В истории Путин останется как отвратительная фигура. Лживый, жестокий, сделавший приятелей мультимиллиардерами, своего секретаря — какбыпрезидентом (на 4 года), превративший парламент страны в комнатную собачку, поссоривший Россию со всеми соседями, подаривший Китаю русские острова и газопровод... Но главная его черта — жестокость.
22 июня — самый жуткий день в истории страны; начало войны, в которой погибли десятки миллионов, миллионы остались калеками, а десятки или сотни тысяч до сих пор не похоронены. Однако в той войне — даже когда солдаты гибли в бездарных лобовых атаках — всем было ясно: с кем война и ради чего. Но эта дата пройдёт относительно тихо.
24 июня будет громко, будет Парад Победы. Путин назначил парад, несмотря на эпидемию. Несмотря на прямую угрозу жизни марширующих солдат; несмотря на смертельный риск для стариков-ветеранов. Им всем за 90, некоторых (тех, кто будут рядом с Путиным) законсервировали на две недели, чтобы убедиться, что они не заразят президента. И опять всем ясно: для кого парад и ради чего.
Парад Победы проводит потерпевший поражение. Он цепляется за парад, как утопающий за соломинку. Но ракеты и танки, грохочущие по Тверской, и самолёты, ревущие над Красной площадью, — вся эта дорогая грандиозная соломинка его не спасёт. От суда истории солома не спасает. Ничто не спасает, даже золотые статуи. Их сносят, а жестокость остаётся.
От царя Ирода Великого в истории осталась только его жестокость. Даже спустя полторы тысячи лет, юродивый в Кремле кричит в лицо русскому царю: «Нельзя молиться за царя Ирода — Богородица не велит». А Борис зарезал всего лишь одного ребёнка, да и то не бессмысленно, а ради трона. Но в памяти народа только это и осталось от Бориса Годунова.
Холодная жестокость Путина — не новость. Нам говорят, что сейчас это, мол, «другой Путин» — не тот хороший, что был в 2000-х. Нет, он совсем не изменился. На словах и дети для него святы, и ветераны Великой Отечественной, и все граждане страны. Но дела...
Он пожертвовал людьми и детьми в 2002-м при штурме Норд-Оста, даже не попытавшись организовать переговоры ради спасения заложников. Их жизнь не была ценностью №1. Он пожертвовал сотнями людей и детей в 2004-м при штурме Беслана, сделав всё, чтобы переговоры о спасении заложников даже не начались. Жизнь детей не была ценностью №1. Ценностью №1 была демонстрация беспощадной силы. А жертвы... «Нам дешёвая победа не нужна» (Сталин).
Жестокость в Норд-Осте и Беслане была продемонстрирована (как внушала власть народу) ради того, чтобы отбить у террористов всякую охоту к атакам; показать им, что Путин не вступает в переговоры даже ради 1300 заложников (Беслан). Получилось. Террористы перестали брать заложников. Стали просто взрывать: Волгоград, Махачкала, Ставрополь, вокзалы, поезда, дома, аэропорт Домодедово, метро в Москве, метро в Петербурге... И всё же в стрельбе танков по школе Беслана многие видят смысл. Но какой смысл приносить в жертву жизнь и судьбу абсолютно несчастных тяжелобольных детей? Которые не в плену у террористов, а в мирных жутких сиротских домах.
Путин циник, бессердечный ледяной труп (в смысле сочувствия людям). Может пролить театральную слезу; для профессиональных лицемеров это не проблема. Имей он настоящее сочувствие к людям — не было бы людоедского закона, так называемого «Закона Димы Яковлева».
Путин разрушил жизнь и, вероятно, погубил многих больных сирот, запретив усыновление. Это был его личный каприз. (Только не говорите, что людоедский закон приняла Дума; это всё равно что сказать, будто жертву застрелил указательный палец — ведь именно он спустил курок.)
Запрет аргументировали так: а) в Америке усыновлённые дети умирают — не отдадим на муки и гибель детей России; б) мы должны сами лечить все эти болезни, хотя пока не можем; в) это же наши дети — у них должна быть Родина, они должны вырасти патриотами России…
Но Путин не сказал (и никто не сказал), как про этот священный долг патриотизма объяснить годовалому инвалиду, чья жизнь — непрерывная боль, и который даже слово «мама» не знает, а уж «патриотизм»... Никто не сказал, как объяснить годовалому скрюченному угасающему страдальцу, почему он должен здесь умирать, ожидая, пока наша промышленность и наша медицина когда-нибудь научатся домашними средствами лечить то, что уже давно лечат на Западе. Ожидая, пока граждане России (подданнные Путина) душевно изменятся настолько, что станут усыновлять безруких, безногих, слепых... Прошло 8 лет. Восемь лет!
Вся эта забота о больных детях была подлая откровенная ложь. Он просто хотел хоть чем-нибудь досадить Америке. Но если власть такая жалостливая — что ж она не покупает лекарства для больных СМА? Причины две: а) дорого, б) сделано в США. Не можем сэкономить на ракетах и бордюрах? Давайте сэкономим на одном параде. Провозглашаете любовь к детям? Неужели поцелуй одного мальчика в пупок заслонит мучения тысячи сирот? Каждый день по всем радиостанциям взывают о помощи: «Маше (Мише, Ване, Даше) нужны деньги на операцию (на клапан, на протез). У родителей нет средств. Вместе мы можем помочь — отправьте 100 рублей, номер смс»... И в следующую секунду — новости о миллиардах, полученных фирмами путинских друзей.
