Задолго до Рождества Христова в Сицилии был государь по имени Гиерон. Он имел при своём дворе мудрецов, среди которых особенно выделялся Симонид.
Однажды Гиерон сказал ему:
— Симонид! Напряги свою мудрость, объясни мне, что такое Бог?
— Трудный вопрос ты предлагаешь мне, государь, — ответил мудрец. — Позволь мне день-другой подумать.
— Хорошо, — согласился Гиерон.
Прошло два дня. Пришёл к царю Симонид и вместо ответа просит подумать ещё четыре дня.
Прошло четыре дня, а Симонид запросил новой отсрочки.
— Позволь, государь, ещё восемь дней срока.
Гиерон нахмурился.
— Ты шутишь, Симонид. Пожалуй, скоро ты станешь просить шестнадцать дней на раздумье, а потом и тридцать два. Когда же ты, наконец, дашь мне окончательный ответ?
— Ты угадал, государь, — спокойно сказал Симонид. — Прошло бы восемь дней, я стал бы просить шестнадцать, затем тридцать два, а там шестьдесят четыре и так дальше, всё удваивая сроки без конца. Что же касается ответа, то, мне кажется, я уже дал тебе его.
— Как дал? — удивился Гиерон. — Ты ничего ещё мне не сказал о Боге, а всё просил новых и новых прибавок.
— Вот это и есть мой ответ, — сказал мудрец. — Твой вопрос, государь, не по силам никому. Чем о нём больше думаешь, тем меньше понимаешь, — приходится просить новых и новых дней. Этот вопрос всё равно что гора. Издали смотришь — и та кажется громадой, а чем ближе подходишь, тем она всё более высится и растёт, и ты перед ней чувствуешь себя таким маленьким, жалким, ничтожным. И если гору не обхватить и не покрыть рукой, как же ты хочешь, государь, умом охватить того, кто создал и гору, и человека.
Понял Гиерон слова Симонида, благоговейно поднял глаза к небу и прошептал:
— Да. Бог непостижим!
