"СССР продолжает распадаться 30 лет спустя" - Аркадий Дубнов

Через несколько дней после того, как я решил назвать свое выступление на конференции «Российские реалии» цитатой из Сталина, к этой же метафоре прибег министр иностранных дел России Сергей Лавров, выступая на ассамблее Совета по внешней и оборонной политике (СВОП). Он назвал 2020-й поворотным годом: все противоречия, тенденции, которые накапливались в международной повестке в предыдущие годы, усугубились в ходе пандемии. Разумеется, ему не с руки было употреблять сталинские выражения, чтобы в очередной раз не подумали чего про нынешнее кремлевское мышление. А мне можно: 2020-й — это именно год великого перелома на постсоветском пространстве.

Вряд ли кто станет спорить с тезисом, согласно которому распад СССР продолжается и спустя почти 30 лет после Беловежья. Союз распадается как континентальная империя, где, по мере отделения «исторических территориальных приобретений», от метрополии меняется и даже утрачивает свой первоначальный характер сама метрополия.

Когда распадаются колониальные, морские империи, например, Британская, метрополия остается практически равной себе. А в нашем случае

Это не хорошо и не плохо — это так. Постоянно вспоминаю в связи с этим свой частный разговор с Татьяной Дьяченко (если не ошибаюсь, в 1997 году, когда готовилось объединение России и Беларуси в Союзное государство). Дьяченко была в то время советником своего отца, президента Ельцина, и фактически — неформальным руководителем президентской администрации.

— Скажите, Татьяна, а зачем вашему отцу союз с Лукашенко? Мы же теперь, в общем, понимаем, что это за человек?

Вот и весь сказ. Кремль — и не без оснований — считает окружающее Россию пространство зоной своих интересов. Он стремится утвердить, усилить там свое влияние, а по возможности — и расширить Россию за счет близлежащих территорий.

Дочь первого президента России Бориса Ельцина Татьяна Юмашева с супругом, бывшим главой администрации первого президента России

Думаю, подходящая метафора для определения сути российской политики на окружающем ее пространстве — метафора езды на велосипеде. Перестаешь крутить педали — и останавливаешься. Так и с нынешней Россией: прекратит она расширять свое влияние, а то и расширяться, — и прекратит свое бытие. Разумеется, в своем нынешнем виде.

Весь этот «велосипед» крепко сидит в головах нынешней правящей элиты. Недавно Вячеслав Никонов, председатель думского комитета по образованию и науке, заявил, что Казахстана просто не существовало, его северная часть вообще не была заселена и, собственно, «территория Казахстана — это большой подарок со стороны России и Советского Союза». Многие казахи отдают себе отчет в том, что похожие мысли могут быть и у российской власти в целом, и опасаются, что Россия лелеет надежды отобрать у Казахстана эти земли, чтобы воссоздать свое имперское величие.

Отколовшиеся осколки империи, получившие свою независимость, в большинстве случае даже не стремясь к ней, все эти годы решали проблемы своего выживания сообразно своим национальным традициям, политической культуре и опыту самостоятельной государственности. И в зависимости от того, насколько драматическими для выживания оказывались последствия разрыва экономических и гуманитарных связей с российской метрополией и установления отношений с другими мировыми центрами силы.

Спустя почти 30 лет к этим особенностям прибавилась и смена поколений. В общественную жизнь, в политику, в круг людей, формирующих идеи и принимающих решения, стали приходить люди, сформировавшиеся в постсоветское время, а то и появившиеся на свет после распада Союза. Аналогичная ситуация и в самой России, только российское поколение Next живет и формируется в условиях нашей государственной, неоимперской парадигмы, а в новых независимых государствах — в условиях собственной государственности.

В 2020 году мы наблюдали особое напряжение в столкновениях постсоветских менталитетов. Кризис смены поколений в постсоветских странах заново подчеркнул запрос значительной части электората на справедливость, честное правосудие, борьбу с коррупцией, отрицание клановости и непотизма. Но почти все эти запросы не находили отклика и понимания в России, от которой эти страны до сих пор зависят экономически, исторически и географически.

Мы наблюдаем ценностный когнитивный диссонанс. Россия не в состоянии удовлетворить ценностные запросы, на которые она не может пока ответить и в своем собственном внутреннем развитии, в лучшем случае лишь имитируя реакцию на них.

Единственный ответ России на подобные запросы зависимых от нее стран — это прогнозируемая попытка получить гарантии воспроизведения вассальных отношений, несколько видоизмененных по сравнению с советской эпохой.

