Думается, 11 сентября столь глубоко травмировало американскую коллективную душу не только из-за чудовищного масштаба разрушений и огромного количества жертв, которых хватило бы на целую войну. И не только из-за того, что уничтоженные терактом «Башни-Близнецы» были символом новой технологической и урбанистической Америки. Есть еще одно обстоятельство — довольно трудноуловимое извне.
И летчики-террористы, и сам пославший их Бин Ладен, по сути, действовали как «стопроцентные американцы» — в лучших традициях «старой доброй Америки». Недостаточно сказать, что их террористический смертоносный жест был американизмом, отраженным в зеркалах «комнаты смеха», вывернутой до гипертрофированных размеров пародией на американский характер. Нет. Они проявили себя как настоящие американские герои, одиночки, бросающие вызов «всем этим злым парням», как герои классического голливудского вестерна, вступившие в одиночку в схватку с «силами зла». Только вот адресатом своего героизма, Стороной Зла, они посчитали саму Америку как таковую, как целое, как идею. Эйдос Америки.
Поясню, что имеется ввиду.
«Четвертого июня 2004 г., в погожий пятничный день, 14:15 pm, если быть дотошным, скотоводческий городок Гранби, штат Колорадо, наконец дождался своего героя. Отныне каждый запомнит этот город как последнее пристанище Марвина Химейера. Пятидесятидвухлетний сварщик Химейер успел прожить в Гранби несколько лет, починяя автомобильные глушители. Его маленькая мастерская тесно примыкала к цементному заводу Mountain Park. К ужасу Химейера и других соседей завода, Mountain Park вздумал расширяться, вынуждая их продавать ему, Mountain Park'y, свои земельные участки.
Рано или поздно сдались все соседи завода, но не Химейер. Его землю фабриканты так и не смогли приобрести, хотя пытались сделать это всеми правдами и неправдами. Однако все участки вокруг уже принадлежали заводу. Мастерская Марвина оказалась отрезанной от внешнего мира.
Тщетно пытался Химейер восстановить справедливость. Городские власти и чиновники штата, разумеется, находились на стороне акул капитализма. Неудивительно, что судебную тяжбу с Mountain Park Марвин проиграл вчистую. После этого сварщику дали понять, что его активность неуместна: Химейера оштрафовали на 2.500 долларов за то, что в его мастерской «находился резервуар, не отвечающий санитарным нормам».
Оплачивая штраф, Химейер приложил к квитанции записку из одного слова: «Трусы».
Он был не из тех, кто сдается.
Четвертого июня 2004 г., в погожий пятничный день, 14:15 pm, если быть дотошным, на бульдозере, укрепленном стальными листами, Марвин выехал в центр города. Он начал с цементного завода, снося постройку за постройкой. Затем последовала очередь мэрии, городского совета, банка, публичной библиотеки, пожарной охраны, товарного склада, газовой компании «Иксел энерджи», редакции местной газеты и зданий, принадлежавших мэру города. Пытавшаяся остановить Химейера полиция в страхе поняла, что его бульдозер неуязвим. Свыше 200 пуль, выпущенных по бульдозеру, не причинили ему никакого вреда. Тогда полицейские перешли на гранаты. Снова безрезультатно. Автомобиль, начиненный взрывчаткой, который они поставили на пути бульдозера, также не смог остановить его движение.
Ответный огонь Химейер вел из двух полуавтоматических винтовок двадцать третьего и одной полуавтоматической винтовки пятидесятого калибра сквозь специально проделанные в броне бойницы слева, справа и спереди соответственно. Однако, по мнению экспертов, он сделал все, чтобы никто из людей не пострадал, стреляя более для устрашения и не давая полицейским высунуть носа из-за их машин. Ни один из полицейских не получил ни царапины.
Все, что смогла сделать полиция — эвакуировать 1,5 тыс. местных жителей (население города составляет 2.200 человек) и перекрыть все дороги города, в том числе ведущее в город федеральное шоссе №40.
Война Марвина Химейера закончилась в 16:23 pm.
Бульдозер стал, проутюживая руины универмага «Гэмблс». Во внезапно наставшей мертвенной тишине яростно свистел вырывающийся из пробитого радиатора пар.
Сначала полицейские долго боялись приближаться к бульдозеру Химейера, а потом долго проделывали дыру в броне, пытаясь достать сварщика из его гусеничной крепости. Опасались последней ловушки, которую мог устроить для них Марвин. Когда броню наконец пробили, он был уже мертв. Последний патрон Марвин оставил для себя. Живым даваться в лапы своих врагов он не собирался.
«Город выглядит так, как будто через него пронесся торнадо», — причитал губернатор штата.
Потом началось следствие. Выяснилось, что «творение Химейера было настолько надежно, что могло выдержать не только взрыв гранат, но и не очень мощный артиллерийский снаряд: оно было сплошь покрыто бронированными пластинами, каждая из которых состояла из двух листов полудюймовой (около 1,3 см) стали, скрепленных между собой цементной подушкой.
