Град осколков от беспилотников-камикадзе разорвал палатку, в которой спали украинские пограничники, недалеко от пункта пересечения границы с Беларусью, в трех часах езды к северу от столицы Украины.
Виктор Деревянко проснулся от обжигающей боли, его тело горело. Кровь текла из его руки, когда он пытался вытереть лицо. Кусок металла прошел через его руку и живот и проник в мышцу вокруг сердца.
«Я не мог сориентироваться», - сказал Деревянко, заместитель командира подразделения. – «Только после третьего взрыва мне удалось встать с кровати и попытаться найти хоть какое-то укрытие, потому что взрывы не прекращались».
Это было около 4:15 утра 24 февраля.
За несколько часов до этого Деревянко и другие пограничники пренебрежительно шутили по поводу очередного предупреждения президента Джо Байдена о российском вторжении. Теперь они стали его первой мишенью.
Через несколько минут российские ракеты начали вылетать из пусковых установок. Они обрушились на украинские ПВО, радарные батареи, склады боеприпасов, аэродромы и базы, наполнив раннее утро звуками войны.
Почти в то же время министр внутренних дел Украины Денис Монастырский проснулся от звонка своего мобильного телефона. В последние дни он испытывал прилив облегчения каждый раз, когда открывал глаза от утреннего света, понимая, что наступление нового дня означает, что Россия не вторглась. На этот раз было еще темно. Начальник пограничной службы Украины был на связи и сообщил ему, что его подразделения вступили в бой с русскими в трех северо-восточных областях страны.
Это не было ограниченное вторжение, изолированное на востоке страны, которого ожидали многие высокопоставленные украинские чиновники.
«Началось», - сказал Монастырский украинскому лидеру.
«Что именно?», - спросил Зеленский.
«Судя по тому, что атаки ведутся в разных местах одновременно, это оно», - сказал Монастырский, сообщив Зеленскому, что это похоже на полномасштабное вторжение, надвигающееся на Киев.
«В первые минуты они нанесли страшные удары по нашей противовоздушной обороне, страшные удары по нашим войскам в целом. ... Там были 20-метровые воронки, таких, каких никто в жизни не видел», - вспоминал позже Монастырский.
По словам Монастырского, в тот момент перед всеми встал вопрос: «Как далеко может зайти враг с этим огромным кулаком?».
Если бы русские смогли захватить власть в Украине или хотя бы заставить правительство в панике бежать, оборона страны быстро бы рассыпалась. Москва могла бы установить марионеточное правительство.
Таков был план Кремля.
Вместо этого, то, что произошло в Киеве и вокруг него в последующие 36 дней, стало крупнейшим внешнеполитическим провалом президента России Владимира путина за 22-летний период его правления. Его атака на город мгновенно перестроила архитектуру безопасности Европы против Москвы и изолировала его страну в такой степени, какой не было со времен холодной войны. К удивлению всего мира, наступление на украинскую столицу закончилось унизительным отступлением, которое обнажило глубокие системные проблемы в российской армии, на восстановление силы которой он потратил миллиарды.
Несмотря на недостатки, которые вскроются в российском военном планировании, исход битвы за Киев был далеко не предопределен. Этот рассказ о том, как украинские войска защищали и спасли свою столицу, основан на интервью с более чем 100 людьми - от Зеленского и его советников до военных командиров и добровольцев-бойцов территориальной обороны, а также высокопоставленными американскими и европейскими политическими и военными чиновниками.
Реконструкция событий показывает, что даже когда политическое руководство Украины преуменьшало вероятность полномасштабного вторжения, военные предприняли важные шаги, чтобы противостоять первоначальному нападению России. Командиры вывели личный состав и оборудование с баз несмотря на то, что во многих случаях они сами сомневались в том, что их ждет впереди.
Украинским войскам не хватало оружия, боеприпасов и средств связи. Но они обладали глубокой волей к борьбе, которая распространялась не только на солдат, но и на простых гражданских лиц и, что самое важное, на самого президента.
Защитники также воспользовались преимуществами местности вокруг столицы - густыми лесами, узкими дорогами, извилистыми реками, - которые благоприятствуют партизанской тактике, а также погодой, при которой не было заморозков, и при которой оттаявшая земля становилась непроходимой для российских машины. В частности, река Ирпень, водный путь, обозначавший линию обороны на западной окраине Киева, помогла защитить столицу, когда украинские войска спускали воду с плотин, чтобы затопить ее берега.
Борцы за спасение Киева также извлекли большую пользу от ключевых просчетов Кремля, который привел в действие план вторжения в Киев, основанный на неверных предположениях о силе украинских военных, стойкости правительства Зеленского и решимости украинского народа сопротивляться. В итоге Россия не захватила никакой территории в городской черте Киева, застряв на несколько недель на периферии столицы перед своим отступлением.
кремль не ответил на наши просьбы о комментарии.
Когда началась война, путин находился в Москве на расстоянии около 765 километров. Сидя за деревянным столом в черном костюме и бордовом галстуке, он выступил по телевидению, чтобы объявить о том, что он назвал «специальной операцией» по «демилитаризации и денацификации» Украины. У Москвы не осталось «никакой другой возможности защитить Россию, кроме той, которую мы будем вынуждены использовать сегодня», - сказал путин.
Когда его речь закончилась, по Киеву прокатился звук взрывов. Первая леди Украины Елена Зеленская сказала, что она перевернулась в постели и обнаружила пустое место, где спал ее муж. Она встала и подошла к нему, чтобы увидеть его одетым в темно-серый костюм и белую рубашку. Галстука не было.
«Что происходит?» - спросила она.
«Началось», - ответил Зеленский. Он посмотрел на лица своих детей, 17 и 9 лет, прежде чем уехать в свой офис. Зеленский сказал, что он не мог отделаться от мысли, что российские ракеты летят «над моими детьми, над всеми нашими детьми», что немыслимое количество украинцев вот-вот погибнет.
Выбор, который сделала Москва после месяцев притворной дипломатии, притворной игры в жертву и своей лжи на международной арене, был ниже всякого достоинства, считает Зеленский. Он был уверен, что украинцы разделяют его ярость, что они будут бороться.
Зеленский созвал совещание своих высших советников. Они решили, что часть кабинета министров, включая ответственных за полицию и оборону, останется в Киеве, а остальные переедут на запад Украины. Чиновники с удивлением наблюдали за тем, как камеры наблюдения на границе фиксируют сотни российских танков и других бронированных машин, вваливающихся в Украину колоннами, напоминающими наступление времен Второй мировой войны. Из Беларуси на севере. Из России на востоке. Из Крыма на юге.
«Вся карта была красной и требовала внимания», - говорит Монастырский.
Русские вошли в опасную зону вокруг неработающей Чернобыльской атомной электростанции, где командир украинского пограничного сектора Виталий Яворский позже обнаружил доказательства того, что они рыли окопы в радиоактивной почве и ели зараженных оленей, которых они подстрелили в близлежащих лесах.
