1. Почему я уделяю столько внимания русской культуре, в частности, в Украине? Объясню. После фактической оккупации Петром I Гетманщины, сожжения Батурина и анафемы Мазепы, Украина и украинцы постепенно и целенаправленно оставляли без права на собственную идентичность. Окончательно система запретов была построена при Екатерине Второй, которая завершила присоединение территорий, которые сейчас являются украинскими, в Причерноморье и на Северо-Западе.
2. Недолгая оттепель в начале советских времен продолжилась имперским запретом быть собой. Расстрелянное возрождение – это не просто термин, это гибель всего качественного, самостоятельного, современного, появившегося в украинской литературе, театре, науке в 20-х и начале 30-х годов. Остались только те, кто ненамного опоздал с началом своего творчества; те, кто переехал в Москву, как Довженко; и те, кто принял правила игры и стал послушным винтиком.
3. Украинцев приучали, что они – смешные неполноценные «хохлы», которые не способны создавать высокое искусство, которые даже в массовом искусстве могут только дополнять великую русскую культуру. Еще много лет после расстрелов в Сандармохе в 30-е, украинская культура не могла встать с колен, и российская уверенно занимала ее место. Продукция украинских кинематографистов в основном высмеивалась или «улучшалась» за счет приглашенных московских гастролеров. Московские и ленинградские театры наполнялись, в том числе, украинскими режиссерами, актерами, сценографами, которые оттуда могли вернуться сюда известными. То же происходило с эстрадой, которая могла работать полноценно только на русском языке и через центральное телевидение Союза ССР.
4. Даже после Независимости все культурные и информационные рынки Украины были увлечены Москвой – газеты, телевидение, эстрада, кинопрокат, книжные магазины. Только начало войны в 2014 году начало медленно менять ситуацию. Украинские власти постепенно и крайне осторожно начали устанавливать обычные рыночные предохранители, действующие в цивилизованном мире. Даже сейчас, на девятом месяце горячей фазы войны, не запрещена продажа российской информационной продукции, в частности, книг, а санкции на крупнейшие российские издательства были прекращены… в феврале 2022 года до сих пор не продлены.
5. Понимая, какое большое пространство за эти годы было фактически украдено у украинских художников за время Независимости, сколько людей ушли из профессии или работали, несправедливо лишенными средств к нормальному существованию, мы можем уверенно констатировать многолетнюю открытую фазу агрессии против украинской культуры, которая была продолжена уничтожением музеев и библиотек, очередным похищением с оккупированных территорий предметов искусства. Культурный геноцид повсюду, где протянулась рука оккупанта.
6. Когда кто-то говорит о «ужасных переименованиях» улиц Пушкина или Толстого органами местного самоуправления, хочу напомнить о четырех сотнях улиц Пушкина в стране, которая почти нет улиц, названных в честь выдающихся деятелей мировой культуры. Не могу понять, почему бы нам не иметь хоть по десятку улиц Микеланджело, Паваротти, Генриха Белля, Платона, Сервантеса или Махатмы Ганди.
7. В то время, когда Россия называет «великими» свой балет, литературу или инженерную мысль, присваивая достижения народов, входивших в состав СССР или российской империи, мы должны, наконец, избавиться от комплекса неполноценности наших достижений. Довженко, которого фактически принудительно лишили Родины, был украинским художником. Такая же участь постигла и ученого и конструктора Сергея Королева, сначала репрессированного, а потом вынужденного работать в «шаражке» - научно-производственном объединении за решеткой.
8. Нам не нужно отказываться от Нобелевского лауреата еврея Агнона, родившегося в Бучаче, или отдавать россиянам этнического поляка и политического украинца Малевича, даже этнический россиянин Репин, проживший большую часть жизни за пределами Украины, на мой взгляд, выдающийся деятель украинской .
9. Мы имеем настолько богатую собственную историю и культуру, что нам не нужно автоматически переименовывать улицы из Ленина в Грушевского, с Кузнецова – в Бандеры, с Маяковского – в Стуса. У нас гораздо более широкий выбор. И, если власть в общинах не всегда хорошо в этом ориентируется, уверен, что общество сможет организовать экспертизу по памятникам, названиям библиотек и вузам, переименованиям улиц.
10. И последнее. Я являюсь категорическим сторонником уборки с улиц советских памятников: не путем уничтожения, а путем системного демонтажа и перемещения их в специальные зоны, где они могут быть музеефицированы и в дальнейшем представлены в составе экспозиции предметов тоталитарного искусства.
