Роль Африки во внешней политике России существенно вырастет, обещал недавно министр иностранных дел Сергей Лавров. В отличие от многих других заявлений российских чиновников, это не просто слова.
Россия включилась в гонку за Африку во второй половине 2010-х годов, когда стало очевидно, что сотрудничеству с Западом пришел конец. Позади уже были аннексия Крыма, война в Донбассе и санкции. Полномасштабное вторжение в Украину вернуло внешнюю политику Москвы к временам холодной войны, когда критически важно иметь свой политический лагерь. Возглавить его у России, в отличие от СССР, не получается: ей почти нечего предложить Африке. Скорее, она сама нуждается в поддержке бывшего «третьего мира», где Африка играет главную роль. Это крупнейший блок стран, голосующих в ООН, и одна из перспективнейших экономик.
Юг вместо Запада
Возвращение России в Африку началось после военной операции в Сирии в 2015 году (отдельные проекты до этого не в счет). Москва восстановила влияние на Ближнем Востоке, а страны Глобального Юга оценили продемонстрированную при этом силу и то, как отчаянно Россия защищала президента Сирии Башара Асада. Они постарались привлечь Москву на свою сторону в решении региональных конфликтов.
Противостояние с Западом усиливалось, и Москве были нужны союзники — хотя бы на уровне риторики. Где как ни в Африке поймут про колониализм, лицемерие западных элит и прочее из лексикона российской дипломатии.
Экономические выгоды сотрудничества тоже очевидны. Африка — один из самых перспективных рынков с населением 1,3 млрд человек. Это каждый шестой житель Земли (около 17%), а будет больше. По прогнозу ООН, глобальный прирост населения до 2050 года обеспечат всего девять стран, из них пять — в Африке (Нигерия, Демократическая Республика Конго, Эфиопия, Танзания и Египет), причем население стран к югу от Сахары удвоится.
Все хотят на Юг
В общем, есть за что бороться. «Африка все больше становится континентом возможностей. Она обладает огромными ресурсами, потенциальной экономической привлекательностью», — говорил Владимир Путин в 2019 году перед первым саммитом «Россия — Африка» в Сочи. Лейтмотивом саммита стало возвращение России.
Воспользоваться возможностями Африки непросто. Пока Россия не интересовалась Африкой, ее далеко обогнали США, Евросоюз, а главное, Китай. В 2018 году, перед саммитом, товарооборот России с африканскими странами составил 18 млрд долларов, гораздо меньше, чем у соперников: 61 млрд долларов — у США, 204 млрд — у Китая, более 300 млрд — у стран ЕС. Саммиты с африканскими лидерами ЕС проводит с 2000 года, Китай — с 2006-го, а США — с 2014-го. Есть и другие участники гонки за Африку — Индия, Бразилия и даже Индонезия, список постоянно растет.
Зато России не пришлось начинать с нуля. Ее козырь — задел и репутация, оставшиеся со времен СССР.
Россия поставляла в Африку прежде всего оружие и зерно. Перед саммитом в Сочи она вышла на первое место по поставкам вооружений странам к югу от Сахары. В 2018–2020 годах Африка импортировала 32% пшеницы из России.
Игра без плана
Этим дело не ограничивалось. Российский бизнес, конечно, ориентировался на Запад, но возможности в Африке не упускал. Среди крупнейших проектов — добыча алмазов в Анголе, строительство АЭС и промышленной зоны в Египте, разработка нефтяных месторождений.
Но это скорее эпизоды. Российский бизнес плохо понимает, как работать в Африке, особенно в центральной ее части. «С Африкой не так просто, люди боятся — это такая деликатная история», — рассказывал бывший владелец аптечной сети «36,6» Артем Бектемиров, вложивший 35 млн долларов в рыбный завод в Сенегале. Главные риски в Африке связаны с изменением ситуации в стране и «недружественными действиями со стороны политических или деловых группировок», объяснял он. Свое решение Бектемиров обосновывал тем, что Сенегал — «довольно спокойная страна», где «десятки лет не было переворотов, демократия», а риски «недружественных действий» не так уж сильно отличаются от российских: «Я занимался приватизацией в 1990-х и всякое видел. Российского предпринимателя сложно удивить». В общем, инвестиции «на любителя». Инструмент влияния же был другим.