Первым в дуге нестабильности 2020 года на постсоветском пространстве, если следовать с востока на запад, оказался Кыргызстан. Это одна из двух стран на постсоветском пространстве, которые принято называть fаiled state — несостоявшиеся государства (второй — Таджикистан). Кыргызстан в этом году доказал, что по праву занимает в этом перечне первое место.

Парламентские выборы 4 октября неожиданно для подавляющего количества аналитиков (включая меня) привели к очередному властному перевороту, третьему в истории этой маленькой центральноазиатской республики. Пятый президент Кыргызстана Сооронбай Жээнбеков, избранный три года назад и обещавший, что при нем выборы будут честными и прозрачными, а сам он не станет вмешиваться в их проведение, не смог сдержать обещание и был вынужден уступить агрессивной протестной толпе, ворвавшейся в его резиденцию (до этого он сбежал в неизвестном направлении).

Кыргызы привыкли решать проблемы с не устраивающей и обманывающей их властью быстро и беспощадно: они ее просто сносят. Иногда вскакивают на коней и отправляются добиваться своего конным маршем с Иссык-Куля на Бишкек. Иногда этот процесс оказывается кровавым, как было в 2010 году при свержении второго президента Курманбека Бакиева, сбежавшего с семьей в Беларусь, где его друг Лукашенко предоставил ему убежище и гражданство. Тогда погибло, по официальным данным, 87 человек.

Первый киргизский президент Аскар Акаев был свергнут в 2005 году и получил убежище в России, он нынче работает профессором МГУ. Четвертый президент Алмазбек Атамбаев приговорен в прошлом году к 11 годам заключения по обвинению в коррупции и превышении служебных полномочий. Сейчас его дело направлено на пересмотр, но он еще сидит в колонии. Так что на свободе и в своей стране живут пока только второй и пятый президенты Кыргызстана, Роза Отунбаева и Сооронбек Жээнбеков (якобы добровольно отказавшийся от поста президента 16 октября, через 12 дней после парламентских выборов).

и отдавать приказ силовикам применять оружие для защиты своей резиденции. Власть у него перехватил, по всей видимости, Садыр Жапаров, человек чрезвычайно сильный, ставший сначала премьер-министром, а затем, в тот же день, 16 октября, — и.о. президента. Он бывший депутат парламента, ему 52 года, и еще за 10 дней до этого он был заключенным, отбывавшим 11-летний срок по обвинению (как он утверждает, ложному) в похищении иссык-кульского губернатора. Из заключения его освободила та же революционная толпа, что смела президента из его резиденции, попутно ее разграбив.

Жапаров, игнорируя все конституционные процедуры, в течение нескольких дней сумел расставить верных ему людей на посты спикера парламента и главы госбезопасности. Он пообещал народу спокойствие, порядок и справедливость, окончательно побороть коррупцию, срочно принять новую конституцию, которая позволит положить конец неудачному эксперименту с введением в Кыргызстане парламентской системы власти, себя не оправдавшей, усилить роль и полномочия президента, который фактически возглавит правительство.

В Москве были настолько растеряны этими событиями, что сразу после смещения президента Жээнбекова объявили о приостановлении обещанного выделения кредитов Кыргызстану до наведения там порядка. Жапарова и тех, кто за ним стоит, здесь никто не знал.

Поначалу можно было беспокоиться, нет ли в произошедшем признаков цветной революции, не попытается ли он развернуть страну кыргызов в сторону от России, не возникнет ли угроза для дислоцированных в стране российских военных объектов. Но быстро выяснилось, что если за Жапаровым кто-то и стоит, то это либо организованный криминал, либо влиятельные силы, близкие к свергнутому президенту Бакиеву. И что ни в какую сторону от Москвы Кыргызстан развернуть невозможно по определению: ни к Европе, ни к Китаю.

Поэтому в Москве успокоились и дали понять, что ожидают от новой власти наведения порядка и расчистки своих конюшен собственными силами. Как только это случится, российская помощь, дала понять Москва, продолжит поступать в полном объеме.

При этом никаких претензий относительно пренебрежения законными процедурами, на коленях состряпанного неизвестно кем (но известно под кого) проекта конституции, очевидными предпосылками для узурпации власти президентом, ограничения свободы слова и СМИ в Москве не выказывали. Главное, что Кыргызстан остается надежным союзником путинской России, и неважно, что там царит конституционная махновщина, к власти грозит прийти охлократия и кыргызские националисты (именно такими политиками представляется Жапаров и его сторонники в стране, расколотой на Север и Юг (на юге большинством являются этнические узбеки). Вот какую эволюцию переживает ныне республика, которую четверть века назад с восхищением называли «островком демократии в Центральной Азии».

