Борис Немцев был Вашим хорошим другом. Почему, по Вашему, его убили?
Кох: Его убили потому, что он был бескомпромиссным оппонентом Путина. Он разоблачал коррупцию. Нарушения Кремлем Конституции. Критиковал тайное участие России в войне на востоке Украины. Он был опасен для нынешней власти в России. Путин хочет править Россией бесконечно долго. А Борис был за сменяемость власти. Немцов был популярен, харизматичен, красив и физически очень силен. Все разговоры о том, что он был малозаметным политиком ничего не стоят: Кремль не позволял ему участвовать ни в каких выборах последние восемь лет. Ему не давали доступа к ведущим телеканалам. На него лились потоки клеветы. Его убийство – логическое завершение многолетней компании травли и преследований Немцова со стороны власти.
Вы после убийства Немцова говорили, что бойтесь за свою жизнь. Вы живете в эмиграции в Германии, неужели тут тоже видите риск?
Кох: Отравление Литвиненко доказывает, что никто из противников Путина не может чуствовать себя в безопасности. Где бы он не находился. Я мог бы еще упомянуть неожиданные и загадочные смерти Березовского, Патаркацишвили, Бендукидзе. Все эти люди были противниками Путина. И все они находились за пределами России.
Вы жалуетесь, что Вас преследует Кремль. Как?
Кох: Также как и против других оппозиционеров, против меня власть использует свое основное оружие: фабрикацию уголовных дел. В частности, уже после моего отъезда в Германию, против меня сфабриковано уголовное дело по контрабанде. Это очень эффективный способ преследования, поскольку это очень вредит репутации. Западное общество не может даже допустить мысль, что российская власть фабрикует уголовные дела и начинает с подозрением относится в российским оппозиционерам, которые обращаются к Западу за помощью.
Вы раньше знали Путина хорошо, работали на него. Опишите его и его характер в двух предложениях?
Кох: Хоть мы и работали в одно и то же время в мэрии Санкт-Петербурга и в Правительстве России, но мы работали в разных ведомствах. Я никогда не был у него в подчинении, как и он – в моем. Но мы достаточно часто контактировали. Он был приветлив. Скромен. Умел слушать. Никогда не отличался большим трудолюбием. Его редко можно было застать на работе после шести вечера. Уже тогда часто опаздывал. Но умел нравиться начальству. Всегда старался произвести впечатление надежного и серьезного человека.
Почему Вы оказались по разным сторонам баррикад?
Кох: В какой-то момент я понял, что больше я не могу делать вид, что все в порядке и Россия идет правильным путем. Это не так, что я хотел оппонировать Кремлю. Я уже не мог не оппонировать. Если бы я продолжал терпеть и молчать я, наверное, просто бы спятил или спился.
Против Вас много обвинения, например в коррупцию и контрбанду. Неужели они все придуманы?
Кох: Никаких обвинений в коррупции против меня нет. А
по контрабанде я уже сказал. Это обвинение – фальшивка. Если ФСБ России
инициирует в Германии процесс по моей экстрадикции в Россию, то в
немецком суде я легко докажу, что все это ложь. Вся проблема в том, что
Кремль контролирует суды в России. Поэтому рачитывать на объективное
рассмотрение моего дела в России я не могу. А в Германии я даже мечтаю о
таком процессе. Чтобы раз и на всегда закрыть этот вопрос.
Вы говорили, что надо читать книгу «Крестный отец», чтоб понять Путина. Почему?
Кох: Вся психология современной российской власти, все способы ее работы, ее мотивация и ее задачи аналогичны тому, как функционирует мафиозная семья. Если вы хотите предугадать, что будет делать Путин в той или иной ситуации – просто представьте себе, что бы делал в этой ситуации Майл Корлеоне. И вы с вероятностью 99% угадаете что будет делать Путин.
Многие в Германии говорят, что Запад виноват в сложившейся ситации в Украине, что Путин всего лишь реагирует. Есть ли действительно вина Запада?