Целью захватчиков было проникновение к Киеву и его захват. Захват многовекового мегаполиса, увенчанного золотыми куполами над Днепром. Провозглашенный новгородским Олегом «матерью городов русских», когда он захватил его в средние века, город имеет общее с Россией прошлое, которое путин использовал для подрыва суверенитета Украины. путин характеризовал русских и украинцев как один народ, разделенный советскими измышлениями и вмешательством Запада, обосновывая необходимость развязывания войны для пересмотра истории.
Когда в Киеве наступило утро, Зеленский не отходил от телефонов, разговаривая с президентом Байденом, премьер-министром Великобритании Борисом Джонсоном и другими лидерами с просьбой о помощи. Через несколько часов он сел за стол и записал видеообращение к украинскому народу - миллионам людей, которые считали штурм Киева невозможным, а теперь просыпались от взрывов и в шоке садились в свои машины.
«Сегодня я прошу вас, каждого из вас, сохранять спокойствие. Если есть возможность, пожалуйста, оставайтесь дома», - сказал Зеленский, - «Мы работаем. Армия работает. Работает весь сектор безопасности и обороны Украины». Он пообещал появиться позже в течение дня и оставаться на постоянной связи, заверив украинцев, что они останутся сильными. «Мы готовы ко всему. Мы победим любого», - сказал он, - «Слава Украине!»
В правительственном комплексе в центре Киева глава администрации Зеленского Андрей Ермак посмотрел на зазвонивший мобильный телефон. Это был кремль.
По его словам, бывшего юридического медиаконсультанта, постоянно находящегося рядом с Зеленским, сначала он не мог заставить себя взять трубку. Телефон зазвонил один раз, потом еще раз. Он ответил. Он услышал грассирующий голос Дмитрия козака, заместителя главы администрации Кремля, который родился в Украине, но уже давно вошел в ближний круг путина. Козак сказал, что украинцам пора сдаваться.
Ермак выругался на Козака и повесил трубку.
Дерзкое вторжение
Выглядящий по-ученому, задумчивый генерал-полковник Александр Сырский относится к тому типу опытных военных, которые планируют все непредвиденные обстоятельства - даже те сценарии, которые он считает маловероятными.
В то, что Киев, война на улицах которого поставила бы в тупик даже самых искушенных военных, может стать главной первоначальной целью путина, не верило большинство представителей украинской элиты, даже в вооруженных силах.
«Думать, что руководство России развяжет такую наглую, масштабную агрессию - честно говоря, я даже не мог себе этого представить», - вспоминает Сырский, который воевал с Россией и ее сепаратистскими союзниками на востоке Украины и был назначен руководить обороной Киева незадолго до вторжения. Мне казалось, что если активные боевые действия и начнутся, то, скорее всего, на востоке, вокруг или в пределах границ Донецкой и Луганской областей».
«Но мы – военные», - сказал Сырский, один из нескольких высокопоставленных украинских военных и политических чиновников, которые подробно рассказали о битве за Киев, причем некоторые из них, как и Сырский, дали нам свои первые обширные интервью, - «Поэтому, независимо от того, во что я верил или не верил, как все это мне представлялось, я все равно выполнял необходимые действия».
Учитывая численность путинских войск вдоль границ Украины, Сырский решил, что если русские атакуют Киев, то их колонны будут продвигаться вдоль двух или трех основных автомагистралей, чтобы, как они предвидели, быстро и безжалостно добраться до правительственного квартала в Киеве. Кремлевский план сражения предполагал, что город будут защищать лишь слабые украинские силы, дезориентированные политическим хаосом, вызванным бегством Зеленского и его министров.
Для защиты города Сырский организовал два кольца войск, одно во внешних пригородах и одно внутри столицы. Он хотел, чтобы внешнее кольцо находилось как можно дальше от внутреннего, чтобы защитить центр города от обстрелов и удержать русских от боев на подступах к Киеву.
Сырский разделил город и окрестности на сектора и назначил генералов из военных учебных центров руководить каждым из них, создав четкую систему командования, которой подчинялись бы все украинские военные подразделения и службы безопасности. Тактические решения должны были приниматься немедленно офицерами на местах без необходимости консультироваться со штабом.
Примерно за неделю до вторжения украинские военные переместили все командные пункты в поле к вероятным осям российского наступления. Сырский также отдал приказ перебросить военную авиацию, включая вертолеты и самолеты, с основных баз, разместив их далеко от очевидных для авиаударов целей.
Однако, что касается танковой мощи, то для обороны столицы имелась только одна механизированная бригада, 72-я, явно недостаточная для такого большого города. По словам Сырского, в качестве решения проблемы он приказал всем военным учебным центрам создать специальные импровизированные батальоны, а артиллерийские системы, обычно используемые для обучения, перебросить в столичный регион.
Некоторые из этих систем были доставлены из учебного центра Дивички к юго-востоку от Киева, где несколькими годами ранее Украина вернула на вооружение тяжелые советские самоходные артиллерийские установки, известные как 2S7 «Пион». Гиганты артиллерийской войны, каждый из которых весит 46 тонн и имеет 203-мм гаубицу, могут стрелять снарядами весом более 109 кг на расстояние более 32 км.
Сырский приказал своим артиллеристам занять оборонительные позиции за пределами города, на северо-востоке и северо-западе, в районах, которые, скорее всего, подвергнутся российской атаке.
Этот единственный шаг, по словам мэра Киева, бывшего чемпиона по боксу Виталия Кличко, оказался решающим, потому что в первые же часы войны Россия нанесла удар по базам, где обычно размещались эти системы.
«Руководство страны говорило, что войны не будет, но военные знали», - сказал Кличко.
Украинцы в основном держали свои приготовления при себе. Высокопоставленный представитель оборонного ведомства США заявил, что Вашингтон знает больше о планах России по вторжению, чем о планах Украины по обороне, что подогревает сомнения в том, как поведет себя Киев. Американские чиновники подозревали, что украинские военные опасаются делиться военными планами, в то время как политическое руководство страны преуменьшает вероятность войны, сказал чиновник, выступая на условиях анонимности, чтобы обсудить этот деликатный вопрос.
Министр обороны Украины Алексей Резников сказал, что он был одним из тех руководителей, которые не верили в возможность тотального нападения.
Европейские чиновники уверяли его, что они не видят такой угрозы, как США и Великобритания. Также и согласно оценкам украинской разведки, у России не было достаточно сил, собранных на границе, чтобы захватить или оккупировать город размером с Киев.
22 февраля Резников разговаривал по телефону со своим коллегой в Беларуси Виктором хрениным, который пообещал, что российские войска с белорусской территорию не вторгнутся, дал слово офицера, сказал министр обороны Украины.
«А он оказался лжецом», - сказал Резников.
Два дня спустя, уже после начала вторжения, эти два человека снова разговаривали. Резников услышал нервный и неприятный голос на другом конце линии. Белорусский министр сказал, что передает сообщение от своего российского коллеги Сергея шойгу, вспоминает Резников: Если Украина подпишет акт о капитуляции, то вторжение прекратится.
Резников сказал, что ответил: «Я готов принять капитуляцию с российской стороны».
