все имена и события считать вымышленными
Пазл первый. ПАУКИ
Утро одного из майских дней 2014 началось как обычно.
Славянск ещё у сепаров.
После завтрака в палатку заглянул хмурый Старик.
– Через час выезжаем. Бронежилеты чтобы у всех были!
Дельный совет, так как у нас на восемь, обитающих в палатке – четыре броника.
Сели, поехали. Впереди – мы на «шестерке», сзади – Камаз-«шаланда».
В «шаланде» – мешки с мукой, сахаром, картошкой, хлеб, свекла, крупа. Всё нефасованное, всё в мешках и сетках. С солдатского котла – беженцам, которые приютились в Святогорской лавре.
Проехали Долину, с колокольни сельского монастыря в этот раз никто не пялится в бинокль.
Поворотный блокпост на Святогорск. Все настороже.
Ещё немного, и въехали в лавру.
Красота неописуемая. Горы, холмы, монастыри. Белые, как из сахара. Сказочные. Речка, переезжаем мостик. Райские места для отдыха и молитвы.
Когнитивный диссонанс. В Украине три православные лавры. Все три оттяпала Москва.
Зелень деревьев, лучи солнца пробиваются сквозь ветки. Как будто и нет войны.
Ступор! На двоих домиках увидел таблички с расцветкой «Партии Регионов» и «КПУ», соответствующие флаги трепещутся.
Хотел спросить Старика о нонсенсе – КПУ в лавре!!!! Промолчал, чтобы не брякнуть глупость.
Тормозим. Пыль из под колес. Шаланда проезжает дальше и правей. Стали.
Высыпали, рассыпались. В принципе, оружие в готовности (хотя тогда ещё лично мы не знали, что в лавре одно время прятались гиркиновские вояки).
Из здания, похожего то ли на спортзал, то ли на трапезную выходят люди – мужчины, женщины, дети юношеского возраста.
Издалека потянулись мамы с колясками и без, с ребенком, а то и двумя за руку.
Водитель открывает борт и снова влезает в кабину, движок не глушит, совсем рядом автомат на всякий случай.
Шестеро мужиков в спортивных штанах и футболках начинают разгрузку. Четверо из них – явно не малыши. У одного на плече – большая синяя татуировка паука среди паутины (нарик?).
Подходит женщина с ребенком.
– Это чё это, а? Не упаковано, не расфасовано! Как я это всё понесу? Вот «Регионы» гуманитарку давали – всё в кулечках, всё красиво. В фирменных пакетиках. Я ж тут вся испачкаюсь!
Начинаю злиться.
Покрутив носом, женщина уходит. Уже вдали. Видно и слышно как она отговаривает других идущих в нашу сторону.
Шустрые мужики продолжают разгрузку.
У владельца «паука» рвется сетка с картошкой.
Трехэтажный мат.
Не выдерживаю, подхожу.
– Что не нравится?
– Шо, не могли нормальную гуманитарку привезти! Из дома уезжал, всё на себе перетаскал! И сейчас таскаю! Задолбали, мля!
«Паук» злится, тянет сетку с картошкой по земле. Картошка высыпается.
Начинаю нарываться. Подхожу вплотную.
– Что же ты такой красивый, сбежал с семьей под мышкой? Оставил бы семью здесь, сам пошел бы с нами дом назад отбивать! Автомат я тебе дам, подмогнешь армии, или как!?
«Паук» затравленно оглядывается на товарищей.
– Беженцы мы, беженцы!
– Нехилый беженец, выше меня ростом! Тут окопаешься или дальше побежишь, беженец!?
Петя-«Спасай» оттаскивает меня от здоровяка.
Ещё полчаса разгрузки и закончили.
По машинам. Завелись.
Поехали на базу, в Довгеньке.
В окне здания мелькает злое лицо владельца «паука».
Обгоняем женщин с детьми и без, с гуманитарными кулечками от «Партии Регионов» и КПУ.
Но все же есть и такие, что идут навстречу нашей колонне, туда где мы разгрузились. За едой, за хлебом. За солдатской едой, переданной им солдатами. Из солдатского котла.
Правда они об этом не знали.
Мы не сказали. Незачем.
Пазл второй. ФЕРМЕР
Они появились на лесной дороге втроем ближе к вечеру. Солнце уже садилось.
После короткого разговора с часовым, в сопровождении вышедшего навстречу офицера прошли в штаб. Все в импортном неновом камуфляже, с оружием.
Спустя десять минут один из гостей вышел, коротко отдал команду по мобильному телефону. Из лесу показался грузовой темно-синий бусик. Пропустили, открыв шлагбаум.