Для того, чтобы опустить эту оболочку на кабину бульдозера, Химейер использовал самодельный подъемный кран. «Опуская ее, Химейер понимал, что после этого из машины ему уже не выбраться», заявили полицейские эксперты. Однако предусмотрительный Марвин запасся продовольствием, водой, боеприпасами и противогазом. Для управления бульдозером Химейер использовал три монитора и несколько видеокамер. На случай ослепления видеокамер пылью и мусором к ним были подведены воздушные компрессоры.
На создание бульдозера-истребителя у сварщика ушло около двух месяцев, по одним сообщениям, и около полутора лет, по другим.
«Славный это был парень», — вспоминают люди, близко знавшие Химейера. — «Не следовало выводить его из себя». «Если он был ваш друг — то это был лучший друг. Ну а уж если враг — то самый худший», говорят товарищи Марвина».
Рассказ взят с сайта памяти этого американского героя.
***
История эта архетипична для Америки. Бездушная система, трусливая государственная машина совершает несправедливость по отношению к вроде бы рядовому гражданину. Договориться с ней не получается. И тогда оказывается, что под обликом «обычного парня» скрывается герой, который поднимается на Восстание, берет Закон в свои руки — причем в одиночку, и лишь чувство справедливости ему судья. Герой до конца остается непобежденным, и неважно, как он уходит — на щите или со щитом.
Собственно, сами США были образованы в результате такого подвига. Столкнувшись с творимой по отношению к ним несправедливостью, группа подданных восстает против своего короля, государства, против европейского континента, Старого Света, сами, путем насилия, добывают себе страну.
Первые колонисты порвали с освещенной веками религиозной традицией и сами себе установили веру, в соответствии со своими индивидуальными представлениями, полагаясь на свою совесть и свой разум, а не на «отчужденный» религиозный авторитет. Они порвали со своей прежней Родиной — данный архетип постоянно воспроизводится на протяжении всей американской истории. Такое «восстание» есть путь всех иммигрантов в Новый Свет — человек сам, полагаясь на свою волю, выбирает себе Страну, вырывает посаженные не им, а предыдущими поколениями корни, по своему свободному выбору и вкусу изменяет свою nationality.
Конечно, настоящий положительный герой не доходит до таких асоциальных крайностей, как в истории Химейера. Но образ живого, одухотворенного Духом Свободы одиночки, противостоящего бездушной системе — и выигрывающего у нее, или же погибающего, но если погибающего, то не сломленным в неравной схватке — этот образ является смыслообразующим для американского Мифа. «Бездушная система», которой противостоит, которой бросает вызов герой-одиночка, может быть и социальной (тогда это чаще всего правительство), и просто природной стихией.
Также и Бин Ладен и «его мальчики» — для тех, кто желает такого уподобления, кто смотрит на американскую «систему» недобрым взглядом — естественным образом могут быть уподоблены Мартину Химейеру.
Впрочем, еще более естественно видеть деяния 11 сентября в контексте действий другого «американского одиночки» — Тимоти Маквея. Тут для американца сходство еще более бросается в глаза. Тимоти посчитал, что «вашингтонская администрация» постоянно творит несправедливость — и вступил с ней в личную войну. 19 апреля 1995 года Маквей взорвал, как он считал, здание центральной администрации в столице штата Оклахома-сити, Погибло 168 человек и еще 500 получили ранения.
Это был самый крупный террористический акт в истории США до акции Бин Ладена. Данное обстоятельство упоминается практически в любом рассказе о мега-теракте. Сходство двух событийных линий подчеркивает и то, что Маквей был казнен ровно за три месяца до 11 сентября — 11 июня 2001 года.
Маквей был воплощением "настоящей Америки" — участвовал в войне в Ираке («стране Бин Ладена» — еще один синхрон!), лично убил троих иракцев, был лучшим солдатом своей роты, раньше обычного срока был произведен в сержанты, спас жизнь товарищам и был за это удостоен наград, в общей сложности имел шесть орденов и медалей. Перед казнью Маквей вместо предсмертного слова написал лишь короткую записку — слова американского поэта Уильяма Хенли: «Я хозяин своей судьбы, своей души я полководец». Может ли быть что-то более «истинно американское»?! И разве не могут эти слова быть девизом и Блин Ладена и остальных «героев 11 сентября»?
И Маквей, и Химейер — и Бин Ладен! — по сути, совершили действие, архетипическое для американского коллективного подсознания — линчевание. Линчевание — это когда сознательный гражданин (или группа граждан), не надеясь на отчужденные структуры — на государство, общество и т.п., — "берёт закон в свои руки", и сам устанавливает "справедливость" как он ее лично понимает, то есть тот порядок вещей, который представляется соответствующим идеалу. Устанавливает он этот «идеал» естественно, с помощью насилия. Марвин Химейер и Тимоти Маквей — тоже пример «линчевания», только Марвин подверг линчеванию власти своего городка, Тимоти — всю «вашингтонскую администрацию», а Бин Ладен — всю Америку как целое, как сущность.
