Чтобы мечта исполнилась, нужно записать её под бой курантов на бумаге и сжечь, а пепел размешать в шампанском и выпить. Или положить записку под подушку. Или написать письмо Деду Морозу. Или носить мечту с собой в кармане, никогда не расставаясь. Была бы мечта.
Мне всегда было любопытно, о чём люди просят бога, Деда Мороза или судьбу, о чём мечтают — не важно, цель ли это или неисполнимая мечта, которая скрашивает жизнь. Чтобы удовлетворить моё любопытство, институт социологии РАН несколько лет назад провёл большое исследование. О чём мечтало большинство из опрошенных? В основном - о том, чтобы жить в достатке и иметь возможность тратить деньги, «не считая копейки». На втором месте оказалось хорошее здоровье. А на третьем — жизнь в более справедливом и разумно устроенном обществе. Причём больше половины считало, что этому никогда не сбыться. Совсем немногие мечтали об интересной работе или хорошем образовании, и ничтожное количество имело романтические мечты о настоящей любви или всенародной славе. А вот по недавнему опросу портала SuperJob самым заветным желанием 30% опрошенных было здоровье, и только потом, с сильным отставанием, богатство.
Наши люди, по сути, мечтают о хорошем социальном пакете. О том, чтобы не умирать от болезней, которые можно вылечить, и не сводить концы с концами в унизительной нищете. Мечты стали очень конкретными и предметными, таким мечтам место на листовках с требованиями к правительству, а не в сердцах.
Мы разучились мечтать о том, что не принесёт нам ни выгоды, ни улучшения бытовых условий. Боимся мечтать о том, что изменило бы нашу жизнь. И не видим ничего вдохновляющего в том, чтобы мечтать об изменении жизни других.
Каждый десятый человек в России вообще ни о чём не мечтает. Просто не считает нужным тратить время на эти глупости. Или устал от всего, и от пустых мечтаний тоже. Или не имеет воображения. Или не умеет мечтать. Ведь это тоже нужно уметь.
Один мой друг, гуляя по Стокгольму, всё время говорит, указывая на понравившийся дом: «Когда левые придут к власти, здесь у нас будет шведское представительство». А если речь заходит о России, то непременно добавляет: «Вот придём к власти, и тогда…» — и дальше долго перечисляет задуманные реформы. Вообще-то его жизнь, как у любого политбеженца, не сахар, и приходится заниматься чёрт знает чем, но только не политикой. Но он упрямо подбирает здание для шведского представительства.
«Беги к мечте! Не можешь бежать, ползи. Не можешь ползти, ляг и лежи по направлению к мечте!» — это о нём. И в этом рецепт его упрямого счастья.
Моя двоюродная прабабка Татьяна Ланевская мечтала быть певицей. 20-е годы, Гражданская война, разруха, голод… — а она любила петь и всё время говорила о том, что её место на сцене. Эта мечта делала её счастливой. Потом она исчезла. Её одежду нашли на берегу реки, и, наверное, она утонула, но все говорили, что, возможно, Татьяна сбежала. Спустя много, много лет её мать, почти слепая старуха, ловила на приёмнике радиостанцию и вдруг услышала: «Поёт Татьяна Ланевская!» От неожиданности она сбила настройки, и музыку сменили радиошумы, но с тех пор она твердила, что сбежавшая дочь добилась своего. И хотя никто не знает, что она на самом деле услышала, и не было ли это игрой её старческого воображения, но мечта утешала материнское горе. История прабабки стала семейной легендой, и мне нравится думать, что Татьяна не утонула, а стала певицей. Это укрепляет веру в то, что мечты сбываются.
На днях в поезде «Москва-Мурманск» я подслушала разговор между попутчицами. Одной было 17, а второй 30 лет. «Я с детства мечтала стать актрисой и поступить в театральный», — сказала 17-летняя. «Поступила?» — спросили её. «Нет. И пошла в педагогический колледж». «Будешь пытаться снова?» «Да нет уж, доучусь как-нибудь». «А как же мечта?» И она просто махнула рукой, мол, да бог с ней, с мечтой. 30-летняя стала её переубеждать: «Я тоже так когда-то думала, поступлю хоть куда-нибудь, доучусь уж, а потом посмотрим, ладно, поработаю пока здесь, а там что-нибудь придумаю… И вот мне за тридцать, я грёбаный бухгалтер, и моя работа - это дно. Не повторяй моих ошибок». Грустно, когда тридцатилетняя женщина считает, что в жизни больше ничего не изменить, и ещё грустнее, когда совсем юная девушка признаётся, что больше не мечтает — даже если актёрская карьера и банальнейшая из всех возможных мечт.