Парад 24 июня — тоже личный каприз Путина. Эпидемия; даже некоторые губернаторы, опасаясь вспышки заболеваний, отказались проводить парад. А этот, к которому в бункер теперь входят через специальный тоннель, вдыхая некий туман (возможно, ядовитый только для вирусов, но не для людей); этот, который в своей столице смертельно боится прохожих и которого, пока он говорит ритуальные фразы на открытии какого-нибудь памятника, отгораживают от мира семиметровой прозрачной пуленепробиваемой стеной; этот отвратительно жестокий (ибо бессмысленно жестокий) гонит тысячи солдат на парад.
Сумасшедшие деньги все эти годы тратили на войну — на армию, на оружие, немыслимое гипер-что-то. Армия должна нас защитить гиперракетами от врага. Именно защитить. Мы же декларируем, что всё это ради обороны.
Но враг давно уже здесь (я не про вирус). Армия проморгала захват или помогла оккупантам. Без всякой войны оккупированы Сибирь и Дальний Восток. Кто, кроме врага, будет так зверски беспощадно вырубать русскую тайгу? Ведь это не тайное воровство. Тысячекилометровые штабеля брёвен, год за годом, день за днём эшелоны... Их видно из окна, их видно из космоса.
Без всякой войны проклятые оккупанты вывозят нашу молодёжь на работу в свои богатые вражеские страны. И люди, которые допустили это, — не в тюрьме. Те, кто помогают врагу, вот эта самая пятая колонна — разжиревшая, обнаглевшая... Власть твердит, что пятая колонна — это избиваемые на уличных мирных акциях люди. Но ведь не они ограбили Россию, погубили медицину и образование. У настоящей пятой колонны — в кого ни ткни — у всех орден За заслуги.
Молодые уезжают, потому что «там» лучше, больше возможностей. Но это значит, что «здесь» хуже. Уезжают недовольные, а власть гордится: вот, какая я либералка-демократка-гуманистка! Я не препятствую отъезду мозгов!
Знаешь, власть Лубянская, мы в твой гуманизм не верим. Всё, что ты делаешь — ты делаешь только в свою пользу. Уезжают недовольные — отлично. Чем меньше здесь недовольных — тем спокойнее Кремлю. Если недовольных здесь свести на нет, то и бить никого не придётся.
Парад не пустой каприз одного человека. Парад — попытка скрыть страх одного человека. Он думает, будто докажет свою силу, устраивая это вопреки всему. Но именно необходимость демонстрировать всем свою силу, говорит о том, что настоящей силы у него нет, он обречён.
Вся классическая литература против лживых, коварных, лицемерных, жадных, жестоких властителей. Вся история против них. Даже если им удаётся умереть своей смертью — всё равно История вбивает осиновый кол в их могилу. И награды, и премии, которые Путин вручает то в Кремле, то на Поклонной горе, не заткнут рот свидетелям обвинения на суде Истории.
...Зачем это написано? — ведь всё не раз (мягче или резче) сказано другими. Всё всем известно. Кто за 20 лет не понял — видимо, не может понять. Кто понял, но поддерживает такую власть, — враг народа. Так зачем повторять? Отвечу. Но сперва стихи того, кто молчал.
Мы все, лауреаты премий,
Врученных в честь его,
Спокойно шедшие сквозь время,
Которое мертво.
Мы все, его однополчане,
Молчавшие, когда
Росла из нашего молчанья
Народная беда.
Таившиеся друг от друга,
Не спавшие ночей,
Когда из нашего же круга
Он делал палачей...
Мы — сеятели вечных, добрых
Разумных аксиом
За мрак Лубянки, сумрак допров
Ответственность несём.
И пусть нас переметит правнук
Презрением своим
Всех до единого, как равных, —
Мы сраму не таим.
И очевидность этих истин
Воистину проста.
И не мертвец нам ненавистен,
А наша немота.
Это горькое признание в своём молчании (в трусости, в ненависти к себе!) через 13 лет после смерти Сталина написал лауреат Сталинской премии Антокольский. Другой поэт с более славной, но и более печальной судьбой написал простую гениальную песенку:
...И не веря ни сердцу, ни разуму,
Для надёжности спрятав глаза,
Сколько раз мы молчали по-разному,
Но не против, конечно, а за!
Где теперь крикуны и печальники?
Отшумели и сгинули смолоду…
А молчальники вышли в начальники,
Потому что молчание — золото.
Промолчи — попадешь в первачи!
Промолчи, промолчи, промолчи!
И теперь, когда стали мы первыми,
Нас заела речей маята,
Но под всеми словесными перлами
Проступает пятном немота.
Пусть другие кричат от отчаянья,
От обиды, от боли, от голода!
Мы-то знаем — доходней молчание,
Потому что молчание — золото!
Вот так просто попасть в богачи,
Вот так просто попасть в первачи,
Вот так просто попасть в палачи:
Промолчи, промолчи, промолчи!..
Скоро многие «для надёжности спрятав глаза» пойдут голосовать за. Временный результат предопределён, но когда-нибудь он будет пересмотрен. А написано всё это только затем, чтобы мои дети потом говорили: «Наш отец не молчал».
Александр Минкин