Атака на аэропорт Антонов
Российские вертолеты пронеслись низко над Днепром, их винты разрезали влажный зимний воздух в складках речной долины. Они летели на юг из Беларуси к месту, где река расширяется в пространство, которое местные жители называют морем, а затем перешли в пригород Гостомель, расположенный в 36 км к северо-западу от правительственного квартала Украины.
Группы ударных вертолетов Ка-52 "Аллигатор" взяли на себя инициативу и открыли огонь по своей цели внизу – по аэропорту Антонов, грузовому и испытательному комплексу с большой взлетно-посадочной полосой. путин выбрал плацдарм для нападения на Киев - тот самый аэропорт, о попытке захвата Россией которого директор ЦРУ Уильям Бернс во время визита в Киев 12 января предупредил Украину.
Виталий Руденко, командир базы национальной гвардии, расположенной сразу за воротами аэропорта, в недоумении смотрел вверх. «До последнего момента я не верил в это. Может быть, я не хотел в это верить», - сказал он.
В Киеве военное руководство Украины спустилось в укрепленное убежище. Помощники по оборонным коммуникациям спешили по коридору в погоне за генерал-лейтенантом Евгением Мойсюком, офицером №2 в вооруженных силах Украины, чтобы спросить его, какое послание они должны передать украинцам, когда российские войска войдут в их города.
Мойсюк остановился и обернулся.
«Скажите всем: Убивайте оккупантов», - сказал Мойсюк, - «Убивайте оккупантов!»
На первых порах в Гостомеле были неудачи. Некоторые из средств противовоздушной обороны, которые украинцы установили вокруг аэропорта, подверглись ударам еще до того, как Россия направила туда свои военно-транспортные средства. По словам Сырского, работник аэропорта, чей сын был завербован российской разведкой, раскрыл их позиции.
Наиболее боеспособный персонал базы национальной гвардии был переброшен несколькими неделями ранее в восточный Луганский регион Украины вместе со своим снаряжением, в результате чего в аэропорту и на базе осталось всего около 300 солдат, включая призывников, которые проходили обязательную военную службу. Многие из них никогда не видели боевых действий.
Вертолеты кружили над аэропортом, как стая стервятников, жужжа на фоне пасмурного неба, уже почерневшего от дыма после ракетных ударов.
«Они открывали огонь по всему, что было в пределах досягаемости, по всем зданиям, по всем людям, которых они видели передвигающимися, независимо от того, были ли это военные или гражданские лица - им было все равно. Они просто стреляли везде, где обнаруживали движение», - сказал командир взвода национальной гвардии с позывным Малыш. Как и другие, он скрыл свое имя из соображений безопасности.
Когда первые вертолеты достигли взлетно-посадочной полосы, Сергей Фалатюк, 25-летний национальный гвардеец, посмотрел в прицел зенитной установки «Игла», оставшейся со времен советского союза, и выпустил ракету.
Он промахнулся.
по словам Руденко, Фалатюк перезарядил установку, перевел прицел на другой российский вертолет и снова выстрелил. Ракета попала в вертолет. Фалатюк закричал от восторга.
Маленькая победа вдохнула энергию в украинские войска, подняла дух призывников под командованием Малыша. На самом деле можно было сбивать их, сделать это», - думал каждый, по словам Малыша, - «Боевой дух бойцов повысился. Они стали более настойчивыми. Независимо от того, были ли они призывниками, они были бойцами».
За день до вторжения несколько украинских систем ПВО были переброшены (на новые места), поэтому они остались незамеченными для русских и в течение нескольких минут они начали контратаку, - сказал Сырский. Российским пилотам пришлось нелегко под шквальным огнем ракет класса «земля-воздух» и зенитной артиллерии, особенно после того, как прямым попаданием был сбит один из их лидеров.
«Они стреляли со всех сторон. Во время первой атаки мы сразу потеряли командира нашей группы», - сказал капитан Иван Болдырев, один из пилотов Ка-52, российскому государственному оборонному телеканалу «звезда». Болдыреву пришлось совершить аварийную посадку после того, как его вертолет получил повреждения.
Десятки гражданских служащих по всему аэропорту побежали в бомбоубежище под кафетерием. Другие прятались везде, где только можно, в том числе в канализации.
«Люди... смотрели друг на друга, понимали, что происходит, но не понимали, почему», - сказал Вячеслав Денисенко, один из сотрудников «Антонова».
Снаружи российские войска высадились из транспортных вертолетов и направились в прилегающий небольшой лес и комплекс зданий аэропорта.
Украинские солдаты подвергались постоянному обстрелу. Оказавшись в меньшинстве на территории аэропорта и столкнувшись с элитными российскими подразделениями, имеющими гораздо больший опыт, бойцы национальной гвардии начали испытывать нехватку боеприпасов. «Я дал команду... отступать», - сказал Руденко.
Отход был хаотичным. Руденко приказал подразделениям ПВО и разведчикам уходить, перепрыгивая через забор. Гвардейцы, находившиеся достаточно близко к машинам, прыгали в них и мчались прочь. Другие бежали пешком. Некоторые гвардейцы попали в плен к русским.
Однако после отступления украинские войска открыли огонь по аэропорту из тяжелой артиллерии, которую они разместили за периметром аэропорта, повредив взлетно-посадочную полосу, чтобы предотвратить будущие посадки. Кроме того, поздно вечером 24 февраля два украинских бомбардировщика Су-24 пронеслись над аэропортом и разбомбили взлетно-посадочную полосу, причинив ей еще больший ущерб.
Тем не менее, у русских оставался плацдарм.
Главнокомандующий Вооруженными Силами Украины (должность, аналогичная должности председателя Объединенного комитета начальников штабов) генерал Валерий Залужный позвонил полковнику Александру Вдовиченко, командиру 72-й механизированной бригады, единственного такого подразделения в Киевской области и главной силы, защищающей столицу.
«Мы должны снова взять Гостомель», - сказал Залужный.
«Господин главнокомандующий, при всем уважении, у меня нет достаточных сил, чтобы взять Хостомель», - вспоминает Вдовиченко.
«Мы должны попытаться», - ответил Залужный.
Вместе с элитными украинскими подразделениями войска 72-й бригады в течение нескольких дней вели бои за аэропорт, ведя артиллерийский обстрел и блокируя российские силы, пытавшиеся покинуть объект. По словам украинских чиновников, Москва планировала доставить тяжелую технику и дополнительные войска на грузовых самолетах Ил-76, чтобы помочь своему продвижению, но не смогла сделать это немедленно.
«То, что они смогли штурмовать аэродром и взять его под контроль в течение нескольких часов, с одной стороны, сыграло негативную роль [для нас]», - сказал Сырский, - «Но с другой стороны, артиллерийский огонь по взлетно-посадочной полосе и местам высадки значительно задержал высадку и сорвал план захвата Киева, потому что мы сейчас знаем, что в принципе на захват Киева противник выделял максимум до трех суток».
Однако позже, по словам Вдовиченко, русские все-таки смогли доставить в Хостомель подкрепление с помощью авиации.
В последующие дни российские силы, уже находившиеся на земле, захватили соседние города Буча и Ирпень, а также и сам город Гостомель, пытаясь пробить себе путь в Киев. Но через неделю после высадки десанта они все еще вели бои на улицах Гостомеля. 60-километровая колонна с грузами, направлявшаяся в Гостомель из Беларуси, остановилась к северу от Киева, обнажив проблемы логистики России.
