… осенний день, борт президентского самолёта, летящего из Давоса в Тель-Авив на высоте девять тысяч метров, где-то над Средиземным морем. Ясное небо над облаками, тихо гудят двигатели, светло-бежевый салон освещается приглушенным светом дорогих ламп.
В бежевом кресле возле небольшого столика, устало прикрыв глаза, сидит президент
Украины и делает вид, что дремлет. Напротив него, на самом краешке такого-же кресла, нервно барабанит пальцами по столику глава монобольшинства, невидящим взглядом
уставившись в иллюминатор. На столике разбросаны бумаги, ручки, на углу стоит бутылка шампанского «Дом Периньон».
Владимир (не открывая глаз): Давид,
перестань.
Давид (с трудом отрывает взгляд от стекла): А? Что?
Владимир (по-прежнему лениво): Тарабанить перестань, блин.
Давид: А,
извините.
Владимир: Ну так что, придумал?
Давид (смущённо): Нет… (с жаром) Не, Владимир Александрович, я реально не знаю, почему не зашло! Все ж
нормально подготовили – и тезисы, и сигналы, и речь хорошая… ну не знаю я! Экономически ж всё логично и правильно! Гармонично!
Владимир: Гармонично? Давид,
тебя вот ничему жизнь не учит, да? Вообще забудь это слово! Нельзя тебе его больше употреблять, не-льзя! Считай это этим, как его… указом!
Давид (обиженно): Вы ж
сами говорили, что Украина должна стать оффшором!
Владимир (наконец-то открывает глаза, выпрямляется): Давид, ну вот скажи, ну ты вообще соображаешь, не? Вот
шо такое оффшор, как ты считаешь? Это ж Кипр! Мальдивы там разные! Ты вообще понимаешь, шо оффшор - это солнце, море, песок в тапках, коктейли на пляже, дискач, кокс и
мулатки? А ты про шо? Какой нахер оффшор – в Фастове?
Давид (изумлённо): Ээээ… Владимир Александрович, но оффшор – это не ландшафт, это несколько другое, как
бы экономическое… Вы как бы должны понять, что…
Владимир (издевательски): Я вообще-то смотрел один-плюс-один про оффшоры Порошенко, там про Мальдивы
было, а не про Фастов! А ты, получается, хочешь сказать, что я не понимаю, да? Что я в курсе? Что в голове у меня – это, как его… пустое место?
Давид (испуганно): Нет
конечно!
Владимир (свирепея): Да вы тут охренели вконец! А ну садись…
Отодвигается тёмно-синяя штора в носу самолёта, и входит Верочка. Верочка одета
в костюм стюардессы – узкая синяя юбка, белая блузка, красивый платок уветов американского флага на высокой шее. Красивые волосы распущены и падают на грудь непослушными
прядями. Верочка несёт небольшой круглый поднос, на котором позвякивают пустые бокалы и лежит горка маленьких бумажек. На губах её играет лёгкая улыбка.
Владимир (кричит):… я говорю – садись! Садись и пиши заяву на увольнение к херам!
Давид (бледнеет, складывает губы трубочкой): Так ведь как бы я ж народный
депутат, я как бы не вам должен заявление…
Владимир (краснеет и вскакивает с кресла): Как это – не мне? А ну – мандат на стол! (поворачивает голову) Верочка! О,
Вера! А ну, дайте ему образец заявы на увольнение!
Верочка (и глазом не моргнув): Так вон на столе Лёши Гончарука заявление лежит, еще с прошлой недели, пусть
Давид за образец возьмёт. Там только подпись поменять, а так оно – одинаково… ээээ… легитимное.
Владимир: Фуууух… (падает обратно в кресло): Вы меня до
инфаркта доведёте… Бокалы нашли? Наливайте… Верочка, а вот вы как считаете, почему у меня в Давосе на форуме людей почти в зале не было?
Верочка (кивает на
главу фракции): Так вы лучше Давида спросите, это он придумал – билеты на входе продавать.
Давид (возмущённо): Я как лучше хотел! Это для бюджета!
Владимир (вдыхает-выдыхает): Ладно… Уфффф… Я спокоен… Я уже двести сорок восемь дней спокоен… Блять…
Верочка: Владимир Александрович, ну нельзя
сказать, что прям вот не сработало. Для бюджета мы заработали… сколько, Давид?
Давид (быстро): Одиннадцать евро!
Верочка (скептически): А если
подумать? А если не так, как вы любите – сначала ляпнуть, а потом объяснять, а вот сразу – по-честному?
Давид: Ну ладно, ладно! Двадцать евро! (в сторону) Ну шо за
люди, за девять евро удавятся…
Владимир (пытается отвлечься от всего этого пиздеца): Так… Мне срочно надо отвлечься от всего этого пиздеца! О! А что это за бумажки
вы тут носите?
Верочка (высыпает бумажки на стол и начинает открывать шампанское): Это проект вашего пожелания для Стены Плача, Владимир Александрович. Юля
Мендель писала, поэтому я бы на вашем месте перечитала.
Владимир (берёт бумажки, начинает их читать): А почему ничего не понятно? Тут это… «Их бин ординари
пис пара тодо эль мундо…» Это на каком языке вообще?
Верочка (наливает вино): Это на пяти языках, Владимир Александрович, как вы и обещали в Давосе. На пяти
языках сразу.
Владимир: Так а на пяти-то зачем? Хватит же нашего, русского, ну можно ещё украинский там, ну и английский… Интересно, а Бог на каком языке читает?
Давид (подымает голову, токливо): Про пять языков – это такая просто метафора была, хто ж знал, шо Мендель её тупо прям в речь скопипастит…
Владимир
(раздражённо): Ты пиши, пиши! Поправляет он мне тут…
Давид (просительно): Так а фракцию – на кого? Монобольшинство? Вся Рада – она под кем будет?
Верочка (с отсутствующим видом): Так её премьер-министр отдаст в управление Deutsche Bahn. Людям это понравится, вы ж знаете. Они любят разные незнакомые слова.
Владимир: Тьфу ты блин, как вы уже достали с этими шуточками… (подымает бокал шампанского и выпивает мелкими глотками) Ууууу, хорошо зашло…. Ладно. Так шо мы
будем пихать в Стену Плача? Про шо Юля в бумажках написала?
Верочка: Конечно – про мир, Владимир Александрович. Мир во что бы то ни стало и любой ценой.
Владимир: О, мне нравится! (шуршит бумажками, косится на поникшего Давида, потом переводит взгляд на Верочку) А вы, Вера, будете своё пожелание оставлять?
Верочка (выливает остатки шампанского в бокал и лениво отпивает): Ну конечно, Владимир Александрович.
Владимир (прикрывая глаза): И про что напишете?
Верочка (поворачивает голову и замирает, вглядываясь в раскинувшийся за мутным иллюминатором огромный и светлый мир): Про победу, конечно, про что же ещё. Про
нашу победу.