Вишенка на торте: когда посол США в Бишкеке назвал расследование деятельности преступной империи известного кыргызского коррупционера, бывшего замглавы таможенной службы Матраимова (по прозвищу Раим-миллион) самым важным событием последних 18 месяцев в республике, МИД Кыргызстана выступил с заявлением о недопустимости вмешательства во внутренние дела страны. На днях США внесли Матраимова в глобальный список Магнитского, самого же мафиози новые кыргызские власти отпустили на свободу в обмен на обещание вернуть в казну 25 млн долларов. Понятно, что после этого Москва и Бишкек могут считать себя на одной стороне баррикад в противостоянии с США.

Миротворчество в Карабахе

Пора двинуться по дуге нестабильности дальше на запад, в Карабах. 44 дня второй карабахской войны поначалу выглядели серьезным геополитическим и имиджевым поражением России. Она оказалась не в состоянии (а кто-то считает, что не пожелала) защитить армян от военного решения вопроса Нагорного Карабаха Азербайджаном и допустила на Южный Кавказ Турцию в качестве серьезного регионального актора.

Полагаю, что Путин не мог себе позволить военное вмешательство на стороне армян как по формальным причинам (Армения, союзник России по ОДКБ, не подверглась нападению), так и из-за опасения вступить в прямое боестолкновение с Турцией, стоявшей за Азербайджаном. Кроме того, мы хорошо знаем, что это такое: война России на Кавказе.

Тем не менее Путину удалось извлечь максимально возможные дивиденды из несогласованного с Западом миротворчества в Карабахе, позволившего России ввести в регион значительный воинский контингент и довести общую численность своего военного присутствия на Южном Кавказе (с учетом существующей базы в Армении, военных баз в Абхазии и Южной Осетии) до 11 000 человек.

Представитель российских миротворцев проводит занятия в школе Нагорного Карабаха с демонстрацией технических средств разминирования

Россияне играют значительную роль в обеспечении жизнедеятельности в оставленной под армянским контролем части Карабаха. Поэтому не будет большим преувеличением сказать, что эта часть Карабаха де-факто превращается в российский протекторат. В ходе этой войны я писал, что одним из решений карабахской проблемы может стать возвращение к подобию Кюрекчайского мира, заключенного в 1805 году в разгар русско-персидской войны. Тогда Карабахское ханство перешло под военно-политическое покровительство царской России, обеспечивавшей карабахцам безопасность. Тут сама история, нравится это кому или нет, возвращает российскую метрополию к имперскому функционалу.

Неожиданным и мало кем замеченным следствием победы Азербайджана в карабахской войне стала разморозка в решении проблем практически никем не признанной Республики Абхазия. 12 ноября, спустя два дня после карабахского перемирия, состоялась встреча Путина с абхазским президентом Асланом Бжания. После этого стороны подписали трехлетнюю Программу формирования общего социально-экономического пространства России и Абхазии. Бжания откровенно дал понять, что Абхазия готова на еще более глубокое втягивание под российскую юрисдикцию из опасения, что в Грузии может возникнуть искушение повторить карабахский успех Азербайджана по возвращении под свой контроль утраченных в начале 1990-х территорий.

И уже не так важно, выдуманная ли это угроза и с чьей стороны была проявлена инициатива формировать общее пространство — из Сухума или из Москвы. Главное, что абхазы готовы сдать свои предпоследние редуты независимости: запрет на продажу россиянам недвижимости на побережье у ласкового Черного моря и на предоставление им второго гражданства. Это было для абхазов табу: они очень боялись утраты своего этнического доминирования, которое вернули после абхазо-грузинской войны. Ситуация в Абхазии критическая, впереди зима, электричество в дома едва поступает, а Москва готова закольцевать абхазскую электросеть с российской, если Сухум снимет запрет на приобретение российскими энергокомпаниями электросетей Абхазии.

Еще важнее путинские планы, пересказанные Бжанией: кремлевский властитель, «анализируя глобальные процессы, надеется объединить группу государств на евразийском пространстве, включая Белоруссию, абхазов, всех тех, кому это интересно, в близкий с Россией Союз». Учитывая, что сказано это было в ноябре, планов у Путина громадье.

Кроме Беларуси, дуга потрясений-2020 грозит прирасти Молдовой.

Могу предположить, что этот регион, давно провозгласивший себя республикой, в скором будущем захочет оказаться в том самом союзно-государственном окружении России, о формировании которого Путин рассказывал абхазскому лидеру.