Заметно, можно сказать, резко улучшились условия обитания писателей в Переделкино после того, как их возглавила поэтесса Марина Кудимова. Четыре года назад, выступая в Севастополе, она призвала всех и каждого включиться в «огромную битву» за «возвращение русской литературы к ее великому статусу», каковая битва, мол, естественным образом оказалась на очереди после «колоссальной победы», в результате которой «Севастополь вернулся в родную гавань и Крым, исконно русский Крым, вернулся в Россию».
Частью программы по возвращению великого статуса русской литературы и стало усиление заботы о писательском быте. Об этом написала в ФБ Ирина Зорина. «По ее (Марины Кудимовой – А.С.) инициативе и явно не без поддержки Романа Абрамовича, одиноким переделкинским старикам будут ЕЖЕДНЕВНО и БЕСПЛАТНО привозить из ресторана Сколково завтраки, обеды и ужины».
Вчера я воспроизвел это сообщение на своей странице с комментариями некоторых литераторов-друзей Зориной. В заголовок вынес высказывание одного из них: «Настоящие «наши». Примечательным мне показалось следующее место у нее: «В России, где люди уже давно не верят власти, помощи можно ждать только от хороших людей и бизнеса». Она, то есть, разделяет власть и миллиардера Абрамовича.
Во как, заметил я про себя: власть любят все меньше, иные ее уже просто ненавидят, а захвату Крыма продолжают радоваться, на Украину за её «предательство» гневаются не меньше, а больше; что касается своих воротил, то подельчивых из них могут и воспеть.
Ничего нового, все по-русски-по-писательски, но все равно интересно.
Поздно ночью позвонила из Москвы моя давняя приятельница, можно сказать, подруга, профессор-филолог. В Переделкино она как у себя дома, может быть и живет там – забыл спросить. Начала с того, что далеко не в первый раз назвала меня подлецом, на что я напомнил ей, что за все годы нашего общения ни разу не употребил по ее адресу ни одного обидного слова.
- А ты, - говорю, - только то и делаешь, что мне грубишь.
- Я никому не грублю. Просто я всегда говорю то, что думаю.
- И своему завкафедрой? И ректору?
- Ладно, не занимайся демагогией, - сказала она и расплакалась. - Мы же от души, от души, а ты, ты...
- Что – я?
- Издеваешься над нами. Клевещешь.
- Давай по порядку. Начнем с души. Что значит: «Мы от души»? Что вы делаете, мыслите или что там еще от души?
- Родину свою, Россию многострадальную любим. Её болями болеем. Её святостью вдохновляемся. Её величием гордимся. Вот это все у нас от всей души, а ты насмехаешься.
- Что ты имеешь в виду? Я привел ваши высказывания. Не убавил-не прибавил ни запятой. не дал никакого оценочного суждения. В чем же мое издевательство? Что вызвало твои слезы?
- Но ты же это обнародовал. Обратил на это внимание своих читателей! А они на нас накинулись. Это с твоей стороны гуманно? По-человечески?
- Тут у меня тоже вопрос. Свои высказывания обнародовали вы сами. Вы это для чего обычно делаете? Разве не для того, чтобы вас читала публика?
- Смотря какая публика. Не прикидывайся. Все ты понимаешь.
- Да. Значит, вы свои речи адресуете не всем, кто захочет ознакомиться с вашей умственной и нравственной жизнью, с вашим бытом и так далее, а только своим, «нашим»? Но вы же этого не говорите. Ни Зорина не сказала: я пишу только для тех, кто разделяет мои чувства и взгляды, ни Кудимова. Я со своей стороны просто напомнил публике о вашем существовании. Без всяких, повторяю, оценочных слов. Почему же ты плачешь? Почему обвиняешь меня даже в клевете?
- Толя! Я же не такая умная, как ты. Ну, зачем ты валяешь дурака со мной, старой больной женщиной? Неужели ты делал это все без цели нас опорочить? Ну, пойми же, Толя, наши чувства, наши души. Даже не ход нашей мысли. Движение души. Ну, каждому же хочется, чтобы его любили.
- Наконец-то ты сказала главное. Вас огорчает, что не все мои читатели вас любят и уважают. Вас это ранит, вы просто болеете от этого. Вам очень тяжело сознавать, что многие украинцы плохо к вам относятся.
- А тебе что, нравится, когда к тебе плохо относятся?
- Смотря кто. Я, например, слышу звуки одобренья не в сладком ропоте хвалы, а в диких криках озлобленья.
Она опять заплакала:
- Ну, что ты добиваешь меня своей эрудицией?
- Да какая, нахрен, особая эрудиция! Это одно из любимых речений Ленина. Из Некрасова.
- Мне так больно и противно от тебя, что я все забываю, даже Некрасова. И от таких, как ты…
- Понимаю. Тогда скажи мне, как ты думаешь… Вот об украинцах. Почему, по-твоему, их нисколько не огорчает то, что вы их не любите. Они хотят одного от вас и говорят вам об этом прямо: оте-итесь от нас! Им дика сама мысль заручиться вашей любовью. Оксане Забужко вот совсем не хочется, чтобы вы ее любили. Совсем, девушка!
- Урод она, твоя Забужко. Националистка.
