Сталин в мае
"Сталин поставил перед собой в области внешней политики цель огромной важности, которую он надеется достичь личными усилиями".
Граф Вернер фон дер Шуленбург, посол Германии в СССР в 1934–1941 гг. Секретный доклад германскому правительству. 12 мая 1941 года.
1
Чтобы понять причины событий июня 1941 года, мы должны неизбежно вернуться в май. Май сорок первого — самый загадочный период во всей советской истории. Каждый день и каждый час этого месяца наполнены событиями, смысл которых еще предстоит разгадать. Даже те события, которые происходили на глазах у всего мира, еще никем не объяснены.
4 мая 1941 года было принято совершенно секретное постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о назначении товарища Сталина Председателем Совета Народных Комиссаров СССР — Сталин стал главой правительства Советского Союза.
До этого главой правительства был Молотов, который стал теперь заместителем главы правительства.
На следующий день, 5 мая, это решение утвердил пленум Центрального Комитета ВКП(б).
Так у нас было устроено: сначала вожди Коммунистической партии тайно в своем кругу решали вопросы, потом их решение принималось официально и открыто соответствующими государственными органами.
6 мая 1941 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о назначении товарища Сталина на должность главы правительства.
Этот шаг озадачил многих. В то время политики и дипломаты Великобритании и США не смогли найти никакого удовлетворительного объяснения этому событию. Значение случившегося было правильно понято только в Берлине.
Коммунистические идеологи и историки не нашли объяснений этому поступку Сталина. Они сообщают об этом событии, но никак его не комментируют. Между тем, тут есть над чем задуматься. Впервые за всю советскую историю высшая партийная и государственная власть официально оказалась сосредоточенной в одних руках. Однако это совсем не означало укрепления личной диктатуры Сталина. Разве до этого вся власть не была сосредоточена в его руках?
Если бы власть измерялась количеством звучных титулов, то Сталин еще в 1927 году мог обзавестись пышной коллекцией всевозможных званий. Но Сталин совершенно сознательно этого не делал. Начиная с 1922 года, заняв пост Генерального секретаря Коммунистической партии, Сталин отказался от всех государственных и правительственных постов. Сталин вознес свой командный пост над правительством и над государством. Все ему подчинялись, все выполняли его приказы, он мог уничтожить любого, и уничтожал миллионами, но формально сам Сталин ни за что не отвечал.
Вот как еще в 1931 году Троцкий описывал механизм подготовки очередного коммунистического переворота в Германии:
"В случае успеха новой политики все Мануильские и Ремеле провозгласили бы, что инициатива ее принадлежит Сталину. А на случай провала Сталин сохранил полную возможность найти виновного. В этом ведь и состоит квинтэссенция его стратегии. В этой области он силен" (Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). №24. С. 12).
В тот раз переворот в Германии снова провалился, и Сталин действительно нашел виновников и примерно их наказал. Так Сталин правил и внутри страны: все успехи — благодаря Сталину, все провалы — из-за происков врагов, из-за козней проходимцев, примазавшихся карьеристов, извращавших гениальные указания товарища Сталина.
«Победа колхозного строя» — творение сталинского гения, а миллионы погибших от голода в результате этой «победы» — перегибы со стороны некоторой части ответственных товарищей районного масштаба.
К Великой чистке Сталин официально никакого отношения не имел — всё свалили на Народного комиссара внутренних дел Ежова. И тот период назвали ежовщиной.
И пакт с Гитлером Сталин не подписывал. Пакт вошел в историю с именами Молотова и Риббентропа. В Германии за этот пакт официальную ответственность нес не столько Риббентроп, сколько Адольф Гитлер, канцлер, хотя при подписании он и не присутствовал. А вот Иосиф Сталин, присутствовавший при подписании пакта, в тот момент не имел ни государственных, ни правительственных должностей. Он просто присутствовал, оставаясь простым гражданином, не наделенным никакими государственными, правительственными, военными или дипломатическими полномочиями, — и, следовательно, формально не отвечал за происходящее.