В сопровождении одного из незнакомой группы и одного из наших офицеров, бусик тихо покатил к складам РАО. Загружаться.
Мы курим, готовимся перекусить, таскаем на деревянный стол у палатки зелень, тушенку, хлеб.
Сидели долго. Уже солнце зашло, когда двое чужих выпрыгнули из кунга одной из штабных машин. Сели в подкативший бусик.
Приветственно поднял полосатую руку шлагбаум.
Уехали.
А мы, покурив – в палатку, смотреть сны.
«Чужих» я видел ещё однажды. Так же приехали, загрузились боеприпасами, потолковали со штабными. Тихо уехали.
Я бы и забыл этот случай.
Только месяц спустя присел вечером на лавку Филин. Начальник охраны лагеря. Злой, хмурый, мелко трясся от скрытой ярости.
– Чего ты, Филин?
– Помнишь месяц назад трое приезжали, на темно-синем бусике?
– Да, вроде помню.
– Старший мужик там, здоровый такой. Фермером был под Торезом где-то. Сепары пришли, 15000 баксов потребовали. Ну он к ним с карабином и вышел. Дождались пока он куда-то отъехал. Жену и двух дочерей убили, дом и фермерство сожгли. После похорон он собрал человек пятнадцать-семнадцать, воюет. Раз в месяц приезжал к нам, оружием пополниться, данные передать, задачи уточнить. Железный мужик был.
– Почему был?
– Убили его в прошлую субботу. Кто-то из своих слил, когда он к родственникам приезжал. И шофера его. Суки!
Сплюнув, Филин проскользнул в палатку.
А темно-синий бусик всё равно приезжал к нам каждый месяц. Только с другими людьми.
Пазл третий. ТАНЯ.
Подполковник «Джонни-блондинчик» (смотри прошлые рассказы) провожал меня «на ротацию».
– Ось дивіться, Станіславовичу! Даю Вам три номера мобільних. Анатолій, Міша і Таня. Це наші люди з тієї сторони. З Шахтарська, Горлівки і Донецька. Пароль «Я від Джоніка». Будуть давати необхідну інформацію. Тільки не підставте їх.
Уже там, в ротации, в среднем два раза в неделю они связывались со мной.
– Шахтерск, улица Кирова…
– Шахтерск, район Виктория…
– Горловка, район Гольмовский…
– Горловка, Углегорское шоссе…
– Донецк, во дворе школы №Х…
– Донецк, район Текстильщики…
– Донецк, шахта такая-то…
И дальше шла информации. О передвижении сепаров и кадыровцев, о выгрузках-загрузках, о блок-постах и казармах, о колоннах техники и вкопанных танках и ЗСУ.
В конце разговора практически всегда я им об осторожности и бдительности, они – Мы ждем Вас!.. Нам тяжело!... Скорее приходите!... До встречи в Донецке!
Особенно активной была тараторка Таня.
– Тише, Таня, спокойно. Интернет есть?
– Есть!
– Включай карты Гугл! Включила?
– Включила!
– Нажимай левым кликом на нужном месте! Какие цифры внизу видишь?
– 47.9824… 37.6854…
– Молодец! Что там?
И Таня корректировала. И шла информация.
С этой информацией я бежал в подвал к Сумраку и его ребятам. Этакий доброволец-шпигун.
Сумрак тихо командовал одному из своих.
– Посмотри там.
Хмурый невыспавшийся офицер, загораживая карту от меня спиной, что-то высматривал.
– Подтверждаю!
И я окрыленный убегал.
Результатом всех этих действий, результатом, который складывался из звонков десятков Михаилов, Анатолиев, Татьян иногда становился страшный рев, зарождающийся у нас за спиной, и огромная грохочущая @уйня улетала смертельным подарком на восток.
К концу моей ротации на связь выходила только Таня. Грустнела день ото дня. А я как мог её подбадривал.
Прошел месяц после моего возвращения.
Киев. Я на службе.
Звонок на мобильный.
– Пароль «Джоник»! Это Таня! Это Таня, помнишь?! Я в Киеве, на Южном вокзале! Увидимся?
Мы сидели в Макдональдсе.
Маленькая, живая, симпатичная, она тарахтела о том, какой вкусный бигмак, какие другие люди в столице, какое всё другое.
В джинсах и свитере, вчерашняя школьница, растрепанная болтушка, она была самой красивой маленькой девочкой, девушкой среди большой толпы. И улыбалась как-то стеснительно и обреченно. А в глазах море боли и собачья тоска.
Всё было неправильно.
В ночь ей уезжать. Назад.
А мне было очень стыдно.
За всех здоровых мужиков столицы, большой нашей страны, не дошедших до Таниной улицы с автоматом.
Позывной «Don»
