Свою первую кинокоробку он смастерил в 10 лет под впечатлением от увиденного накануне чуда – родители сводили Вову Альпера в синематограф. После он обзавёлся домашним кукольным театром, разыгрывал сценки, стал рисовать схемы проекционных аппаратов, инсценировал «Каменного гостя». Завёл блокнот ещё в детстве и всю жизнь записывал диалоги, мысли, наблюдения. «Память – вытеснение менее значительного более значительным» – было зафиксировано там среди прочего. Поиску волшебного топлива для кинокоробки он, в сущности, и посвятил всю свою жизнь. Время было революционное, нарождающееся – оно ещё как бодрило.
Отец был крупным инженером, они жили у пяти углов в центре Питера на Загородном проспекте. Вова учился бы взахлёб, но в 1923 году его попросили с первого курса физико-математического факультета Петроградского университета. Вову Альпера – таково настоящее имя Владимира Нильсена – отчислили за буржуазность как классово чуждый элемент. А он и вправду не чужд был, пожалуй, только кино. Не обращая внимания на изменившуюся картину мира за окном, он поехал в Германию. Пришлось нелегально перейти границу, но это была граница между ним и знанием, к которому он тянулся, так что её, можно сказать, не существовало.
Выпускник Штрелиц-Мекленбургского политехникума получил неплохие технические знания: фотография, аппаратура, постановка, технологии, имелся у него и диплом электротехника. Работал хроникёром для нескольких кинофабрик Берлина. Стал членом Коммунистического союза молодёжи Германии в 1924 году – правда, как шведский коммунист Нильсен. Одно время в Берлине он делил комнату с человеком по имени Николай Емельянов – сыном того самого крестьянина, который присматривал за Владимиром Ильичём в шалаше у Финского залива.
В Берлине Нильсена познакомили с Марией Фёдоровной Андреевой – актрисой и гражданской женой Горького, она тогда заведовала художественно-промышленным отделом советского Торгпредства в Германии. Мария Андреева сочла его уход из дома слишком неосмотрительным поступком, а его самого – человеком ненадёжным, так что никакой работы не предложила. Секретарю Торгпредства, Саулу Гофману, тогдашнему другу и впоследствии соавтору Нильсена, пришлось настоять, чтобы Андреева присмотрелась к молодому оператору повнимательней: «Он бредит кино!»
В 1926 году в компании кинооператора Эдуарда Тиссэ в Берлин приехал Сергей Эйзенштейн со своим «Броненосцем Потёмкиным». Нильсен был на показе в Торгпредстве – и фильм, и режиссёр его сразили. С Эйзенштейном он стал общаться сразу, тесно, не раздумывая, и уже на следующий год приехал в СССР работать на его картинах – пока в качестве ассистента оператора. Параллельно начал переводить первую для СССР учебную литературу по операторскому искусству в соавторстве с Саулом Гофманом. Именно благодаря им появились две книги, ставшие в итоге на долгое время основой теории: «Техника кинотрюка» Зебера и «Фильм и техника» Туна. Обе вышли под редакторством Тиссэ, к первой Эйзенштейн писал предисловие.
С 1928 года Нильсен ушёл ещё и в агитационную работу. Пока заграничный опыт жизни приносил ему только положительные результаты. Для начала он прослушал лекции «по изучению революционного движения за рубежом» и «о целях и задачах МОПРа» (МОПР – Международная организация помощи борцам революции. – Прим. ред.). Потом стал принимать активное участие в агитсекции райкома комсомола Замоскворецкого района. На следующий год в качестве председателя выступал по интернациональным вопросам на собраниях МК ВЛКСМ. Не переставал работать переводчиком – однажды в Большом театре на Первомай ему пришлось переводить сразу с четырёх языков: английского, французского, немецкого и испанского. Способных на такое переводчиков к тому времени в Советском Союзе легко было пересчитать по пальцам.
Пропагандистская суета была нужна, чтобы попытаться загладить вину перед сверхтребовательной матерью-партией. Мал ему был его компрометирующий список, через некоторое время по возвращении в СССР Нильсен женился на балерине Большого театра Иде Пензо. У нее, конечно, как видно по имени, тоже в Союзе всё должно было быть не в порядке. Итальянская подданная – несмотря на то, что родилась и училась в России, она жила в Москве по «виду на жительство в СССР для иностранцев». Они поженились зимой, а уже осенью его арестовали и заключили в Бутырку – припомнили переход государственной границы.
Нильсен тут же предложил Иде развод, чтобы она оставалась в безопасности, но Ида в своё время довольно резко ответила чекистам на их предложение о сотрудничестве – такого не забывали. В северную ссылку они отправились вместе, и следующие два года провели в Няндоме, около Вологды, а потом в Коми-Пермяцком округе в городе Кудымкаре. В ссылке Нильсен преподавал рабочим основы электротехники, исполнял обязанности осветителя в местных клубах. В старой бане организовал слесарную мастерскую, куда местные носили на починку чайники, самовары, примусы и канделябры. Писать не забывал тоже, причем некоторые из материалов, написанных в ссылке, опубликовал журнал «Пролетарское кино» в 1931 году.