13 апреля 1941 года был подписан договор с Японией. Сталин присутствовал при подписании договора, но опять же формально ответственности за происходящее не нес.
Гитлер много раз приглашал Сталина на личную встречу в дружественной обстановке. Но Сталин понимал, что встречаться с Гитлером не следует. На встречу с Гитлером ездил Молотов. А вот когда наступил перелом в войне, когда победители четко определились, Сталин лично поехал на встречу с Чёрчиллем и Рузвельтом.
В ходе переговоров на самом высшем уровне Сталин никогда не говорил «нет». Это за него делал Молотов. Все требования исходили от Молотова, все уступки — от Сталина. Проще говоря, Сталин творил добро своими руками, а зло — чужими. Те, кто творил зло по приказу Сталина, несли ответственность, а Сталин оставался чистым.
Но вот в мае 1941 года Сталин официально принял на себя бремя ответственности как лидер государства. Для Сталина новый титул — не усиление власти, а её ограничение, точнее — самоограничение. С этого момента он не только принимал все важнейшие решения, но и нес за них официальную ответственность. Что же могло заставить его добровольно принять на свои плечи тяжкое бремя ответственности за свои действия, если он вполне мог оставаться непогрешимым, предоставляя другим возможность ошибаться?
На протяжении семнадцати лет Сталин не стремился занять пост лидера государства, а тут вдруг… Зачем?
2
Адмирал флота Советского Союза Н.Г. Кузнецов свидетельствует: «Когда Сталин принял на себя обязанности Председателя Совета Народных Комиссаров, система руководства практически не изменилась» (ВИЖ. 1965. №9. С. 66).
Если практически ничего не меняется, зачем Сталину понадобился этот титул?
«Между тем все поступки, действия, преступления Сталина целеустремленны, логичны и строго принципиальны» (Авторханов А. Загадка смерти Сталина. Франкфурт-на-Майне: Посев , 1976. С. 132).
Где же сталинская логика?
«Я не знаю ни одной проблемы, которая относилась бы к внутренней ситуации в Советском Союзе и была столь серьезной, чтобы вызвать такой шаг со стороны Сталина. Я с большей уверенностью мог бы утверждать, что если Сталин решил занять высший государственный пост, то причины этому следует искать во внешней политике» —
докладывал своему правительству германский посол в Москве фон дер Шуленбург (Доклад посла Германии в СССР в министерство иностранных дел Германии №259 от 12 мая 1941 г. Советско-нацистские отношения. 1939–1941. Документы. Сост. Ю. Фельштинский. Париж–Нью-Йорк: Третья волна, 1983. С. 324).
Советские маршалы говорят другими словами, но то же самое: назначение Сталина связано с внешнеполитическими задачами (Маршал Советского Союза Баграмян И.X. Так начиналась война. М.: Воениздат, 1971. С. 62).
Но и без этого понятно, что внутренние проблемы Сталину куда удобнее было решать, не перегружая себя ответственностью. Какие же внешние проблемы могли заставить его пойти на такой шаг?
В мае 1941 года многие государства Европы были сокрушены Германией. Проблемы в отношениях с Францией, например, просто не могли существовать. Сохранившая независимость Великобритания протягивала Сталину руку дружбы, пример тому — письмо Чёрчилля Сталину от 1 июля 1940 года. Рузвельт относился к Сталину более чем дружески: предупреждал об опасностях, а американские технологии уже рекой лились в СССР.
Вероятных противников было только два. Но Япония, получив на Халхин-Голе в августе 1939 года представление о советской военной мощи, подписала соглашение о прекращении военных действий с Советским Союзом и устремила свои взоры в направлении, противоположном советским границам.
Итак, только Германия могла быть причиной, заставившей Сталина предпринять этот, на первый взгляд, непонятный шаг.