Подобно Марвину Химейеру и прочим типично американским героям Дальнего Запада, Бин Ладен и «герои 11 сентября» вышли против «администрации», «центральной власти», против несправедливой, как они посчитали, Америки, разрушающей «их участок». Вспомним: основная (из транслируемых на Запад) пропагандистская претензия к Америке со стороны Бин Ладена — вмешательство США в дела арабских стран и Ближнего Востока, навязывание, в том числе и силой, американского образа жизни и американской системы ценностей. Получается, если посмотреть с этой точки зрения, что террористы отстаивали свой образ жизни против наступающей Америки, против экспансии Запада. Точнее — именно в это смысловое поле можно, при желании, уложить их действия.
Ведь именно в таких категориях — культурный колониализм, навязывание западного образа жизни, который ничуть не хуже «туземного», — описывала американская и европейская гуманитарная университетская мысль конца двадцатого века отношения West и Rest. А если так, то и защита «своего мира» со стороны подвергающихся экспансии — не только легитимна, но и является естественным правом «угнетенных». Это то самое право на восстание против несправедливой власти, прописанное в американской конституции. Право, которое, на самом деле, составляет смысл, гордость и основную силу американского образа жизни.
Мультикультурализм при этом играет с Америкой еще одну злую шутку — в пользу террористов.
Оказывается, нельзя сказать, что речь идет о противостоянии «американцы против варваров, дикарей, людей вне цивилизации», подобно противопоставлению «хороших ковбоев» и индейцев XIX века. Нет. Террористы учились в лучших западных университетах, удостоверения пилота получили в американских летных школах. Они — «такие же, как мы». Единственное, что могло бы выставить их как «чужих», — это то, что их звали «Ахмед», а не «Джон». Но господствующая политкорректность и мультикультурализм не велит видеть тут никакой разницы. То есть, получается, что, в принципе, — они «наши парни». Как и Тимоти Маквей.
Абсолютный критерий, который позволяет гражданину подняться на восстание против «системы», который сделал легитимным и Бостонское чаепитие, и все последующие восстания в истории Американской Мечты — стремление к свободе. Важна еще убежденность в собственной правоте. У Бин Ладена она имеется, и в избытке. Зато противостоящая ему «вашингтонская Америка» — в отличие от «Америки Маквея» — разъедена скепсисом постмодернизма.
Причем существенно и то, что террористы 11 сентября, подобно первым американским колонистам, восставшим против Англии, действовали из религиозных соображений. "Ваххабизм", который исповедовали «люди 11 сентября» и который подвиг их на Деяние, принято называть «исламским протестантизмом». При этом принципиальное различие между христианством и исламом в сознании американца, особенно «передового», опять же, в значительной степени исключена политкорректностью.
Образ Бин Ладена как героя-одиночки, восставшего и против своего мира, и против Саудовской Аравии, и против «продавшегося Западу» исламского официального духовенства, и против самого Запада, на свои деньги создавшего боевую организацию, одиночки, скрывающегося, подобно Робин Гуду в пещерах и лесах, —весь этот смысловой ряд, проникни он в массовое сознание Америки, будь он полностью осознан и воспринят, стал бы главным достижением террористов и смертельным ударом по устойчивости американского государства, более сильным, чем разрушение каких-то, пусть и самых символических, зданий.
Америка обязана была обороняться — отбить смертельную атаку.
Поэтому для Буша было жизненно важно представить террористов не как одиночек, а показать, что за ними стоит государство, что они выступают от лица тотальной Системы, построенной на принципах, прямо противоположных героическим принципам Свободы, принципам Бостонского чаепития, принципам Американского Восстания. Поэтому неслучайно сразу после терактов 11 сентября американская администрация и «государственники»-политологи стали конструировать «ось зла». Причем центральным злодеем стал даже не «партизан» Бин-Ладен, а Саддам Хусейн. Хусейн — диктатор, носящий титул «Президент», стоящий во главе чудовищной и жестокой, по сравнению с американской, бюрократии, ставящий всюду свои гигантские статуи и живущий в роскошных дворцах, и Бин Ладен, действующий как его агент и союзник — этот образ делает невозможной привязку 11 сентября к американскому контексту «борьбы за свободу».
Также было критически важно вывести произошедшее из традиционного для западного сознания постколониального дискурса, создать новое, альтернативное смысловое поле, в котором и осмысливать произошедшее. Америка и Запад вообще должны были продолжать оставаться в статусе «хороших парней». И Буш взял на вооружение концепцию «борьбы цивилизаций», противостояния с «осью зла». Выражение «взял на вооружение» тут следует понимать буквально, как мы уже могли убедиться. На пороге XXI века оказалось, что культурология такая же военная наука, как и баллистика.
11 сентября концепция цивилизационного релятивизма, равенства цивилизаций, мультикультурализма была доведена до своего логического предела, до «края бездны» — и естественным образом началась возвратная реакция, пошла обратная волна.
Эта волна, — насколько можно уловить ее пока неясные, все еще формирующиеся контуры, — ведёт к возвращению идеи «бремени белого человека», но уже на новом витке цивилизационной спирали.
