В Стамбуле были даже не переговоры, а попытка начала переговоров между полупобежденными и полупобедителями.
Почему я называю Украину полупобежденной? Потому, что так ее поставили сами переговорщики, к сожалению. Речь идет о каком-то компромиссе, под которым я бы понимал возможные уступки с обеих сторон. Пока украинские переговорщики говорят об уступках только Украины. Я не услышал там никаких уступок со стороны России. Потому, что отвод войск с территории Украины — это, вообще-то, условие начала переговоров, а не часть компромисса, на мой взгляд.
Во-вторых, есть такие моменты, где идет речь просто о сдаче наших позиций. К примеру, в отношении нашего курса на евроатлантическую интеграцию, на членство в НАТО. То есть, нам предлагается пойти на уступку России и признать за Украиной нейтральный статус взамен на жесткие гарантии(как они называют), которые жестче, чем 5 статья НАТО . Я сомневаюсь, что такие гарантии нам кто-нибудь вообще даст. Таких стран будет ровно столько же, сколько сейчас таких стран, готовых вступить в открытый конфликт с Россией. То есть, ноль. Я таких стран просто не знаю. Уже были заявления и со стороны США, и Великобритании, и Германии о том, что — да, гарантии — пожалуйста, мы вам даем, кроме военной части. То есть, никто вступать в конфликт с Россией не собирается. Вот вам ответ на те предложения, которые сформировали наши переговорщики в Стамбуле. То есть, грубо говоря, мы оказываемся в такой позиции — без гарантий и без НАТО.
Это — чистая сдача позиций. На это идти просто нельзя.
Мы ставим себя в заведомо слабую позицию
К тому же, там есть такие моменты, скажем, отказ от учений с участием НАТО. Курам на смех такие послабления в сторону России. Почему отказ? Почему мы не имеем права поддерживать боеспособность наших вооруженных сил? Это — чисто в рамках той«демилитаризации», которую Россия нам навязывала. На это тоже идти никак нельзя. Мы ставим себя в заведомо слабую позицию.
Если говорить о возможных наших требованиях к России, то я бы начинал не с этого. Я бы начинал с того, что по всем вопросам о нашей евроатлантической интеграции или нейтральном статусе мы начинаем думать после того, как Россия садится вместе со странами НАТО за стол переговоров и подписывает договор об обычных вооруженных силах в Европе. Такой договор существовал до 2007 года. Согласно этому договору определяются фланговые ограничения — количество вооружений и вооруженных сил, которые каждая из стран — сторон этого договора имеет право держать на своей территории в определенном удалении от границ. То есть, грубо говоря, этот договор направлен на то, чтобы лишить любую из сторон возможности накапливать наступательный потенциал. Если это касается России, то возвращение к этому договору привело бы к тому,что они снова вынуждены были бы отвести свои наступательные группировки и наступательные вооружения за Урал. Что и было предусмотрено в том договоре от которого Россия в 2007 году отказалась, потому, что собиралась нападать на Грузию.
Вот после этого можно уже вести какие-то разговоры о возможных решениях с нашей стороны по поводу нейтрального статуса, союза с другими государствами. Я бы альтернативой НАТО рассматривал не вот такие гарантии, которые предлагали нам, а возможность создания стратегического союза с США. В этом отношении плюс был бы в том, что решение на оказание помощи стране-жертве принимается не по всем бюрократическим канонам Альянса, а одной страной. Там тоже есть свои бюрократические процедуры, но они намного оперативнее срабатывают, чем в союзе 30-ти государств, из которых не все в восторге от возможных разрывов связей с Россией.
Поэтому такой союз я бы считал достаточно хорошей альтернативой, на определенное время. Мы же помним, что еще перед началом этой войны в США поднимался вопрос о присвоении Украине статуса«НАТО плюс». И там говорилось о том, что в рамках такого сотрудничества Украина получает возможность на упрощенную процедуру по закупке вооружений, также НАТО обязуется в течение 5 лет работать над тем, чтобы облегчить Украине вступление опять же в состав НАТО.
Если не ставить России вышеупомянутые условия, то это — не переговоры, а сдача позиций Украины. По-другому я назвать это не могу.
