениях. Причем это был не столичный и
тем более не нью-йоркский магазин и, по нашим понятиям, самый
«обыкновенный» провинциальный. Если, конечно, Хьюстон можно считать
провинцией.
Выйдя из автобуса, я стал искать глазами скопление людей и нечто
похожее на нашу очередь. Однако никакой очереди не было — ни около, ни в
самом магазине. Это одноэтажное, сделанное из легких металлических
конструкций здание. Естественно, никто из обслуживающего персонала не
знал о нашем прибытии и потому ни о какой «показухе» не могло быть и
речи. Обыкновенный день, «обыкновенный» ассортимент, «обыкновенные»
посетители…
Сразу же поразило изобилие света. И вообще цветовая гамма всего
сущего была настолько яркая и впечатляющая, что возникло ощущение, будто
опускаемся в самое нутро калейдоскопа. Завораживало также изобилие
цветов — сочных, живых, словно только что срезанных с клумбы. Причем
цветы не на продажу, а как декоративный элемент.
Как только мы зашли в супермаркет, тут же пригласили кого-то из
администрации. Откуда-то из чрева подсобных помещений появился очень
симпатичный молодой человек в белоснежной рубашке, аккуратно причесанный
и, конечно же, улыбающийся. Это был главный администратор. Мы
представились и сказали, что хотели бы познакомиться с работой магазина.
Нет проблем: администратор дал нам в помощники молоденькую
продавщицу, и она повела нас по рядам. Естественно, главное, что нас
интересовало — ассортимент. И в этой связи Ельцин задавал вопросы
работникам магазин. Цифра, названная ими, нас буквально шокировала, и
Борис Николаевич даже переспросил -мол, правильно ли он понял
переводчика? И администратор еще раз повторил, что ассортимент
продовольственных товаров на тот момент действительно составлял примерно
30 тысяч наименований. Когда мы пошли вдоль рядов глаза не знали на чем
остановиться. Я предполагал разное, но то, что увидел в этом
супермаркете, было не менее удивительно, чем сама Америка.
Кто-то из нас начал считать виды колбас. Сбились со счета. Мне
вспомнился наш колбасный магазин на Красной Пресне, где еще в 1963 году
можно было купить «брауншвейгскую», «столичную», «тамбовскую»,
«угличскую», «краковскую» и еще столько же наименований колбас. Тогда
мне казалось, что это предел человеческих мечтаний и что именно в том
магазине проклюнулись первые признаки коммунизма.
Правда, с годами
прилавки магазина стали пустеть и сейчас остались только одни
воспоминания о его светлом прошлом. Вспомнил я тот магазин и сравнил с
этим, хьюстонским, и понял, что изобилие, к которому нас вел Хрущев,
прошло мимо нас. В тот момент (в Хьюстоне) меня могли бы убеждать все
три сотни научно-исследовательских институтов, кафедр, лабораторий,
которые занимались у нас исследованием преимуществ социализма перед
капитализмом, но и они оказались бы бессильны. Американская практика на
частном примере супермаркета во сто крат вы-глядела убедительнее любой
отечественной теории. Да, не хлебом единым…
Не колбасой единой, не сыром
единым…
А, кстати, вы видели красный сыр, коричневый,
лимонно-оранжевый? Сколько, вы думаете, сортов сыра мы видели в
Хьюстоне? А ветчины? Всей этой немыслимой вкуснятины, которую каждый
может прямо в магазине попробовать и решить — стоит ли на нее тратить
доллары? Не сосчитать наименования конфет и пирожных, не переварить
глазом их разноцветье, их аппетитную привлекательность. И хотя я пытаюсь
передать свои впечатления, но понимаю, что это лишь жалкая потуга, ибо
слово бессильно перед реальностью американского предложения.
Изредка я кидал взгляды на Ельцина и замечал, что это для него
тяжелое испытание. И когда с ним поравнялась одна женщина с коляской,
впереди которой был пристроен мальчуган, Борис Николаевич, извинившись,
начал ее расспрашивать. Часто ли она ходит в этот магазин? Оказывается,
только по субботам. Большая ли семья? Втроем: она, муж и ребенок. Какой
семейный заработок? Женщина объяснила, что пока она временно не работает
и живут на зарплату мужа, то есть на три тысячи 600 долларов в месяц.