Что же мог предпринять Сталин в отношении Германии, используя свой новый официальный титул главы государства? По большому счету, у Сталина было только три возможности:
-установить прочный и нерушимый мир с Германией;
- официально возглавить вооруженную борьбу Советского Союза в отражении германской агрессии;
- официально возглавить внезапное нападение Советского Союза на Германию.
Первый вариант отпадает сразу: мир с Германией к тому моменту уже был подписан рукой Молотова. Заняв место Молотова на посту главы правительства, Сталин не предпринял решительно никаких шагов, чтобы встретиться с Гитлером и начать с ним переговоры. Сталин по-прежнему использовал Молотова для мирных переговоров. Известно, что даже 21 июня 1941 года Молотов пытался встретиться с германскими руководителями, а вот Сталин таких попыток не делал. Значит, Сталин занял высший государственный пост не для того, чтобы вести мирные переговоры.
Советская пропаганда напирает на второй вариант: якобы предвидя нападение Германии, Сталин решил лично и официально возглавить оборону страны. Но и это объяснение не пройдет: нападение Германии было для Сталина внезапным и явно неожиданным, и это признают все кремлевские историки. Получается, что Сталин принял решение возглавить государство, предвидя события, которых он не ожидал.
Давайте вспомним, как вел себя Сталин в первые дни войны.
22 июня 1941 года глава правительства был обязан обратиться к народу и объявить страшную новость. Но Сталин уклонился от выполнения своих прямых обязанностей, и 22 июня к народу обратился заместитель Сталина Молотов. Зачем же Сталину надо было садиться в кресло Молотова в мае, если в июне он прятался за спиной Молотова?
Вечером 22 июня 1941 года советское командование направило войскам директиву. Слово маршалу Жукову:
"Генерал Н.Ф. Ватутин сказал, что И.В. Сталин одобрил проект директивы № 3 и приказал поставить мою подпись…
— Хорошо, — сказал я, — ставьте мою подпись" (Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1969. С. 251).
Из официальной истории мы знаем, что эта "директива вышла за подписями Народного комиссара обороны маршала Тимошенко, члена Главного Военного Совета РККА и секретаря ЦК ВКП(б) Маленкова и начальника Генерального штаба генерала Жукова" (История Второй мировой войны. 1939–1945. Т. 4. С. 38).
Итак, Сталин одобрил директиву, но сам её не подписал. Подписать директиву Сталин заставил своих соратников, явно уклоняясь от личной ответственности. Зачем же он принимал всю полноту ответственности в мае?
Сталин отказался подписывать самый первый документ разразившейся войны. А ведь это документ величайшей важности — это приказ вооруженным силам на разгром вторгшегося противника.
На следующий день был объявлен состав Ставки Главного Командования. Сталин отказался её возглавить и вошел в этот высший орган военного руководства только на правах одного из членов. Главнокомандующим был назначен народный комиссар обороны маршал Тимошенко.
"При существующем порядке так или иначе без Сталина нарком С.К. Тимошенко самостоятельно не мог принимать принципиальных решений. Получалось два главнокомандующих: нарком С.К. Тимошенко — юридический, в соответствии с постановлением, и И.В. Сталин — фактический" (Там же. С. 251).
Итак, в оборонительной войне Сталин применяет свой испытанный стиль руководства: принципиальные решения принимает он, а официальную ответственность несут Молотов, Маленков, Тимошенко, Жуков и другие.
Только через месяц, 19 июля 1941 года, члены Политбюро убедили (и видимо - заставили) Сталина занять официальный пост Народного комиссара обороны, а 8 августа — пост Верховного Главнокомандующего.
Если страна готовилась к обороне, стоило ли Сталину принимать на себя новые обязанности, если в первые же часы такой войны от исполнения этих обязанностей он всячески уклонялся?
