В десять часов, в самый разгар совещания, у Кати зазвонил телефон.
― Алло, кто это? ― раздражённо спросила девушка.
― Это Ольга Прокофьевна, ― голос домработницы и без включённой громкой связи слышал весь совет директоров.
― Это наша новая домработница, ― нервно улыбаясь, сказала Катя, прикрыв динамик пальцем, но даже он не смог заглушить тяжёлый командирский бас.
― Катенька, у вас тут одно колесо почти лысое, дошиповку сделать?
Мужчины, из которых состоял почти весь совет директоров, удивлённо переглянулись.
― Делайте, ― буркнула Катя и хотела было сбросить вызов, но Набекрень снова подала голос, от которого затрещал динамик:
― А задний левый диск нужно править. Мне самой заняться или отнести колесо в шиномонтаж?
Катя готова была провалиться на месте, а по кабинету разлетелись лёгкие смешки и перешептывания.
― Кто это там над Екатериной Валерьевной смеется?! ― загремел телефон так, что в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь звуком подёргивающихся кадыков.
Катя облегченно выдохнула.
― Делайте, как считаете нужным, ― ответила она и сбросила вызов.
Перед этим в динамике послышался звук выпрямляющегося железа.
Покончив с колёсами, Набекрень отправилась за некой Пусечкой, которую лечил от собачей депрессии частный ветеринар.
По городу женщина передвигалась исключительно пешком: во-первых, это полезно для вестибулярного аппарата, а во-вторых, широкий шаг Ольги Прокофьевны не смог бы переплюнуть ни один общественный транспорт со всеми этими пробками.
В приёмной ветеринара стоял жуткий шум: лай, чириканье и даже лошадиное ржание. Собравшиеся здесь звери истерили. Если бы не поводки и клетки, они бы с радостью разорвали друг друга. Когда на пороге появилась Ольга Прокофьевна и громко выдала: «Цыц!», наступило внезапное взаимопонимание между всеми животными, которому позавидовал бы сам Ной, приглашая тварей на ковчег, а у двоих бульдогов прошёл запор, с которым их сюда привели.
Девушка-администратор уже потянулась к тревожной кнопке, когда увидела неминуемо надвигающийся на её маленький островок-ресепшн живой эсминец в виде Набекрень.
― Где мне найти Пусечку? ― поинтересовалась совершенно спокойно Ольга Прокофьевна.
― Она у психотерапевта, ― облегчённо выдала информацию девушка и указала на дверь.
В кабинете Набекрень застала той-пуделя, лежащего на шёлковой подушке рядом с нетронутой миской дорогого собачьего корма. Рядом с ней крутился маленький усатый врач, который уговаривал собачку поесть.
― Пусечка? ― обратилась Набекрень к собачьему мозгоправу.
Тот нервно замотал головой.
― Леопольд Валентинович, ― прошептал он.
― Да я про собаку.
― Ах да, это ― Пуся, ― показал врач на меланхоличное создание.
― Я её забираю.
― Нет-нет, что вы! ― запротестовал врач, ― нельзя! Она весь день ничего не ела, ― он поджал губы, словно извиняясь, за то, что до сих пор не достиг результата, ― вот если вы оплатите ещё сутки… Уверен, я смогу добиться прогресса!
Ольга Прокофьевна отодвинула стоявшего на пути врача одним мизинцем и подошла к собаке:
― Ешь и пошли, ― сказала она таким гипнотическим голосом, что не только собака приступила к обеду, но и сам врач машинально потянулся к столу, где у него лежали собачьи консервы.
Поводка у Ольги Прокофьевны не было, Пусечка замечательно умещалась в кармане её плаща — там собаке было тепло, сухо и пахло фаршем.
На почте Набекрень отказывались выдавать посылку без оригинальной подписи получателя. Женщина уважала представителей рабочего класса и, как её не провоцировали на конфликт оператор и директор почтового отделения, она была холодна и максимально вежлива как удав перед своей жертвой. Когда ситуация уже, казалось, зашла в тупик, а план Кати активно претворялся в жизнь, Ольга Прокофьевна достала свой главный козырь.
Небольшой свёрток из фольги лёг между оператором и Набекрень. Когда женщины по ту сторону перегородки начали оповещать о том, что уже вызывают полицию, Прокофьевна быстро развернула фольгу, которая скрывала пластиковый контейнер. Когда она открыла крышку, раздался ароматный взрыв. Горячие котлеты, из которых буквально сочился сок, вызвали эффект массового поражения. Из строя вышли все три оператора и одна представительница банка. Подписи были поставлены самой директрисой, а посылка выдана в течении десяти секунд. Набекрень разогнула ещё один зуб на граблях.
Ольга Прокофьевна никак не могла взять в толк: почему ужин должен быть приготовлен перед родительским собранием ― всё же остынет. Да и школа Платона находилась в тридцати шагах от почты, а хозяйский дом — в другом конце города. Она не знала о коварстве Кати, которая хотела таким образом её вымотать.
Шаг пришлось ускорять. Ольга Прокофьевна набрала определенную скорость и держала её до самого дома, словно шла на круиз-контроле. По пути она зашла в гипермаркет и, не останавливаясь, закупила все необходимые продукты. С ужином проблем не возникло. А вот стирка вывела Набекрень из равновесия. Форма, в которой с утра Паша уходил на пробежку, была чиста и совершенно не пахла потом как в старой рекламе.