31-летняя жительница Гостомеля, Маша Маас, укрывалась в подвале стекольного завода в центре города, когда увидела трех российских солдат, прибывших 6 марта после отступления украинских войск.
Я спросила себя: «Что нам делать?» - вспоминает она. «Если мы закроем двери изнутри, они могут подумать, что здесь кто-то остался, и сломать их или затопить нас - кто знает? Если мы оставим их открытыми, они могут нас расстрелять. Выбирайте, что хуже. Мы решили не закрывать двери».
У первого вошедшего русского солдата были светлые волосы и темные глаза с огромными зрачками, вспоминает она. «Почему вы смотрите на меня, как на фашиста?», - спросил он, вспоминает Маас, - «Я не фашист. Это ваши украинские солдаты – фашисты».
К 7 марта русские заняли большую часть Гостомеля и использовали аэропорт как центр.
Залужный, главнокомандующий украинских вооруженных сил, снова поговорил с командиром 72-й бригады и приказал ему удерживать согласованную линию на окраинах Гостомеля и не дать русским продвинуться ближе к столице.
«Ни шагу назад», - сказал он.
Украинцы в течение нескольких дней блокировали продвижение российских войск по шоссе в сторону Киева. Разочарованные, русские пытались найти другой путь в город. Лучшая их надежда была на прорыв через лес в деревню Мощун на окраине столицы.
Зеленский остается
Через несколько часов после вторжения, глубоко под правительственным кварталом Киева, Зеленский вдыхал тяжелый воздух бункера, который был построен в советское время и с тех пор практически не использовался.
Глава Совета национальной безопасности и обороны Алексей Данилов изложил президенту ситуацию. «Вопрос простой - все наши партнеры говорят нам, что нам будет очень тяжело, что у нас практически нулевые шансы на успех», - сказал ему Данилов.
«В первые дни мы не получим большой поддержки, потому что они будут смотреть на то, как мы сможем защитить страну», - продолжил он, - «Возможно, они не хотят, чтобы большое количество оружия попало в руки русских».
Данилов также сделал Зеленскому личное предупреждение. Была достоверная информация о том, что русские разработали план его убийства или захвата. Как минимум, Зеленский должен был убедиться, что все, кто находится рядом с ним с оружием, являются известными и лояльными людьми. Должен ли он эвакуироваться, добавил Данилов, зависит от него самого.
Чтобы принять это решение, «вы должны заглянуть глубоко внутрь», - сказал Данилов президенту, не давая рекомендаций в ту или иную сторону, - «Ставки слишком высоки».
Другие призывали Зеленского уехать. По словам Алексея Арестовича, военного советника украинского лидера, его президентская охрана посоветовала ему переехать в безопасное место за пределами столицы, а затем, возможно, на запад Украины.
«Ваш офис – мишень», - предупредил руководитель охраны президента, по словам Арестовича, который добавил свою собственную рекомендацию Зеленскому покинуть Киев, - «В него будут стрелять ракетами, и диверсанты будут атаковать».
Даже бункер не был безопасным местом. «Ходили разговоры, что они могут забаррикадировать выходы и пустить газ», - сказал Арестович.
Мрачные предупреждения исходили из Москвы в течение многих лет, но эта возможность казалась особенно извращенной. Российские части приближались к Киеву, чтобы «освободить» Украину от предполагаемых «нацистов», угрожая жизни первого президента-еврея - возможно, как опасались его советники, с помощью смертоносного газа».
У кремля были основания ожидать, что Зеленский может уехать. Восемью годами ранее Виктор Янукович, украинский президент, поддерживаемый Москвой, сбежал в Россию после проевропейского восстания в Киеве. Поддерживаемый США президент Афганистана Ашраф Гани бежал из страны в 2021 году, когда талибы окружили Кабул. Российские лидеры считали Зеленского, 44-летнего бывшего комедийного актера, легковесом, который сломается перед лицом танков.
В течение дня Арестович пришел к выводу, что украинские военные не смогут защитить столицу, и сказал об этом президенту. По его словам, люди, которые разбирались в военных вопросах, подходили к нему и говорили: «Мы не удержим», - сказал Арестович.
Зеленский в конце концов гневно взорвался. Он остался.
«Это последний раз, когда я это слышу», - вспоминает Арестович его слова, - «Я не хочу больше это слышать».
Зеленский сказал Данилову, чтобы тот перестал досаждать ему постоянными предупреждениями об угрозах его жизни, и спросил главу Совета национальной безопасности и обороны, может ли у него еще что-нибудь сказать - что-нибудь более важное.
«Послушайте, я живой человек. Я не хочу умирать, как и любой другой человек», - сказал Зеленский, - «Но я точно знаю, что если я буду думать об этом, то я уже мертв».
По его словам, первые часы и дни он жил с постоянным чувством острого напряжения, его ладони были вспотевшими, как в детстве, когда он сдавал экзамены. По его словам, министру обороны Резникову в конечном итоге потребовалось обратиться к терапевту, потому что он был очень эмоционально и физически истощен.
Зеленскому также поступали обращения о необходимости сохранения преемственности власти от официальных лиц США и Европы, в некоторых случаях с предложениями помочь ему покинуть столицу. Чиновники полагали, что, обеспечив собственную безопасность, он сможет предотвратить вакуум власти.
Он видел ситуацию с точностью до наоборот — если бы он бежал, то без боя отдал бы украинский центр власти русским, и это привело бы к немедленному краху правительства. Как бы украинские военные чувствовали себя на передовой, если бы президента исчез? Зеленский сказал, что дело не в том, что он цепляется за пост президента.
«Я не пытаюсь удержать власть», — сказал Зеленский, объясняя это западным чиновникам, - «Если вопрос в том, что я уйду, и это остановит кровопролитие, то я только за. Я уйду прямо сейчас. Я пошел в политику не для этого — и я уйду, когда вы скажете, что это остановит войну».
Зеленский подозревал, что некоторые его зарубежные собеседники просто хотели, чтобы конфликт как можно быстрее закончился, а его администрация фактически сдалась России.
«Из всех, кто мне звонил, не было ни одного, кто верил, что мы выживем. Не потому, что не верили в Украину, а из-за этой демонизации лидера Российской Федерации — его власти, его философии, того, как он рекламировал мощь российской армии. А так [думали], при всем уважении к украинцам: добьют через два-три дня, может, через пять, и тогда все кончится».
С первых часов его главным вниманием стала мобилизация поддержки, необходимой Украине для выживания, — со стороны украинцев, которым нужно было сопротивляться, а также со стороны иностранных лидеров, которые должны были послать Киеву оружие и увеличить цену для России.
Во время одного видеоразговора с европейскими лидерами он сказал: «Возможно, это последний раз, когда вы видите меня живым». Он сказал им, что украинские матери наблюдают, как их дети умирают во имя европейских ценностей. Это заставило некоторых европейских чиновников расплакаться.