Ельцин поинтересовался — на какую сумму она обычно запасается
продуктами? Оказалось, что у этой семьи на недельное питание уходит
примерно 170 долларов. От субботы — до субботы. Она еще платит за
квартиру, страховку…
В овощной секции нас буквально потрясло качество товаров. Редиска
размером с крупный картофель освещена ярким светом, на нее из маленьких
«душиков» рассеивается вода. Редиска буквально играет, а рядом — лук,
чеснок, баклажаны, цветная капуста, помидоры, огурцы. Вам захотелось
копченого угря — пожалуйста… А миноги не желаете? Или ваша печень
привыкла к осетрине и устрицам? Ананасы, бананы…
И секции кондитерских изделий можно стоять часами: это, наверное,
по зрелищности превосходит Голливуд. На подставке ожидал заказчика
громадный торт, представляющий собой хоккейную арену. Фигурки игроков
сделаны из шоколада. Настоящее произведение искусства, а главное —
доступное, вполне доступное.
В общем, это гипертоническая тема. Для нас с Борисом Николаевичем
посещение супермаркета стало настоящим потрясением. Моя жена сегодня
(сентябрь 1991 года) в семь утра пошла в магазин, чтобы купить молоко,
но очереди, всюду очереди, за сахаром надо простоять два дня. И это у
нас — в Москве, во второй половине XX века, 73 года спустя после Великой
революции и как раз в то время, когда, по расчету Хрущева, все мы
должны уже жить при коммунизме. А может быть, то, что мы построили у
себя в стране, — это и есть истинный коммунизм?
На выходе из магазина девушка, сидящая за кассовым аппаратом,
ничего не считает. В руках у нее небольшой приборчик, напоминающий
чем-то фен, которым она быстро проводит по ценовому коду на упаковке.
После этой операции на экране кассового аппарата-компьютера появляется
цена, вы платите и можете свободно проходить через электронный турникет.
Ну что еще может быть проще и умнее такой системы?
Когда мы уходили из супермаркета, администратор вручил нам презент:
огромный целлофановый пакет с расфасованными продуктами этого магазина.
Я допускаю такую возможность, что именно после Хьюстона (после
посещения супермаркета), в самолете миллионера, у Ельцина окончательно
рухнула в его большевистском сознании последняя подпорка. Возможно, в те
минуты сумятицы духа в нем безвозвратно созрело решение выйти из партии
и включиться в борьбу за верховную власть в России.
Я знаю, что на это
мне могли бы возразить такие наши «международные перья», как Валентин
Зорин, Борис Стрельников, Владимир Симаев или Альбертас Лауринчюкас… Они
бы мне обязательно «открыли Америку», что, мол, в Нью-Йорке есть
Гарлем, что каждые 20 или 30 минут там совершаются убийства, что в
ночлежках… что негры… что в США продажные сенаторы… что ВПК Америки
подчинил себе всю экономику и пр. и пр. Да, скорее всего, все это в
Америке есть, но есть ведь и у нас свои «гарлемы», свои «негры», свой
ВПК… И еще 40 миллионов бедствующих, находящихся далеко за чертой нищеты
людей.
Но при всем этом нет у нас ни ночлежек, ни бесплатных столовых, а
наши «официальные магазины» бесплотны, как бесплотна сама идея о
«светлом будущем». И у нас все те же язвы, что и на Западе, только
намного больше и «умиляют» Зорины и Стрельниковы, которые, живя в США и
пользуясь их плодами, как могли «поливали» их грязью, писали про них
разгромные книги, благо всегда находился в Союзе издатель.
Беззастенчивое промывание мозгов советских граждан стало для них делом
«чести и доблести», ибо эти «международники» выполняли социальный заказ:
во что бы то ни стало доказать, что американский народ буквально
погибает в адской нищете и только о том и мечтает, чтобы побыстрее
перебраться на 1/6 часть мировой суши…