Африканские страны могут добиваться поблажек в санкциях, но в остальном преследуют собственные интересы, выбирая того, с кем крепче экономические связи
Настоящее возвращение в Африку началось с демонстрации силы. Она и стала главной, хоть и неформальной статьей российского экспорта во многие страны. В 2017 году в Африку пришла ЧВК «Вагнер» и вся теперь уже бывшая бизнес-империя Евгения Пригожина. Схема «безопасность в обмен на прибыль» (получение денег за оказание военных, часто охранных услуг, а также преференций для компаний, прежде всего в сфере добычи полезных ископаемых) оказалась востребована. «Вагнер» стал визитной карточкой России в Африке, хотя российские власти долго от него дистанцировались. Перед гибелью Пригожина они готовились заменить в Африке «Вагнер» на другие ЧВК, но сути это, кажется, не меняет.
На Ближнем Востоке и в Африке ЧВК «Вагнер» никогда не рассматривалась отдельно от Кремля, а, напротив, считалась одним из проводников его политики. Если хаотичные действия можно назвать политикой. «В тех странах, в которые я достаточно неплохо погружен, я считаю, что мы не делаем абсолютно ничего. Наша бюрократия затягивает всё. <…> Мы сталкиваемся с колоссальными трудностями при взаимодействии с МИД, с Министерством обороны и с другими ведомствами. Американцы, французы и другие игроки на африканском континенте ведут себя в разы, в десятки, в сотни раз более активно, чем мы», — возмущался в апреле Пригожин.
Он выразил то, что годами говорили российские африканисты: у России не было и нет четкой стратегии развития отношений с Африкой (впрочем, как и с Ближним Востоком), а были лишь интересы разных структур. Упорядочивать их и выстраивать стратегию отношений с Африкой стали лишь после саммита 2019 года. Речь шла о бизнес-планах, возвращении российских культурных центров и бюро новостных агентств, вещании на Африку, увеличении стипендий для африканских студентов. Результатом стал принятый в июле на втором саммите «Россия — Африка» в Санкт-Петербурге план действий на 2023–2026 годы. Весьма расплывчатый: 177 пунктов «содействовать», «поощрять», «развивать» и прочее без единой цифры.
За прошедшие между саммитами четыре года особых успехов нет. Из-за войны в Санкт-Петербург приехали только 17 президентов и четыре премьер-министра 54 африканских стран (в Сочи их было 45), руководители остальных делегаций были рангом ниже. Товарооборот не изменился: в 2022 году те же 18 млрд долларов, что и в 2018-м. С учетом пандемии и санкций это, может, и не провал, но точно не достижение.
Без внятной стратегии рассчитывать на успех сложно. Теперь удвоения товарооборота с Африкой ждут к 2030 году.
Санкции не обойти
Россия хочет от Африки развития экономических связей и политической поддержки в противостоянии с Западом.
С экономикой дело не задалось. Лучшая иллюстрация: за месяц до саммита в Санкт-Петербурге его деловая программа была сокращена в два раза.
Поначалу Россия надеялась на помощь в обходе санкций, но быстро выяснилось, что надеялась напрасно. Год назад Марокко отвергло предложение построить хаб для поставки товаров в Россию. Африканские страны не упоминаются среди тех, через кого в Россию доставляются необходимые ей товары. Не стоит ожидать от них особой помощи в этом, предупреждают эксперты Центра изучения Африки НИУ ВШЭ: там, где это критично (поставки продовольствия, удобрений, энергоносителей), африканские страны могут добиваться поблажек в санкциях, но в остальном они преследуют собственные интересы, выбирая того, с кем крепче экономические связи. Примеры — отказ Египта от платежной системы «Мир» и приостановка полетов Royal Air Maroc в Россию. «Большинство стран Африки не станут подставлять под удар вторичных санкций собственные, уже успешно функционирующие финансовые институты», — пишут эксперты Центра изучения Африки, советуя создавать новые, с участием России и «дружественных» стран.
Вторжение в Украину сильно ухудшило имидж России в Африке. Как и имидж великой державы
Вот как они описывают развилку: «Бездействие способно свести на нет торгово-экономические успехи в Африке за последние 10 лет: без создания независимой финансово-технической и логистической инфраструктуры… товарооборот со странами континента с 18–20 млрд долларов сократится на треть или даже наполовину за несколько лет. Но он может и вырасти — до 35–40 млрд в год в течение пяти-семи лет при условии преодоления инфраструктурных ограничений». Но как их преодолеть? Созданный странами BRICS банк соблюдает все санкции и отказался инвестировать в Россию и из-за ее участия в капитале не может привлекать доллары. А переход на национальные валюты повлечет проблемы вроде тех, что Россия имеет с Индией: огромный перекос в торговле (Россия продает африканским странам гораздо больше, чем покупает у них) приведет к тому, что на счетах российских компаний будут скапливаться крупные суммы в их валютах, с которыми непонятно что делать.