Информационно-просветительская работа Зеленского оказалась в равной степени источником вдохновения и стыда. Сколько бы он ни говорил с лидерами той или иной страны, он также обращался к ее народу, иногда публично сообщая правительствам откровенную правду. Он призвал канцлера Германии Олафа Шольца «снести эту стену» — отсылка к призыву президента Рональда Рейгана снести Берлинскую стену — утверждая, что Россия в очередной раз пытается разделить Европу. Он сказал немецким политикам, что они должны сделать все возможное, «чтобы вам не было стыдно за себя после этой войны».
Ермак, глава президентской администрации, сказал, что в последующие недели он регулярно отправлял фотографии убитых украинских детей и разрушенных украинских домов на мобильные телефоны официальных лиц по всему миру, в том числе Джейка Салливана, советника Белого Дома по национальной безопасности, Карен Донфрид, заместителя госсекретаря по делам Европы и Евразии и членам Конгресса.
«Признаюсь, это были ужасные фотографии, которые не давали мне спать по ночам», — сказал Ермак, - «Девяносто процентов людей, получивших их, отреагировали, перезвонили и начали делать еще больше».
Украинцы всех возрастов, которые никогда не держали в руках оружия, бросились браться за оружие после того, как официальные лица в течение нескольких дней после вторжения решили раздать оружие и вооружить потенциальное партизанское сопротивление. Украинское военное руководство было недовольно этим решением, а позже заявило, что оно вызвало инциденты с дружественным огнем и вмешательство в операции их сил.
Монастырский, министр внутренних дел, назвал это «важным сдерживающим фактором» как для россиян, так и для потенциальных украинских перебежчиков. По словам Монастырского, любой украинский мэр, думающий о предательстве народа, поймет, что снаружи его ждут 20 человек с оружием, и что «он и его семья будут первыми».
Видимая решимость простых граждан подчеркнула, что Украина не может быть насильственно удалена из Европы, как этого хотел Кремль, - заявил Зеленский.
«Для Российской Федерации мы были как аппендикс, который нужно было удалить, но они не понимали. Они думали, что мы придаток, а мы оказались сердцем Европы», — сказал Зеленский, - «И мы заставили это сердце биться».
В ночь на 25 февраля, когда в центре Киева раздавались выстрелы и ходили слухи о том, что его собираются убить чеченские боевики, Зеленский вышел из своего бункера на улицу перед офисом президента, чтобы показать на камеру, что он никуда не собирался.
За его спиной в приглушенном свете уличных фонарей стояли его премьер-министр, глава его политической партии, руководитель его офиса и еще один высокопоставленный советник. Премьер-министр поднял свой телефон, чтобы показать дату и время.
«Мы все здесь», — сказал Зеленский, - «Наши войска здесь. Гражданское общество здесь. И мы здесь. Мы защищаем независимость нашей страны. Мы будем продолжать это делать».
Русские входят в Мощун
Окруженное сосновым лесом, рекой и озером, с довоенным населением всего 1500 человек, село Мощун представляло собой картину загородной жизни — смесь состоятельных людей, проводивших выходные на своих виллах и давних местных жителей в скромных домах.
Но когда 27 февраля в село вошел командир роты 72-й механизированной бригады капитан Роман Коваленко с небольшой группой бойцов, дома горели, жители села бежали, а с неба падал самолет.
Через несколько минут командир взвода в одной из машин впереди Коваленко был убит выстрелом в лицо. Русские разведчики только что вошли в Мощун. В первые дни войны у села было мало защитников, за исключением горстки украинских бойцов теробороны, хотя это было стратегическое место: сразу за Мощуном находилась столица.
Густые леса, усеянные дотами времен Второй мировой войны, и водный путь предоставили украинцам природный ландшафт, который они могли использовать. Река Ирпень отделяла Гостомель от Мощуна, и русские изо всех сил пытались переправить через нее людей и технику, столкнувшись с неожиданными атаками набегавших на них небольших украинских частей и наказующими артиллерийскими ударами по их понтонным мостам.
В центре боевых действий оказался Коваленко, который всего за несколько недель до этого пошел по стопам своего брата-близнеца Дмитрия и стал командиром роты 72-й бригады. В течение многих лет 36-летние близнецы воевали на Донбассе. Теперь они оказались на противоположных окраинах Киева — Роман на северо-западе, Дмитрий на северо-востоке.
Обстрелы и бои на Ирпене продолжались несколько дней. Утром 6 марта русские войска, наконец, в большом количестве начали пробиваться через реку. Коваленко и его солдаты контратаковали, бросая гранаты и стреляя с БМП в ближнем бою.
«Стреляйте, без остановок!» — приказал Коваленко.
Российские ракеты «Град», артиллерийский огонь, минометные обстрелы, авиаудары, атаки беспилотников и обстрелы с вертолетов обрушились на их окопы. Российские глушилки прервали связь и вывели из строя украинские беспилотники. Коваленко потерял связь с остальной частью своей роты, оставшись в деревне в десяти километрах к северу.
По словам Коваленко, украинцы продолжали сражаться, не давая русским пройти через этот район. «Ты так устаешь, что ночью просто теряешь сознание», — сказал Коваленко, - «Тебя уже не волнуют обстрелы, что бы там ни летело, нужно просто поспать часок-другой. Вам все равно, мороз, снег, дождь, или вокруг вас грязь. Ты просто ложишься».
«Многие не справлялись психологически, — продолжил Коваленко, - «Трудно не сломаться. Иногда я ломал себя».
Коваленко пытался дозвониться до артиллерийских частей, чтобы попросить их открыть огонь и хотя бы на несколько минут прекратить постоянные российские обстрелы.
Но поскольку у его солдат заканчивались боеприпасы, он приказал им отступить к центру села, а русские солдаты следовали за ними по пятам. Там Коваленко и его люди перегруппировались и соединились с прибывающими украинскими спецназовцами, другими войсками и иностранными добровольцами, в том числе вооруженными противотанковыми ракетами «Джавелин», поставленными США.
По словам высокопоставленных украинских чиновников, в то время бои на всем протяжении Киевского фронта стали настолько интенсивными, что в течение нескольких дней украинские силы вокруг столицы рисковали исчерпать боеприпасы для 152-мм артиллерийских орудий.
По словам высокопоставленного представителя министерства обороны США, Соединенные Штаты вооружили Украину переносным оружием, таким как «Стингеры» и «Джавелины», которые могли быть использованы подпольным сопротивлением, если русские быстро одолеют украинцев. Оборудование и боеприпасы для артиллерии были ограничены, что вынудило Соединенные Штаты и их союзников срочно пополнять запасы Киева.
11 марта русские штурмовали Мощун со всех сторон.
«В тот день я чувствовал себя так, как будто меня ударили молотком по голове как минимум восемь раз, потому что все падало прямо рядом с нами», — сказал Коваленко, - «Большое количество наших военнослужащих получили контузии. Многие попали под обломки. Все, что у них было — авиация, артиллерия, «грады» — все стреляло по нашим окопам, чтобы нас оттуда выбить».
Украинцы ввели в село танки и более опытных бойцов, чтобы отразить натиск. Коваленко был отправлен в больницу с травмой головы в результате взрывов, когда его люди ушли. Слезы катились по его лицу, когда он звонил брату по дороге в Киев.