В голову домохозяйки закрались печальные мысли, которые она решила не ворошить до поры до времени.
На собрание Набекрень пришла минуту в минуту. Родители уже сидели за партами как школьники (по двое). Ольге Прокофьевне с её комплекцией был выделен подоконник. Учительница рассказывала о предстоящих контрольных работах, творческом развитии учеников и больших планах на будущий учебный год. Все эти темы мало отличались друг от друга ― везде речь шла о новых финансовых сборах.
Каждый раз, когда учительница называла новую кругленькую сумму, в классе раздавалось грустное поскуливание. Когда женщина начала перечислять имена отстающих учеников, и речь зашла о Платоне, из кармана Набекрень послышалось грозное рычание.
― Ольга Прокофьевна, вы не могли бы утихомирить свой плащ?! ― не выдержала педагог.
― Прошу прощения, просто ему не нравится, что вы называете Платона лодырем. Уверяю, к мальчику просто нужно найти подход!
Карман довольно гавкнул.
― Мы не можем искать подход к каждому ученику отдельно!
― Ерунда какая-то! ― недовольно забурчала Набекрень, ― и что? Ребенку расти изгоем? Без милости учителей? Что ж, мне всё понятно. Я сама его найду! А надо будет — и ко всему вашему классу найду!
Карман уже вовсю лаял. Но как только Прокофьевна кинула в него котлету, тот сразу замолчал. После этого женщина забрала ожидающего в соседнем классе Платона, посадила его на плечи и поспешила домой — заканчивать выполнение порученийхозяйки.
Вечером Катя и Паша торопились домой. Они встретились после работы и вместе заскочили в магазин за бутылкой шампанского, чтобы отпраздновать провал Набекрень.
― Знаешь, а она мне даже начала нравиться, ― сказала вдруг Катя в такси. ― Ты бы видел, как заткнулись все эти мужланы, когда она на них рявкнула по телефону. Представляю, что было бы, если Набекрень пообщалась вживую с нашим поставщиком, который уже три месяца затягивает поставку материалов и смеётся мне в лицо, не стесняясь.
― Да уж. Представляю. Но ты же сама понимаешь, что она нам не подходит. Никакого контроля за ней, сплошное самоуправство. А её еда? Это же кошмар! Я весь день страдал из-за этих щей и котлет! Обежал все столовки, но так и не нашёл ничего похожего — сплошная вода и соя! Меня реально ломает! А эти её нравоучения! Мне сорок лет и я достиг всего, а она кто? Домработница! И еще смеет меня учить чему-то!
― Знаешь, я тут вбила её данные в интернет…
― Так-так, что-то грязное нарыла?
― Нет. Лишь небольшую статью о ней из прошлого столетия. В ней говорится, что она шла по подозрению как двойной агент во время Карибского кризиса. Что-то, связанное с ядерным оружием, я не вдавалась в подробности.
― Хм. Вот об этом я и говорю. Нам нужно что-то попроще. Студентку какую-нибудь…
― Хрена с два тебе, а не студентку, понял?
Они не заметили, как подъехали к своему дому, потому что их дом больше не походил на то, что они покидали утром. Его со всех сторон окружила тяжёлая техника в виде автрокранов, чьи стрелы были направлены на крышу их коттеджа.
― Что происходит?!! ― вылетела из такси Катя.
Набекрень стояла на самой крыше дома и руководила процессом: «Майна!!!» ― перекрикивала женщина рёв огромных моторов и гидравлические установки.
Дом висел в воздухе и… разворачивался.
― Мама! Мама! Смотри, я наш дом поднял! ― кричал из кабины крановщика довольный Платон.
― Ты что там делаешь?!!! А ну, живо слезай! ― кричала шокированная Катя.
― Не переживай, мне дядя дал немного порулить, Ольга Прокофьевна договорилась!
― О господи, Паша, я этого не вынесу, ― изображала обморок Катя.
Наконец дом развернулся на сто восемьдесят градусов и встал на фундамент. Когда вся техника разъехалась, Прокофьевна спустилась с крыши и подошла к хозяевам.
― Всё. Теперь у вас полный Фэн-шуй, ― вытирала она руки о передник.
― Что вы наделали?!!! ― орал, срывая горло Паша.
― От того, где будет расположена спальня в доме, во многом зависит влияние положительной энергии «ци» ― прочитала вслух Набекрень строчку из руководства по Фэн-шуй, который вынула из кармана. ― Теперь в доме будет гармония и уют. И листва теперь находится сзади дома. Если хотите, я уберу её завтра, а сейчас мне нужно подогреть ванну для Катеньки. Так как коммуникации обратно ещё не подключили, я должна натаскать воды от соседей. Ужин готов, я буду через пять минут и подогрею его на спиртовых таблетках.
Она загнула последний зуб на граблях, а потом выпрямила их все в обратную сторону.
К Кате подбежал её той-пудель и радостно залаял, зовя в дом.
― Смотри, твоя Пусечка выздоровела! ― кричал Паша и, подняв собаку на руки, начал её целовать.
― Ты же терпеть не любишь мою собаку, ― словно в трансе произнесла Катя.
― А теперь люблю, ― не прекращал поцелуи Паша.
От собаки очень сильно пахло котлетами.
