"ВЕЧНАЯ МРАЗОТА" часть 2 - Дмитрий Запольский

"ВЕЧНАЯ МРАЗОТА" часть 2 - Дмитрий Запольский

В управлении новичка встретили прохладно. Явно выскочка и карьерист, слишком шустрый. Сотрудники ленинградской "пятерки" делились на две неравные части: "спецы" и "бойцы". Последних было намного больше, они традиционно просиживали задницы в маленьких кабинетах на четвертом этаже и строчили отчеты о вчерашних встречах с агентурой, заполняли бланки и подшивали страницы с донесениями в литерные дела, писали дневники "политической подготовки сотрудников", оформляли и пероформляли справки на держателей конспиративных квартир-кукушек и планы мероприятий. В сущности, это была тупейшая работа "по кругу", когда годами тщательно и уныло разрабатывали одних и тех же фигурантов, подводя к ним агентов, планируя и согласовывая "мероприятия" типа прослушки-наружки-перлюстрации почты и все заканчивалось "исполнительным мероприятием", в подавляющем большинстве случаев "профилактической беседой". Каждый шаг согласовывался с начальником службы - бывшим комсомольским секретарем Валерием Новиковым, шаблонным, тупым и клинически деревенским мужичком. Сегодня его бы назвали за соответствующий коэффициент интеллекта "роботом Федором", но тогда его звали "Афоня". Новиков работал "на отчетность". Самым лучшим показателем в службе считалось, естественно, выход на уголовное дело по статье "антисоветская пропаганда". "Бойцы" годами выслеживали психически нездоровых соотечественников, писавших анонимки в разные органы, подкидывали им через агентов темники, аккуратно выводили на идею о листовках или "дацзебао": когда на доске в институте или библиотеке наивный дурик вывешивал какой-нибудь "антисоветский" текст. Это был триумф! Автора мгновенно "изобличали", агенты давали свидетельские показания, проводился обыск с изъятием очередного "списка" Солженицина, полученного так же от агента-провокатора и следователь УКГБ торжественно возбуждал уголовное дело. На практике такие дела утверждались в Москве, чаще всего у самого Бобкова. Лубянка прекрасно понимала, что это фуфло и чаще всего дело тормозилось, дурика ставили на учет или даже госпитализировали в дурку (принудительно), но "палку" управление получало и в отчетности "раскрытие преступления" фигурировало с соответствующими орденами, премиями и званиями. Опер получал свои 600-800 рублей и проставлялся коллегам. До антиалкогольной кампании пили прямо в отделе, после 1986-го - в кафе у Финляндского или на Боровой улице. Настоящих "антисоветчиков" вербовали, чтобы выйти на "западных заказчиков", прихватывали каких-нибудь атташе или собкоров, показательно задерживали при передаче "литературы" (иногда просто чемодана с библиями) и через МИД выдворяли из СССР. В общем, работа кипела и КПД был между паровозом и камином, но служба шла, медленно подступала пенсия или действующий резерв на непыльной должности "инспектора центрального аппарата" для полковников и генералов или заместителя директора хорошего универмага (а то и проректора университета по международным вопросам) для майоров-подполковников.

Еще были бывшие спортсмены "Динамо", которые сопровождали все сборные за границей и привозили каждый месяц валюту или чеки из поездок по миру, их служило человек пять в отделе. Были музыканты и режиссеры по образованию, которые катались с театрами на гастроли, например в качестве осветителей, настройщиков роялей или киноинженеров. Все знали, что они штатные чекисты и относились к ним соответственно: со снисходительным равнодушием. Было их тоже пятеро, и они тоже считались "блатными". Но среди личного состава работали "спецы", о которых я уже упоминал. Выпускники восточного факультета университета, знавшие редкие языки и культуры: арабисты, китаеведы, специалисты по Вьетнаму, Бирме, Албании, Индии и прочим экзотическим вопросам. Религоведы, разбиравшиеся не только в православии, но и во всяких ответвлениях христианства, включая самые сложные типа "свидетелей Иеговы", пятидесятничества, учения баптистов-харизматов, староверов, беспоповцев, финских и немецких лютеранских церквях, англиканстве и даже учениях Нью-эйдж. Один капитан разбирался в йоге и карате, другой в бусидо, третий в мировом кинематографе и театре абсурда. Они были экспертами нарасхват. Но толку и от них было мало: «палки» за раскрытие очередной религиозной группы «сектантов» Москва не давала. Но агентурные отчеты шли на ура: проникновение в церковь было давней приоритетной задачей, тем более, что существовала целая инситуция «уполномоченных по длеам религий» в каждом городе. И эти «уполномоченные» как правило были действующим резервом все той же «пятерки».

И в Москве, и в Киеве такая система прокатывала: КГБ работало успешно. Времена были вполне вегетарианские, доклады региональных управлений устраивали секретарей горкомов-обкомов и прочих крайкомов. Большего никто не ожидал, а громкие дела и скандалы приводили только к кадровой чехарде, что скверно сказывалось на выпорлнении плановых показателей.

В Ленинграде нужно было работать по другому и Бобков с самого начала планировал реорганизовать 5-ю линию именно на Литейном, 4. Саша Борщяков стал его личным гвардейцем. А начальником службы вместо «Афони» назначили «спеца» - подполковника Ручейкова, специалиста по арабскому языку и исламской культуре, который был совершенно далек от всего остального, занимаясь сотней своих агентов в мечети, среди ленинградских чеченцев, азербайджанцев, татар, башкир и дагестанцев. Старлей быстро освоился и через год стал заместителем Ручейкова, разогнав с ведома своего московского шефа большую половину «бойцов» на пенсию и в районные отделы на руководящиие должности. Все это делалось в тайне от Калугина, котрого Бобков считал агентом ЦРУ, как и секретаря ЦК КПСС Якволева, с которым Калугин когда-то проходил практику в США.

Борщяков стал создавать спецслужбу будущего. Он не ловил антисоветчиков. Он их создавал, пестовал и выхаживал, как монах Мендель свой цветной горошек в монастырском саду.

Дмитрий Запольский