«Мы задержали их, — сказал он. Он не мог поверить, что жив.
К тому времени русские столкнулись с ожесточенным сопротивлением украинских сил и отрядов территориальной обороны в близлежащем городе Ирпень и других районах к западу от столицы. Не имея возможности сломить там оборону Украины, русские решили сосредоточиться на продвижении в Киев через Мощун.
Глядя на кадры с дронов и тепловизоров, Сырский, отвечавший за оборону столицы, увидел ряды российской техники на другом берегу реки Ирпень, выстроившиеся в боевой порядок. Мощун вот-вот должен был быть сломлен.
«Это был, наверное, самый критический момент, когда я подумал: «Ну неужели так и будет?», — вспоминал Сырский, - «Потому что [взять] Мощун — это значит войти в Киев».
Часть решения заключалась в техническом чуде на реке Ирпень, которая впадает в плотину в 25 километрах к северу от Мощуна, а затем поднимается насосами в водохранилище на Днепре. Советы построили сложную систему шлюзов вдоль 160-километрового течения Ирпеня, чтобы сделать прилегающие земли пригодными для возделывания.
В начале войны украинцы взорвали часть дамбы артиллерией, чтобы вызвать потоп из водохранилища в Ирпень, идущий против течения реки, в качестве барьера против русских. По словам начальника военной разведки Кирилла Буданова, подразделения спецназа военной разведки Украины проникли в тыл врага, чтобы заминировать другие участки плотины.
Сырский, полагаясь на обширные знания местного сельскохозяйственного бизнесмена, которого чиновники стали называть «ныряльщиком», сказал, что целенаправленный взрыв в одном из шлюзов помог еще больше поднять уровень воды вокруг Мощуна.
Взрыв на дамбе был лишь одним из примеров того, как украинцы громили собственную инфраструктуру, чтобы создавать препятствия для русских, разрушая дороги, взрывая мосты и разрушая железнодорожные пути.
«Вода текла и заливала русских, а потом мы нашли место, где русским морским пехотинцам пришлось сбросить с себя все снаряжение и плыть, чтобы остаться в живых», — сказал Сырский.
Но позже, примерно в третью неделю марта, русские высадили десант на украинской стороне реки возле Мощуна, по словам Вдовиченко, командира 72-й бригады.
Он сообщил Залужному, что украинским силам, возможно, придется отступить из села, потому что у них больше нет сил и средств его удерживать.
«Будем искать силы и средства», — ответил Залужный.
Вдовиченко изменил тактику. Он начал ротацию сил не реже, чем раз в три дня и ввел в бой новый батальон. «Из-за плотности обстрела и холода оставаться дольше было невозможно», — сказал он. Его войска блокировали Мощун с двух сторон и стали обстреливать сильным артиллерийским огнем места переправы и сосредоточения русских.
Украинцы оттеснили русских за реку, когда наступление Москвы начало рушиться.
В госпитале Коваленко отвечал на звонки близких погибших солдат. Трое командиров его взводов погибли. Многие солдаты, которых он оставил в городе в десяти километрах к северу от Мощуна, тоже были убиты. Эта цена тяготила его. Некоторые подчиненные подвергали сомнению его решения.
«Ты сделал все, что мог, как счел нужным, — сказал ему его брат-близнец Дмитрий. «Если бы люди тебя не слушали, это другой вопрос. Это все были совершенно новые люди, все просто мобилизованные, практически никто друг друга не знал».
Выписавшись из госпиталя, Коваленко вернулся в Мощун, чтобы забрать из окопа, где они сражались, телы солдат своей роты. Российская артиллерия продолжала обстреливать село, вынуждая украинцев укрываться среди тел своих товарищей. Когда стрельба стихла, Коваленко и его люди вынесли тела — по одному.
Ракетные атаки
Генерал-лейтенант Анатолий Кривоножко, глава командования «Центр» Воздушных Сил Украины, 24 февраля находился на больничной койке в Киеве, выздоравливая от тяжелой коронавирусной инфекции. Когда первые ракеты начали поражать его людей на военных аэродромах и радиолокационных станциях, он вытащил капельницу из вены и вызвал водителя. Он был нужен на своей базе.
«Коронавирус, вероятно, просто исчезает в таких ситуациях», — сказал он.
Находясь в изоляции, Кривоножко работал удаленно и готовился к возможному нападению со стороны России. Многие украинские боевые самолеты и средства ПВО были передислоцированы. В результате, когда разрывались первые ракеты, русские часто били по пустым местам. Некоторые самолеты, по его словам, уже находились в воздухе, когда произошли удары — еще одна тактика для спасения флота.
«Мы создали фальшивые цели для наших врагов», — вспоминал министр обороны Резников.
Кривоножко дал своим частям около 90 минут, чтобы собраться после первого ракетного обстрела. В некоторых случаях российские ракеты в то утро успешно поражали цели. Казарма 138-й радиотехнической бригады была разрушена, но 50 человек, спавших внутри, чудом остались живы. Сирена, которая должны была предупредить их о необходимости перейти в убежище, не сработала.
Младшие пилоты взяли гранатометы и заняли позиции для защиты Васильковской авиабазы и ее взлетно-посадочной полосы, которая находится примерно в часе езды к югу от Киева. Старшие и более опытные пилоты вышли вперед, чтобы поднять самолеты в воздух, зная, что эти миссии, скорее всего, станут для них последними.
«Я бы не назвал это традицией, но было правилом, что если была очень-очень опасная и плохая миссия, то ребята постарше прыгали в самолеты», — сказал украинский летчик-истребитель, который использует позывной Moonfish. «Старшие ребята взяли на себя ответственность: «У меня уже выросли дети».
Кривоножко сказал, что некоторые пилоты совершали по три-четыре самолето-вылета в день, чтобы вступить в бой с российскими войсками. Они часто не делали предполетные проверки и взлетали с укороченных взлетно-посадочных полос, которые были разбомблены, а затем за ночь восстанавливались. Тот факт, что Украина вообще дает отпор, кажется, удивил россиян и заставил их изменить модель поведения, сказал Кривоножко, отметив, что после первых волн в Украину летало меньше российских самолетов, и вместо этого Москва начала использовать больше своих ограниченных запасов высокоточного оружия.
«Все, особенно Россия, считали, что наша ПВО продержится всего несколько дней», - сказал подполковник Денис Смажный, главный специалист учебного отдела зенитно-ракетных войск, - «Если не несколько часов».
На земле украинские подразделения ПВО стреляли по российским целям и сразу же переходили на другие позиции, что позволило им продержаться дольше, чем многие ожидали, даже несмотря на то, что они боролись с обширными российскими помехами. Полковник Юрий Перепелица, командир 138-й радиотехнической бригады, сказал, что его войска никогда не должны были находиться в радиусе действия российской артиллерии, но иногда они действовали в пределах 16 километров от линии фронта.
«Мы нарушили все доктрины», - сказал он, - «Но подвергая себя риску, мы увеличивали свои шансы на уничтожение целей».
