Поздний холодный вечер, Офис президента, приемная, холст, масло, виски.
Возле стола в приемной президента одевается Верочка. Наматывает на шею длинный вязаный шарф, пальто уже висит на спинке кресла, движения плавные и усталые.
Дверь в президентский кабинет распахивается, и выглядывает раскрасневшийся глава парламентской фракции Давид. Он одет в клетчатый пиджак, слишком узкие и короткие брюки и фирменную восьмидневную неряшливую щетину.
Давид (развязно): Так, я не понял.
Верочка (продолжая собираться): Это не новость.
Давид: В смысле? Вы куда? Мы только начали!
Верочка: Вискарь в шкафу, лимон в холодильнике, стаканы – в буфете на втором этаже. Обслужите себя сами, мне домой, меня сын ждет.
Давид (возмущенно): В смысле – «себя сами»? Это с каких пор секретарши…
Голос от дверей: РОТА ЗАКРИВ!
Повисает неимоверно театральная пауза, и даже, кажется, слышно, как рвутся баяны на фракции. Верочка улыбается, Давид еще больше краснеет, но молчит, потому что от дверей, величаво, не побоюсь этого слова, ступает Баба Люба. Она традиционно одета в почти уже развалившийся спортивній костюм Андрея Богдана, на плечи накинута куртка Максима Степанова, в руке – красный тугой сверток.
Баба Люба (остановившись перед Давидом): Шо ти став, як сопля на морозє? Йди бухай, Марат хєров…
Давид: Я не Марат, я Давид!
Баба Люба: Історію вчить треба! (поворачивается к Верочке) Доню, ти вже домой? На Оболонь? Мо підвезеш як обично?
Верочка: С удовольствием!
Давид исчезает за дверью, некоторое время там раздается его обиженный голосок, потом – шаги, и наконец из-за той же двери во всем великолепии показывается президент. Он одет в расстегнутую белую рубашку, костюмные немного тесноватые брюки и лакированные концертные туфли.
Баба Люба (с удовольствием): РОТА ЗАКРИВ!
Владимир (поперхнувшись): Я ж еще ничего не сказал!
Баба Люба (насмешливо): Ой, Владімір Санич, то ви. А я думала – знов отой насморк доїбаться рішив.
Владимир (приосанившись): Да, это я! (поворачивается к Верочке) Вера Павловна, так а куда вы? Вы нам сегодня очень нужны!
Верочка: Владимир Александрович, мне к сыну нужно, восемь уже. Вискарь в шкафу, лимон в холодильнике, стаканы…
Владимир: Ой, да зачем мне эта излишняя информация! Найдем тут, кому на разлив стать, хоть с этим делом то они должны справиться…
Верочка: Вам, кстати, Разумков звонил. Раз сорок.
Владимир (быстро): Скажите ему, что президента – нет.
Баба Люба: Та ми знаєм, його вже два года як нєт.
Владимир (нахмурившись): Не понял.
Баба Люба: А я вам тут, кстаті, подарунок принесла (протягивает Владимиру сверток).
Владимир (опасливо отодвигается): Давид! Дивииид! А иди сюда, посмотри, шо тут мне подарили. (баба Любе) Подарки я люблю… просто это вы первый раз что-то дарите, хорошо бы попробовать на том, кого не жал… ну вы поняли.
Давид (выпархивая из президентского кабинета): Да?
Владимир: А ну вот возьмите вот это вот и посмотрите, что там внутри.
Баба Люба (глядя в глаза нервничающему Давиду): Смєлєє, блеать, воно не взривається. Пока шо.
Давид разворачивает сверток, который оказывается огромным бархатным полотнищем алого цвета. Верочка с трудом подавляет смех.
Владимир: Не понял. Опять.
Верочка (берет сумку): Это называется «аллюзия», Владимир Ильич… то есть Владимир Александрович. Красный флаг, большевики, вся власть советам, революция, все такое.
Владимир: Так а я причем?
Давид: Да, так а мы причем?
Владимир: Так, я запутался и ухожу. Давид, вискарь принесешь.
Верочка: Как сказала бы баба Люба, «історію вчить треба». После революций, Давид, в скором времени взобравшиеся на трон вожди последовательно избавляются от всех своих бывших соратников. Сейчас их просто увольняют и выбрасывают на обочину истории, а раньше… раньше их безыскусно убивали.
Давид (бледнея): В смысле?
Верочка: Еще раз, для тех, кто из «Слуг народа». Цари не терпят тех, кто привел их к власти.
Давид (брезгливо откладывает красное полотнище): Ну это я понял, так а я причем? Вы, между прочим, совсем уже берега потеряли, ну ты посмотри, секретутка какая-то…
Баба Люба: РОТА ЗАКРИВ!
Давид (закрывает рот).
Верочка: Троцкий, Зиновьев, Бухарин. Не знаете этих фамилий?
Давид (недоуменно): Нет.
Верочка: Тогда скажу на понятном вам языке: Богдан, Гончарук, Рябошапка, Данилюк. Разумков.
Давид: Все равно не понял.
Баба Люба: Їдемо, доню, вже додому. Гівно необучаєме. Та і хєр з ним.