Сегодня, зная о том, как Сталин руководил страной в первый месяц оборонительной войны, резонно было бы предположить, что, готовясь к такой войне, накануне её он попытается не принимать на себя никаких титулов и никакой ответственности, выдвинув на высшие государственные посты второстепенных чиновников, полностью им контролируемых.
Итак, второе объяснение нас тоже не может удовлетворить. Поэтому мы вынуждены придерживаться третьей версии, которую пока еще никто не смог опровергнуть: Сталин, сокрушив Европу руками Гитлера, готовил внезапный удар в спину Германии. Этот «освободительный поход» Сталин намеревался возглавить лично в качестве главы советского правительства.
3
Коммунистическая партия готовила советский народ и Красную Армию к тому, что приказ начать «освободительную» войну в Европе Сталин даст лично. Советский народ знал, что решение начать войну будет принято в Кремле, и война начнется не нападением каких-то врагов, а по сталинскому приказу:
"И когда маршал революции товарищ Сталин даст сигнал, сотни тысяч пилотов, штурманов, парашютистов обрушатся на голову врага всей силой своего оружия, оружия социалистической справедливости. Советские воздушные армии понесут счастье человечеству!" (Правда. 18 августа 1940 г.).
Это говорилось в тот момент, когда Красная Армия уже уперлась в границы Германии. В августе 1940 года нести счастье человечеству Красная Армия могла только через германскую территорию, а обрушить «силу оружия социалистической справедливости» советские войска могли в основном на головы немецких солдат.
Занимая пост Генерального секретаря ЦК ВКП(б), Сталин мог отдать любой приказ, и этот приказ незамедлительно и точно выполнялся. Но любой приказ Сталина был неофициальным — в этом-то и заключалась сталинская неуязвимость и вытекающая из нее непогрешимость. В мае 1941 года Сталина перестало удовлетворять такое положение Сталин собирался отдать главный в своей жизни приказ, и отдать этот приказ так, чтобы он официально был его, Сталина, и только его приказом.
По свидетельству Маршала Советского Союза Рокоссовского, командиры советских частей и соединений в своих сейфах имели так называемые «Красные пакеты» (Рокоссовский К.К. Солдатский долг. М.: Воениздат, 1968. С. 11).
Вскрывать «Красный пакет» можно было только по приказу главы правительства или Наркома обороны СССР. Сталин занял пост главы правительства для того, чтобы лично подписать Главный Приказ.
Гитлер, читая донесения своего проницательного посла в Москве Шуленбурга, сам, наверное, тоже понимал, что «в области внешней политики цель огромной важности» Сталин «надеется достичь личными усилиями». Гитлер понял, насколько это опасно, и лишил Сталина такой возможности.
22 июня 1941 года Гитлер спутал Сталину все карты. В неясной обстановке Сталин рисковать не стал, вот почему на самых главных директивах так называемой «великой отечественной войны», директивах о начале военных действий, нет подписи Сталина. Он готовился выполнить почетную обязанность и совсем в другой обстановке подписать совсем другие директивы — не на вынужденную оборонительную войну, а на освобождение народов Европы.
4
Вступая в должность, каждый глава правительства обычно объявляет программу своих действий. А Сталин?
И Сталин.
Правда, речь Сталина, которая может считаться программной, была произнесена в кругу высшего руководства Красной Армии за плотно закрытыми дверями. Гриф секретности с этой речи был снят только через 57 лет, когда о ней все давно забыли.
5 мая 1941 года, на следующий день после назначения на пост главы правительства, Сталин выступил с речью в Кремле на приеме в честь выпускников военных академий. Сталин говорил 40 минут. Учитывая сталинскую привычку отмалчиваться, 40 минут — это необычно много. Это потрясающе много.
Сталин выступал перед выпускниками военных академий далеко не каждый год. За всю историю таких выступлений было только два. Первый раз — в 1935 году. Тогда над страной уже был занесен карательный топор, тайно готовилась Великая чистка, и Сталин произнес перед выпускниками военных академий простые слова: кадры решают всё!