ПВО оставались главной целью русских, и Перепелица постоянно беспокоился о том, что диверсанты могут раскрыть его местоположение.
Сотрудники СБУ, главной службы внутренней безопасности Украины, говорят, что украинские коллаборационисты помечали некоторые места краской, которая была видна ночью - сигнал для нанесения авиаударов. В других случаях они отправляли кодированные сообщения с координатами своим российским кураторам. Текст с красными цветами означал объект гражданской инфраструктуры. Зеленые цветы обозначали военный объект. По словам чиновников, текстовые сообщения подписывались как от «бабушки».
Украинские истребители, летавшие в течение первых нескольких дней после вторжения, стали символами ожесточенного сопротивления, которое продолжалось, и сыграли ключевую роль в сдерживании российского наступления.
«Русским сказали, что там не будет никаких систем ПВО», - сказал Перепелица. «Они нагло вошли в (наше) воздушное пространство, и мы их уничтожали».
Ставшие на пути России
Пока его товарищи пытались остановить русских к западу от Киева, полковник Леонид Хода, командир 1-й танковой бригады Украины, проводил мобилизацию к северо-востоку от столицы в Гончаровском.
К тому времени, когда утром 24 февраля первая российская ракета ударила по его базе, Хода подготовился к худшему. Он перевез боеприпасы, топливо и продовольствие в замаскированные безопасные районы и рассредоточил свои войска за пределами базы в поле. Он обсуждал со своими помощниками, как ускользнуть и сформировать подпольное сопротивление. Он готовился к последнему прощанию с женой.
Через несколько часов после начала войны казалось, что произошло самое худшее.
Российские войска, численность которых в конечном итоге должна была составить около 30000 человек, переходили границу с трех направлений в сторону северного украинского города Чернигова. Их план, по словам украинских чиновников, заключался в том, чтобы быстро взять город с населением 280000 человек и в течение трех дней продвинуться на юг вдоль восточного берега Днепра до Киева. Вместе с силами, высадившимися в Гостомеле и наступавшими со стороны запада от столицы, они должны были сформировать клещевое движение на Киев.
Между русскими и восточным флангом столицы стоял Хода, его бригада насчитывала около 2000 солдат.
«Психологически трудно смириться, когда слышишь, что идет колонна с 10 танками. Другая колонна идет с 30 бронетранспортерами. За ними идет еще одна колонна из 12 БМП», - сказал Хода, - «Это были такие волны».
Хода покинул базу и помчался на север, в Чернигов, чтобы создать передовой командный пункт. Ожидая у шоссе к северу от города, его подразделения устроили засаду и уничтожили первую российскую колонну, обстреляв ее из артиллерии с такого близкого расстояния, что русские не успели среагировать. Вторая русская колонна была уничтожена таким же образом.
Атака остановила наступающие силы и дала украинцам критически важное время для возведения оборонительных сооружений и сбора собственных войск.
В последующие пять недель украинцы боролись с русскими, что сыграло решающую роль в предотвращении «молниеносного удара» Москвы по украинской столице.
Украинцы пытались загнать массу российских войск на узкие участки местности - грунтовые непроходимые дороги, оттаявшие поля или болота, которые затягивали машины и заставляли расходовать больше топлива. Транспортные средства, которые оставались на асфальте, становились мишенью для быстро передвигающихся украинских войск. Мосты и переправы минировались и блокировались.
«Мы заставляли их ехать по определенным маршрутам, где затем взрывали их и отрезали», - сказал генерал-майор Виктор Николюк, командующий украинскими войсками на севере страны.
Эта стратегия вызвала восхищенные возгласы в Пентагоне.
«На подходе было около 30 батальонных тактических групп. Их остановила одна украинская бригада. Я не знаю, кто был этим командиром, но он остановил их на их пути», - сказал позже генерал Марк Милли, председатель Объединенного комитета начальников штабов.
«Они не могли сойти с дороги. Их младшие офицеры не проявляли никакой инициативы», - сказал Милли о русских, - «Этот парень (украинский генерал Николюк) был как жужжащая пила, просто пережевывал их».
По словам Николюка, старый советский способ ведения войны, при котором командиры давали офицерам мало свободы в принятии решений и стремились ошеломить противника, направляя на него громадные массы войск, остается российским фирменным знаком.
«Мы убивали двух-трех человек, а потом на их место приходили другие. Первые еще лежат, а эти ребята наступают», - сказал он, - «Это просто 1941 год, когда жизнь личного состава ничего не значит для командиров».
«Проблема [также] в том, что они самоуверенны. Они думают, что Украина маленькая. Мы их просто переиграем, (как они думали)», - продолжил он, - «Мы пройдем с танками, и все».
С украинской стороны командиры, руководившие войсками на востоке страны с 2014 года, узнали от западных партнеров о том, как передать полномочия по принятию решений вниз по цепочке командования и обеспечить, чтобы офицеры низшего звена знали, что они должны действовать на основе того, что происходит в данный момент, без опоры на штаб.
Инициатива, в любом случае, была у офицеров. Как и к западу от Киева, русские полностью заглушили украинские коммуникационные и спутниковые сети, оставив Ходу и других без связи с солдатами на передовой. Украинские командиры перемещались к позициям своих войск, чтобы общаться и отдавать приказы.
«Военные коммуникации были полностью парализованы», - сказал Хода, отметив, что его силы также опирались на местное население, - «Нам пришлось работать через информаторов. Я не собираюсь выкладывать все карты на стол, но мы знали с 95% точностью даже самые незначительные их перемещения с помощью других средств. Это все сообщали нам местные жители».
Украинская воля к борьбе вопреки всему была продемонстрирована на холме к северо-востоку от Чернигова, с которого открывался великолепный вид на город и окрестности. Держите этот хребет, сказал Хода, он приказал бойцам, потому что иначе Чернигов будет у русских «как на ладони».
В течение нескольких дней украинские бойцы защищали вершину холма, несмотря на жестокие российские обстрелы из танков, реактивных систем залпового огня и, в конце концов, фугасных бомб ФАБ-500, которые разрушили большую часть самого холма, сказал Николюк. Почти все украинцы там погибли и были найдены позже в братской могиле с крестом на вершине, сказал Николюк, но они не сдались.
«Ты понимаешь, что люди готовы защищать то, что им принадлежит, и пути назад нет», - сказал Николюк, - «Когда ты это видишь, ты понимаешь, что у тебя уже нет морального права действовать по-другому».
Многие из погибших входили в состав сил территориальной обороны Украины - добровольцев, которые записывались тысячами в первые дни войны. Хотя большинство из них были неопытными бойцами, они взяли на себя важнейшие и опасные роли, обеспечивая критически важную дополнительную силу.
По прошествии шести месяцев Украина потеряла в общей сложности около 9000 военнослужащих и более 7000 военнослужащих пропали без вести, согласно официальным заявлениям Украины, хотя цифры могут быть и выше. Россия потеряла более 15000 военнослужащих, согласно комментариям, сделанным в конце июля главой ЦРУ, который сказал, что трудно на самом деле установить точное число.
Хода сказал, что решение Зеленского остаться в Киеве подстегнуло войска: «Представьте себе, что идет война, а вам говорят, что президент куда-то сбежал... это деморализует».