Я знаю много несостоявшихся актрис. И непризнанных писателей. Режиссёров, не снявших ни одного фильма, или снявших много никому не нужных короткометражек. Путешественников, не побывавших нигде. Бизнесменов, вложивших в дело всё и разорившихся или десятилетиями рисующих бизнес-планы своего будущего проекта, который никогда не состоится.
Можно сказать, что их мечта провалилась, а жизнь не сложилась, но пока они мечтали, верили, строили планы и пытались, они были счастливы. И это — лучший период их жизни. У тех, кто никогда не мечтал, не было и этого.
Мой однокурсник по киношколе мечтал быть вторым Тарковским, не больше, но и не меньше. Он был голодранцем с благородным профилем, сверкающими умными глазами и ироничной улыбкой. А потом бросил учёбу и пошёл работать на съёмки сериалов. Через много лет мы нашлись в соцсетях. Он давно уже ни о чём не мечтает. Работает продюсером, зарабатывает приличные деньги, грубо шутит и едва умещается на аватарке. Тот, кем он когда-то был, ужаснулся бы этой метаморфозе. Вспоминая однокурсника, я думаю — может, это мечта делает человека человеком? Мечты могут быть смешными, наивными, глупыми, но без них становится уж как-то совсем серо и тоскливо.
Лучшее время для мечтаний — это детство и юность. Самые смелые мечты тогда кажутся планами на жизнь. Стать президентом или изобрести лекарство, чтобы люди перестали умирать, ни больше, ни меньше. Но нынешние молодые почти не мечтают. Нельзя же считать мечтой желание получить хорошие балы ЕГЭ или получше устроиться в жизни. Когда листаешь опросники молодых людей, кажется, что это писали старики. Никаких планов по спасению страны или планеты, никаких безумств и служений людям, ничего экзотического и наполеоновского. Мало кто даже о будущей профессии мечтает как о чём-то полезном обществу или хотя бы увлекательном для самого себя, всё больше рассуждают о хорошей зарплате и карьерных перспективах. Даже маленькие дети, когда-то мечтавшие танцевать на сцене Большого и летать на другие планеты, теперь лишь практично рассуждают о карьере чиновника, депутата или жены олигарха.
В 1916 году вышла книга Николая Рыбникова «Идеалы гимназисток», где были опубликованы его опросы среди учащихся гимназий. Большая часть мечтала быть учителями и медиками, чтобы посвятить свою жизнь беднякам и служить человечеству. 4%, как моя прабабка, грезили об артистической карьере. А о семье мечтали единицы. Наверняка жизнь сложилась иначе, и как раз единицы отдали себя спасению сирых и убогих, но как же прекрасна эта коллективная мечта.
Нынешние молодые не мечтают даже о том, чтобы в их жизни был хоть какой-то возвышенный смысл. И дело не в бытовых трудностях, социально-политическом кризисе или коррупции во всех сферах. Бывали времена и похуже, но люди не переставали мечтать. Может, жизнь становится быстрее и прагматичнее? Или молодые не читают книг, а аудиовизуальное искусство с компьютерными технологиями заполняют собой всё пространство их воображения? Или общество потребления притупляет фантазию, загоняя её в рамки предложенных моделей поведения? Кажется, что умение мечтать становится ненужным атавизмом, чем-то вроде хвоста, который, ещё немного, и отвалится.
У меня есть мечта. Чтобы люди как можно больше мечтали. О большой и романтической любви, перманентной революции или лекарстве от рака, о собственной жизни или о жизни других, о том, чтобы получить Нобелевскую премию мира или сделать великое научное открытие, чтобы возглавить страну или мировое закулисное правительство, о чём угодно, лишь бы мечтали. Я прошу об этом Деда Мороза.
Елизавета Александрова-Зорина