Смысл сталинских слов был таким: для великих дел нужна хорошая команда, если удастся подобрать хороших руководителей — решим все задачи, не удастся — все проиграем.
Вряд ли кто тогда мог понять истинный смысл этих слов. А Сталин замыслил ни много ни мало тотальное физическое истребление советской элиты — государственной, партийной, военной, технической, научной, культурной и всякой прочей. Сталин замыслил почти поголовную смену всего руководящего слоя страны.
И вот в мае 1941 года Сталин во второй раз выступает перед выпускниками военных академий. Теперь замышлялось более серьезное и более темное дело, потому сталинская речь на этот раз была засекречена. Сталин говорил о положении в Европе, о войне, о Германии. В обычной своей манере Сталин задавал вопросы и сам на них отвечал.
Действительно ли германская армия непобедима? Этот вопрос в сталинской речи прозвучал три раза. Сталин ответил на него отрицательно.
Сталин сказал, что Германия воюет под лозунгом покорения других стран. Воюя под этим лозунгом, Германия успеха иметь не будет.
Сталин задал вопрос о том, почему Германия проиграла в Первой мировой войне. И ответил: потому что воевала на два фронта. Намек весьма откровенный. Сталина в Кремле слушали люди понятливые. Сталин подвел их к простому выводу: Германия воюет против Великобритании, за спиной которой стоят Соединенные Штаты Америки. Если мы откроем второй фронт, то Германию ждет конец, как и в Первой мировой войне.
Генеральный секретарь Коммунистического интернационала болгарский коммунист Георгий Димитров в своем дневнике записал, что сам Сталин в тот момент находился в исключительно хорошем настроении.
В ходе приема Сталин дважды поднимал тост: первый раз — за руководящий состав военных академий, второй — за здоровье артиллеристов, танкистов, авиаторов, конников и связистов.
Но особый интерес представляет третье выступление Сталина. Когда генерал-майор танковых войск Г.Н. Ковалев поднял тост за мирную сталинскую внешнюю политику, Сталин вмешался:
"Разрешите внести поправку. Мирная политика обеспечивала мир нашей стране. Мирная политика — дело хорошее. Мы до поры, до времени проводили линию на оборону — до тех пор, пока не перевооружили нашу армию, не снабдили армию современными средствами борьбы. А теперь, когда мы нашу армию реконструировали, насытили техникой для современного боя, когда мы стали сильны — теперь надо перейти от обороны к наступлению. Проводя оборону нашей страны, мы обязаны действовать наступательным образом. От обороны перейти к военной политике наступательных действий. Нам необходимо перестроить наше воспитание, нашу пропаганду, агитацию, нашу печать в наступательном духе. Красная Армия есть современная армия, а современная армия — армия наступательная" (Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Фонд 558. Опись 1. Дело 3808. Лист 12. Опубликовано: 1941 год. Книга вторая. С. 158–161).
Итак, 5 мая 1941 года Сталин совершенно четко дал понять своим генералам, что дело идет к войне с Германией и эта война для Советского Союза будет наступательной.
Мы уже видели, что начиная с августа 1939 года, после подписания пакта Молотова-Риббентропа, в Советском Союзе было сделано очень многое для разрушения всего, что связано с обороной советской территории. Знаменитый советский военный диверсант полковник Илья Старинов пишет о том, какой была реакция советских военачальников на речь Сталина 5 мая 1941 года:
"В начале мая 1941 года, после выступления Сталина на приеме выпускников военных академий, все, что делалось по устройству заграждений и минированию, стало еще более тормозиться" (Мины ждут своего часа С. 186).
5
В марте 1939 года Сталин публично обвинил Великобританию и Францию в том, что они хотят ввергнуть Европу в войну, оставаясь сами в стороне от нее, а потом
«выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия» (Сталин И.В. Доклад 10 марта 1939 года на XVIII съезде партии).