Вернувшись из ссылки, Нильсен сразу приступил к работе – в следующие несколько лет он выпустил ещё несколько учебников по технике кинематографии. При этом втайне все мечтал снять что-то масштабное, красочное, музыкально-комедийное, что-нибудь немыслимое для своего времени, с использованием своих технологических разработок. Когда начальник Главного управления кинематографии СССР Борис Шумяцкий, давно мечтавший о советском Голливуде, увидел на сцене Ленинградского мюзик-холла постановку «Музыкальный магазин» с участием утёсовского джаза, он тоже подумал о грандиозном. И предложил Леониду Утёсову озаботиться созданием музыкальной кинокомедии. Утёсов настоял, чтобы авторами сценария «Весёлых ребят» остались создатели «Музыкального магазина» Николай Эрдман и Владимир Маас, а композитором был Дунаевский. Постановку же Шумяцкий планировал поручить ученику Эйзенштейна Григорию Александрову. Ему он и посоветовал взять в операторы Владимира Нильсена. Так у Нильсена с Александровым завязалось долгое сотрудничество – плодотворное и мучительное одновременно, да ещё и закончившееся трагедией.
Нильсен не считал, что роль оператора в работе над лентой – чисто техническая. Он был вдумчив, въедлив, у него были знания, навыки, видение, чутьё и творческая свобода, в конце концов. С этой своей извечной записной книжкой Нильсен пересекал съёмочную площадку, расставлял актёров по задачам, руководил светом, декорациями и постоянно всё записывал. На основе записей рождались новые сюжеты, забавные проходные линии, сценки и диалоги. Постановкой сцены драки оркестрантов руководил Нильсен, проход Утёсова по деревне, когда птицы перелетают с проводов на провода, – тоже идея Нильсена. С помощью транспарантной съемки он снимал эпизоды у Большого театра и на его сцене. В «Весёлых ребятах» свою первую лирическую роль в кино сыграла Любовь Орлова, ставшая вскоре женой Александрова. Но это Нильсен двумя картинами позже в объектив разглядел морщины на её лице, и это у него она спрашивала: «Мурзилка, это моя последняя с тобой картина или я играю последнюю молодую роль?» Александрова всё это, нужно сказать, немало раздражало. Но «Весёлые ребята» имели колоссальный успех, как и остальные его картины, снятые и во многом поставленные Нильсеном. Приходилось терпеть.
Любимой работой Нильсена стала «Волга-Волга». Тут ему пришлось потрудиться ещё и над сценарием, выдержать один за другим бои с дирекцией «Мосфильма» за трюки в кадре, после руководить съёмкой, стоять по колено в воде, снимая сцены в реке, делать с лодки ершистые, дикие панорамы лесов по берегам. Конфликты с Александровым уже тоже давно стали унылой частью рабочего пейзажа. В стране несколько лет подряд один за другим пропадали кинематографисты, писатели, учёные, служащие и рабочие. Кто-то потом обнаруживался в лагерях, кто-то сидел под следствием, а чьим-то родственникам органы довольно быстро сообщали приговор с пометкой: «Без права переписки».
В начале октября 1937 года Нильсен вернулся вечером после съёмки уставшим, они с женой тогда жили в «Метрополе». После 18:00 консьерж звонил несколько раз справиться, когда Владимир Соломонович вернётся с работы. Они не успели сесть ужинать, как в номер без стука вошли два человека в штатском, один из них резко приказал: «Руки вверх!» – и продемонстрировал ордер на арест. «Зачем же “руки вверх”? Я безоружен» – ответил Нильсен. Он уже был на ногах, надел шляпу и плащ. Жена его писала, что он пообещал скоро вернуться и вышел вместе с незнакомцами.
20 января 1938 года по обвинению в шпионаже он был приговорен Верховной коллегией СССР к высшей мере наказания. В тот же день приговор был приведён в исполнение на полигоне в Коммунарке. На руках у родственников остался единственный документ – справка, в которой сказано, что «Нильсен Владимир Семенович арестован 8 октября 1937 года по ордеру № 5965». О событиях 20 января они узнали много-много позже. В Петербурге попал в тюрьму друг Нильсена Михаил Дубсон, за ним был арестован Алексей Дикий, в квартире которого в Малом Палашевском переулке Владимир и Ида жили некоторое время. Эрдман и Маас были арестованы ещё во время работы над «Весёлыми ребятами».
А Тиссэ и Александров, те отказались от Нильсена раньше всех – они были первыми, к кому Ида обратилась за помощью. И дальше один за другим практически все друзья некогда гостеприимной семьи стали бывшими. Александров вообще постарался забыть репрессированных коллег и в своих воспоминаниях позже присвоил себе все гениальные находки соавторов. Читая их, Утёсов плевался. Памятная табличка Владимиру Нильсену в Москве появилась только летом 2017 года благодаря Ксении Сахарновой – молодому режиссёру, которая, однажды столкнувшись с этой историей, не смогла пройти мимо.
