Когда школьником я читал Тацита или Светония, меня удивляли не Нерон или Калигула, а люди, покорно терпевшие всю низость и даже восхвалявшие безумцев.
Удивлял мальчик, которого Нерон кастрировал и с которым жил, как с женой - позже именно этот мальчик (Спор) оставался верен до самой смерти Нерона, оплакивал его и ухаживал за могилой (последние слова Нерона, вопреки расхожему мнению, вовсе не «Какой артист погибает!», хотя фраза и произносилась несколько раз, а «Вот она, верность!»).
То есть, человека растоптали и уничтожили настолько, что он превращался в нечто гораздо более худшее, чем чудовище, породившее его.
Почтенные матроны по личной инициативе избирали роль проституток, весталки участвовали в оргиях, а сенаторы возлегали с дочерьми.
По всей империи крали детей всадников для забав и утех...
Не столько чудовище было правителем, сколько в чудовище превращался весь народ, вся империя.
Толпы возмущённых убивали поэтов и киников за насмешливые стишки об их любимом цезаре...
Все это казалось столь невероятным и фантастическим тогда, как если бы я читал страшную сказку.
Как выяснилось, ничего нереального в этом нет.
Как и при Нероне, убивают критиков «императора», процветает педофилия, пожары-«знамения», вокруг «империи» одни враги, в провинциях - предатели, а германские «варвары» попросту ужасаются безумству своего соседа.
Все как и было когда-то.
И, да! Москва - Третий Рим. Надеюсь, четвёртому подобному вертепу не бывать.