В этой же речи Сталин впервые заявил о том, что на международной арене нужно готовиться к неожиданностям. К каким именно, он не уточнил.
В августе 1939 года Сталин преподнес первую «неожиданность», от которой ахнул не только весь советский народ, но и весь мир — пакт Молотова-Риббентропа. В соответствии с этим пактом 1 сентября 1939 года Германия начала войну против Польши, а 17 сентября Красная Армия нанесла внезапный удар в спину польской армии. На следующий день по радио советское правительство объявило о причинах этих действий:
"Польша стала удобным плацдармом для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР… Советское правительство не может более нейтрально относиться к этим фактам… Ввиду такой обстановки советское правительство отдало распоряжение Главному командованию Красной Армии дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество населения…" (Правда. 18 сентября 1939 г.)
Вот вам разница между Гитлером и Сталиным. Они вдвоем разделили Польшу и вели в Польше агрессивную войну. Но Гитлер послал свои войска в Польшу для того чтобы «расширять жизненное пространство для немцев», а Сталин послал Красную Армию для другой цели —
«чтобы вызволить польский народ из злополучной войны, куда он был ввергнут неразумными руководителями, и дать ему возможность зажить мирной жизнью» (там же).
Сталинская пропаганда не могла сдержать радости от того, что Германия уничтожает все новые и новые государства, убивает и калечит невинных людей и обрекает на страдания целые народы. Советское руководство было просто в восторге:
«Современная война во всей её страшной красоте!» (Правда. 19 августа 1940 г.).
Вот как советская пресса описывала объятую войной Европу: «Трупная свалка, порнографическое зрелище, где шакалы рвут шакалов» (Правда. 25 декабря 1939 г.).
На этой же странице газеты «Правда» — дружественная телеграмма Сталина Гитлеру.
Серьезные историки убеждают нас, что Сталин верил Гитлеру и хотел с ним дружбы, а в качестве доказательства суют нам сталинскую телеграмму от 25 декабря 1939 года:
«Главе Германского Государства господину Адольфу Гитлеру».
А прямо под дружественной сталинской телеграммой мы читаем о том, что в Европе «шакалы рвут шакалов».
Это ведь и о Гитлере сказано! Какие же еще шакалы рвали тогда друг друга на трупной свалке Европы?
И вдруг все изменилось. Май 1941 года — это время резкой смены интонаций всей советской пропаганды. Вот тон «Правды» на следующий день после секретной речи Сталина 5 мая 1941 года:
"За рубежами нашей родины полыхает пламя Второй Империалистической войны. Вся тяжесть её неисчислимых бедствий ложится на плечи трудящихся. Народы не хотят войны. Их взоры устремлены в сторону страны социализма, пожинающей плоды мирного труда. Они справедливо видят в вооруженных силах нашей Родины — в Красной Армии и Военно- Морском флоте — надежный оплот мира… В нынешней сложной международной обстановке нужно быть готовым ко всяким неожиданностям…" (Правда. 6 мая 1941 г. Передовая статья).
Вот как! Сначала Сталин пактом Молотова-Риббентропа развязал Вторую мировую войну и радовался, видя, как «шакалы рвут шакалов», а теперь вспомнил о народах, которым захотелось мира и которые с надеждой взирали на Красную Армию!
Сталин всегда приписывал противникам свои собственные намерения. Он обвинял Великобританию и Францию в том, что они хотят ввергнуть Европу в войну, сами оставаясь в стороне от нее. Но случилось обратное: пактом Молотова-Риббентропа Сталин вверг Европу в войну, а сам остался в стороне.