Сначала российские ВВС доминировали в небе над Черниговом. Только в середине марта бригада Ходы получила от США и европейских союзников переносные зенитные ракеты «Мистраль» и «Стингер», что, наконец, позволило им сбивать российские самолеты, сказал он.
Благодаря грубой силе и численности, русским к тому времени удалось прорваться на юг Чернигова и почти окружить город. К бою присоединилась 58-я мотопехотная бригада Украины, которая выдвинулась южнее города на помощь 1-й танковой бригаде.
Кульминацией боев стало село Лукашовка.
Русские собрали целую батальонную тактическую группу численностью около 750 человек и складировали боеприпасы между белыми стенами старой православной церкви, - сказал Хода. Российская бронетехника наводнила деревню - около семи танков, 19 боевых машин пехоты и 12 или 13 бронетранспортеров, а также грузовики, сказал он.
Если бы украинцы не отбили Лукашовку, они рисковали потерять последнюю «дорогу жизни» в Чернигов и из Чернигова.
Но решение России о массовом введении войск было ошибкой. По словам Ходы, от сел, удерживаемых украинцами, Лукашовку отделяли открытые поля и сплетение крошечных ручьев, в результате чего русские оказались незащищенными.
«Используя небольшие группы, мы вышли и уничтожили один-два танка, одну боевую машину пехоты, несколько человек личного состава - и просто мало-помалу начали прерывать их логистику», - сказал Николюк.
Остальное сделала артиллерия. Большая часть российской техники была сожжена.
В тот момент, сказал Хода, он уже знал, что русские потерпят поражение. Они потеряли слишком много людей, танков и боевых машин - и у них уже не было достаточных сил для наступления на сам город Чернигов. Их логистика была осложнена контратаками, временем и расстоянием.
Но к тому времени русские уже достигли восточной окраины Киева другим путем.
Новый гамбит России
Это было дерзко - и одновременно глупо.
К середине марта, когда их силы по обе стороны от Киева уже не справлялись, Россия предприняла новый гамбит, направив колонну танков по пути в 350 километров от российской границы на запад через центр Украины. Когда сбитая в кучу колонна приблизилась к городской черте столицы, украинцы нанесли удар, устроив засаду и обстреляв танки из артиллерии.
Девятнадцать машин были уничтожены, а около 48 отступили, сообщил позже командир батальона 72-й бригады. На кадрах с беспилотника, опубликованных украинцами, видно, как 20 российских танков пытаются развернуться в грязи у шоссе, в то время как колонна отступает. В перехваченном разговоре, обнародованном украинцами, российский солдат сообщил о многочисленных потерях, включая командира полка.
Удар по русским был нанесен и в течение нескольких недель боев батальона Дмитрия Коваленко в селах вдоль восточной окраины Киева.
Во время боя Коваленко вспоминал слова своего покойного деда, который пережил искусственный голод, устроенный Иосифом сталиным в Украине в 1930-х годах, и служил в советской армии во время Второй мировой войны: Никогда не доверяйте русским или коммунистам.
«Они принесли много страданий моей семье, - сказал он, - «Теперь я их ненавижу».
После танковой катастрофы русские не смогли перегруппироваться и так и не начали крупное наступление на восточную окраину столицы. По мере того, как шли дни, украинские командиры, следившие за российскими коммуникациями, начали слышать изменения в тоне вражеских солдат. То, что раньше было энтузиазмом, превратилось в панику и разочарование. Киев держался, а российские потери росли.
Россия оценила свои потери и в конце марта объявила, что ее войска будут перенацелены на восточную Украину. Через несколько дней они начали отступать.
«Они вдруг собрались в один день и ушли», - сказал Коваленко, который праздновал это вместе со своим братом-близнецом Романом.
«Прежде всего, их заставили это сделать люди, которые встали друг за друга и сказали: «Нет, мы не сдадимся», - сказал Роман, - «Это была сила их духа».
Спасая Киев, Украина защитила свою независимость как суверенное государство. Но Россия будет оспаривать границы этого государства на втором, более деморализующем этапе войны на юге и востоке страны.
Чувство, что такое смерть.
4 апреля Зеленский отправился в Бучу, пригород Киева, где украинские власти обнаружили 458 тел. Более 400 из них имели следы выстрелов, пыток или ударов дубинками.
Каждый день в течение предыдущих шести недель Зеленскому докладывали о количестве погибших и раненых, о семьях, разделенных и рассеянных по стране и Европе.
Хотя он посещал войска, не спал под звуки ночных артиллерийских обстрелов и авиаударов и терпел угрозы собственной жизни, в основном он находился в президентском кабинете.
Солдаты сидели на полу во всех многочисленных коридорах. У окон стояли снайперы. Зеленский привык ко всему этому, сказал он, но ничто не потрясло его так сильно, как визит в Бучу.
«То чувство, что это и есть смерть - когда тишина и молчание, и ничего живого не осталось», - вспоминал он.
На улицах лежали трупы. Здания были сожжены. Чиновники показывали ему тела людей, подвергшихся ужасным издевательствам.
«Это чувство пугает», - сказал он, - Все разрушено, и что теперь? Так может быть везде. Вот что они творят».
По его словам, до Бучи он был настолько поглощен попытками получить больше оружия, утверждением решений на поле боя и переговорами с иностранными лидерами, что не мог полностью обдумать то, что было потеряно в результате победы под Киевом.
«Наступает момент осознания, - продолжал Зеленский, - «того, что происходит, того, что они сделали, той необратимости, что вернуться назад невозможно».
Раненые, пропавшие без вести или убитые.
К июню Роман и Дмитрий Коваленко находились на востоке страны, в угледобывающем регионе Донбасса, где Россия развязала артиллерийскую войну, напоминающую сражения Первой мировой войны, в результате чего уступающие в количестве вооружений украинские солдаты умоляли предоставить им более современное западное оружие.
За полтора месяца более двух третей роты Дмитрия были ранены, пропали без вести или погибли - большинство выживших получили травматические повреждения мозга.
Дмитрий посетил позицию своего брата и увидел, как Роман тоже страдает, надевая наушники, чтобы смягчить звуки взрывов.
Через несколько дней Роман вернулся в госпиталь, где и оставался до тех пор, пока недавно снова не вернулся в строй.
В начале этого месяца Дмитрий собрал вещи, чтобы вернуться на восточный фронт, проведя несколько дней под Киевом с родителями и 10-летним сыном. Его сын понимает, куда он едет.
Дмитрий говорит, что ему трудно попрощаться с родными:
«Я говорю, что все хорошо, что я скоро вернусь. Просто ждите».
В подготовке этого отчета приняли участие корреспонденты The Washington Post Дэвид Л. Стерн, Лиз Слай и Джон Хадсон в Киеве; Лавдей Моррис в Славянске, Украина; Сударсан Рагхаван в Мощуне; Мария Инюшина в Риге, Латвия; и Карен ДеЯнг в Вашингтоне».
Пол Зонне, Изабель Хуршудян, Сергей Моргунов и Константин Худов
Вашингтон Пост - 24 августа 2022 года
