На тридцатом году независимости Украины и шесть глав государства спустя лишь Леонид Кучма оставил по себе славу сильного президента. Сильный, понятное дело, вовсе не означает хороший, но слабый всегда значит, что не ахти.
Петр Порошенко тоже вполне под стать своему твердому имени и пытался повторить кучмино, но у него не получилось. Во-первых, после Майдана повторять кучмино как-то неправильно, и массы это на интуитивном уровне уловили, в отличие от лучшей своей части, отказав Петру Алексеевичу во втором сроке. А во-вторых, не было у Порошенко замечательной Конституции образца 1996 года, потому что в приступе раскаяния и благодушия Верховная рада сразу после бегства Януковича восстановила Конституцию 2004 года.
Тут надо напомнить, что сильный Кучма не хотел, чтобы его сменщик имел столь же развязанные руки, и при активном участии главы президентской администрации Виктора Медведчука были подготовлены конституционные изменения, которые сильно урезали полномочия главы государства. В 2005 году страна с третьего раза получила Виктора Ющенко, но уже без возможности назначать и увольнять по своему усмотрению членов правительства, глав местных государственных администраций, генпрокурора и главу СБУ, теперь для этого требовалось согласие большинства Верховной рады. Поворот в правильном направлении, к ограничению произвола первого лица, но исполнено намерение было в ублюдочном виде, усиливая раскол внутри исполнительной ветви между президентом и премьером. Юлия Владимировна Тимошенко, кто помнит, вдосталь покуражилась над Виктором Андреевичем, пользуясь этим обстоятельством. Но в конечном итоге выиграл все-таки Виктор Федорович, который сразу после победы в 2010 году убедительно попросил Конституционный суд дать ему полномочия Кучмы, и судьи не смогли отказать.
Владимир Зеленский, получив рекордное большинство в парламенте, оказался в уникальной ситуации, когда при «слабых» полномочиях можно было кутить, как Леониду Даниловичу не снилось. Он, собственно, и попробовал было, но сила позиции и ее выдающихся возможностей уперлась в слабость центральной фигуры. Полтора года Зеленского у власти показали, что президент не имеет четкого представления, зачем она ему понадобилась, приходится все время спрашивать, то у Андрея Богдана, то у Андрея Ермака. Судя по происходящему, те прекрасно знают, зачем власть лично им, и чем меньше мешает Зеленский, тем лучше. Просто удивительно, как можно сверхсилу так бездарно превратить в сверхслабость.
При этом актуальный политический расклад снова возрождает тему конституционной реформы в сторону усиления парламентаризма. Стягивание условных «украинской» и «русской» партий к полюсам, где лидерство удерживают непопулярные Порошенко и Медведчук, убивает их шансы на наращивание электоральной базы и какие-то перспективы на будущее президентство. Тимошенко тоже окончательно закрылась в нише матери-спасительницы обездоленных бюджетников и пенсионеров. Бьет копытом воспрянувший после местных выборов Гройсман, который на президентскую позицию пока претендовать не может, но уверен, что был неотразим на премьерской. Переход к парламентской модели всем им дает надежду при определенных договоренностях возглавить Кабинет министров, то есть взять главный приз. Кстати, их всех запросто может устроить Разумков во главе парламента, да и его самого исполнительная власть не очень интересует.
Так что складывается большая коалиция самых разношерстных сил за переход к парламентской модели, и до унылости слабый нынешний президент – важный аргумент в будущей атаке на Конституцию 2004 года. Больше того, совсем нельзя исключать, что в какой-то момент тот же Андрей Ермак, имея в виду какие-то свои соображения на будущее, расскажет Владимиру Зеленскому, что настоящая миссия президента как раз заключается в обеспечении перехода Украины к европейскому (непременно европейскому!) парламентаризму, и Зеленский, ко всеобщему облегчению, загорится этой идеей.
Стать последним президентом в полном смысле этого слова – ну не прекрасное ли завершение сюжета, который так лихо начался, но складывается совершенно несуразным образом? А там хоть трава не расти.