Поэтому пока все сводится в основном к красивым словам. Путин на саммите объявил о списании странам Африки долгов на 23 млрд долларов. В 2019 году заявлялось о 20 млрд, то есть за четыре года Россия простила Африке три миллиарда. По итогам первого саммита некоторые страны получили дополнительные квоты на обучение в российских вузах, были подписаны 92 соглашения, контракта и меморандума о взаимопонимании (они, впрочем, ни к чему не обязывают) на 1 трлн рублей. На втором саммите соглашений было 161, но суммы уже не раскрываются.
И, конечно, с особой помпой попытались представить ситуацию вокруг зерновой сделки.
Поддержки не получить
О выходе из нее Россия объявила перед самым саммитом. И это яркий пример, почему будет сложно добиться и второй цели — заручиться политической поддержкой африканских стран.
Целью сделки было обеспечить зерном и удобрениями самые бедные страны (прежде всего в Африке, конечно) и сдержать цены на них. В течение года Россия не препятствовала экспорту украинского зерна через черноморские порты, и Путина всем миром уговаривали не выходить из сделки. Чем больше зерна на рынке, тем ниже цены и наоборот. Африка покупала 12% зерна в Украине, но Путин заявил, что Россия с легкостью его заместит. Многие расценили это как вытеснение с рынка врага и конкурента. Не стоило это делать, тем более перед саммитом.
Но этого мало. На саммите Путин пообещал бесплатно поставить по 25–50 тыс. тонн зерна шести странам Африки. Это было уже на грани унижения, и президент ЮАР Сирил Рамафоса ответил Путину: «Мы пришли не для того, чтобы просить какие-то дары» — и призвал его вернуться в зерновую сделку. А президент Зимбабве (одной из тех стран, которым Путин обещал зерно) Эммерсон Мнангагва заявил, что стране это не нужно. По окончании форума Россия начала бомбить украинские зернохранилища. О какой политической поддержке со стороны африканских стран может идти речь при таком отношении?
Пригожин выразил то, что годами говорили российские африканисты: у России нет стратегии развития отношений с Африкой, а есть лишь интересы разных структур
Тем более что африканские страны очень чувствительны к вопросам территориальной целостности и иностранного военно-политического вмешательства. Вторжение в Украину сильно ухудшило имидж России на континенте. Как и имидж великой державы. В Африке отлично понимают, что Россия становится все больше зависима от третьих стран, готовых ее поддерживать политически или в обход санкций.
При этом Россия мало что может дать Африке в обмен на ее поддержку. По размеру инвестиций она не сравнится с Западом и Китаем. Не стоит ждать от нее и технологий.
Россия сейчас повышает политический вес африканских стран, позволяя им лавировать между теми, кто заинтересован в сотрудничестве с ними. Кроме того, для многих стран Африки по-прежнему важно сотрудничество с РФ, которая не требует демонстрировать приверженность демократическим ценностям и даже готова оказывать силовую поддержку отдельным режимам.
Возможно, поэтому отношение к России в Африке сильно различается от страны к стране. Согласно исследованию Gallup, в Мали негативно высказались о России 8% населения, а в Ботсване — 61%. Война ухудшила отношение Африки к России, хотя оно по-прежнему лучше, чем на других континентах. А страны к югу от Сахары — единственный регион, где российское руководство больше одобряют (35%), чем не одобряют (32%).
Контрнаступление Украины
Неслучайно Украина стала уделять пристальное внимание Африке. «Наша стратегия состоит не в том, чтобы заменить Россию, а в том, чтобы освободить Африку от российской хватки», — объяснял министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба. Россия, по его словам, «очень старается удержать страны на своей орбите с помощью принуждения, подкупа и страха».
Киев вступил в гонку за Африку после начала войны, когда понял, что отношение в ней к войне за пределом западных стран не столь однозначно. «Мы начинаем с нуля в Африке», — признал Кулеба. С тех пор он успел дважды побывать там. «Первое турне было историей, второе — это уже система», — заявил Кулеба в начале второй поездки.
США, несмотря на заявления о российской угрозе в Африке, понимают, что в вопросах бизнеса Россия им не конкурент. Борьба идет за то, удастся ли России увеличить поддержку в ООН. В годовщину войны Генеральная Ассамблея ООН приняла очередную резолюцию о действиях России в Украине: 141 голос за, семь против и 32 воздержавшихся. Против документа с требованием к России «немедленно, полностью и безоговорочно вывести все свои вооруженные силы с территории Украины», выступили всего две африканские страны: Мали и Эритрея. За проголосовали 30, воздержались — 15. Есть за что бороться.