Сталин упрекал Великобританию и Францию в том, что они намерены «выступить на сцену со свежими силами, выступить, конечно, «в интересах мира» и продиктовать ослабевшим участникам войны свои условия», но именно сталинская пропаганда в мае 1941 года заговорила о том, что народы Европы захотели мира и с надеждой смотрят на Красную Армию, которая может положить конец кровопролитию.
Та же самая риторика использовалась Советским Союзом в сентябре 1939 года, когда Красная Армия внезапно ударила в спину польской армии, «чтобы вызволить польский народ из злополучной войны».
6
В мае 1941 года призыв быть готовым к неожиданностям с новой силой загремел набатом по всей стране. Советские газеты вдруг начали настойчиво повторять слова Сталина о том, что «международная обстановка становится все более и более запутанной».
Казалось бы, чего же проще: мир с Германией подписан, где же запутанность обстановки? Но сталинская пропаганда упорно повторяет предостережение не верить кажущейся простоте, быть готовым к каким-то резким поворотам и изменениям.
Призыв быть готовым к новым неожиданностям загремел в первый день мая с самой первой страницы «Правды» и был тысячекратно повторен всеми другими газетами, десятками тысяч комиссаров, политработников, пропагандистов, разъяснявших слова Сталина народным массам. Призыв быть готовым к неожиданностям зазвучал в приказе Народного комиссара обороны №191, который был опубликован в газетах и объявлен во всех ротах, батареях, эскадронах, эскадрильях и на кораблях.
Откроем газету «Правда» № 120 (8528) от 1 мая 1941 года. На первой полосе главной газеты Советского Союза среди многочисленных пустозвонных фраз — всего две цитаты. Обе — Сталина:
Первая: "То, что осуществлено в СССР, может быть осуществлено и в других странах".
Вторая: "Быть готовым к случайностям и «фокусам» наших внешних врагов".
Все остальное на первой полосе — о жестокой войне, захватившей Европу, о страданиях трудящихся, об их стремлении к миру и надеждах на Красную Армию. В этом контексте вторая цитата Сталина дополняет первую. На первой полосе много написано о советских усилиях по сохранению мира, но в качестве примера доброго соседа, с которым, наконец, установлены нормальные отношения, приводится Япония (время объявлять войну этой стране еще не пришло), а вот Германия в качестве хорошего друга больше не упоминается.
Но, может быть, таким образом товарищ Сталин предупреждал страну и армию о возможности внезапного германского нападения? Нет, конечно. Для самого Сталина германское нападение стало полной неожиданностью. Не мог же он предупреждать об опасности, которую не предвидел!
7
22 июня 1941 года все разговоры о возможных неожиданностях прекратились, и призыв быть готовым к неожиданностям больше никогда не повторялся. После войны в советских публикациях вообще не было никаких упоминаний об этом призыве — а ведь он был одним из основных мотивов советской пропаганды в последние недели перед германским вторжением.
На первый взгляд удивительно, что сам Сталин впоследствии никогда об этом призыве не вспоминал. А ведь он вполне мог заявить: вот, мол, Гитлер напал внезапно, а я же вас предупреждал: будьте готовы к неожиданностям! Но Сталин никогда ничего подобного так и не сказал.
И маршал Тимошенко мог бы однажды, после войны, напомнить: помните приказ №191? Я вас даже в приказе предупреждал!
И серьезные историки могли бы обратить на это наше внимание: вот какой мудрой была Коммунистическая партия! На страницах своей центральной газеты едва ли не каждый день призывала готовиться к неожиданностям!
Но ни Сталин, ни Тимошенко, ни кто-либо другой ни разу не вспомнили набатный призыв мая и первой половины июня 1941 года. Почему же?
Да потому, что под «неожиданностями» понималось не германское вторжение, а нечто совсем другое.
Следуя призыву готовиться к неожиданностям, чекисты снимали колючую проволоку на советских западных границах и мины в приграничной полосе вместо того, чтобы их устанавливать.
Они, наверное, догадывались, что это и есть подготовка к главной неожиданности XX века.