Кох: Если мы живем в эпоху, когда все еще существуют так называемые „сферы влияния“, то да, Запад, в случае с Украиной, по мнению Кремля залез в его сферу влияния. И поэтому Кремль уверен, что у него есть право на жесткую реакцию. Если же мы считаем, что период раздела Европы на „сферы влияния“ давно уже пройден и каждое признаное международным сообществом государство имеет право выбирать себе союзников и самостоятельно определять свой курс, то Кремль ведет себя архаично, считая Украину фактически своей колонией.
Как далеко поидут Путин в Украине?
Кох: Все зависит от позиции самой Украины и Запада в целом. Если Украина будет и дальше вести жесткую борьбу за свой суверенитет и будет отстаивать свой европейский выбор, а Запад будет ей в этом апктивно помогать, то Путин будет вынуждент отступить. Любая попытка компромисса с Кремлем будет расценена им как проявление слабости и лишь добавит ему энтузиазма. Только твердость Украины и Запада гарантирует от того, что Кремль захочет эскалации конфликта.
Настолько система Путина прочная?
Кох: Пока нефтяная рента достаточна для того, чтобы содержать огромный полицейский аппарат, режим Путина устойчив. Как только поток нефтедолларов иссякнет – режим рухнет. Никакой активной поддержки населения у Путина нет. Есть пассивное большинство, которое в критический момент не окажет ему никакой поддержки. Оно останется безмолвным зрителем. И Путин, кстати, это хорошо понимает.
Вы организовали тайную встречу оппозиции в Баварии, Вы один из ее лидеров. Какие перспективы у Вас, у противников Кремля?
Кох: Это не была „тайная встреча оппозиции“, поскольку на ней не было многих знаковых фигур. Например, не было Алексея Навального. Это был семинар, на котором такие люди как Ходорковский, Немцов или Бендукидзе обсуждали различные сценарии развития ситуации в России. Это был полезный обмен мнениями. Который, кстати и привел нас к выводу, что при определенных обстоятельствах, у российской оппозиции есть хорошие перспективы.
Как Запад должен вести себя с Путином? Санкции – достаточные? Или наборот – недостаточные?
Кох: Нельзя сказать, что санкции достаточные или не достаточные. Мне кажется, что санкции достаточные но не сфоркусированные. Я бы сконцентрировался на санкциях против российской агитационной машины. Именно чудовищное промывание мозгов является одним из столпов, на которых держится режим Путина. И в этом смысле я согласен в позицией Жанны Немцовой, которая предалагет ввести жесткие санкции против путинских руководителей ведущих государственных и квазигосударственных медиа.
Было ли правильно, не пригласить Путина на саммит в Баварии?
Кох: Да. Конечно. Путин сам назвал G7 «клубом по интересам». И, поскольку интересы G7 и Путина кардинально расходятся, то и делать ему на этой встрече было нечего. G7 – это альянс демократий, а Россия демократией не является. И уже давно. Минимум десять лет.
Как Вы объясняете тот факт, что так много немцев поддерживают Путина?
Кох: Путин тратит огромные ресурсы на формирование в Германии нужного ему общественного мнения. Я думаю достаточно скоро станут ясны циклопические масштабы его манипулирования как журналистами так и немецкими политиками. Впрочем, я думаю, что уже сейчас кое что становится постепенно достоянием гласности.
Почему Вы выбрали именно Верхную Баварию местом жительства?
Кох: Мой отец был немец. Он еще ребенком пережил сталинскую депортацию и умер девять лет назад. Он всегда мечтал посетить Германию. У нас дома висел календарь с Нойшванштайном. Эта картинка с детства определила мое стремление поселиться в Верхней Баварии. И теперь я очень рад этому своему решению. Я очень полюбил этот край. Я люблю горы. Я люблю баварцев. Надеюсь, что это взаимно.
Источник
