Две истории их книги ИЗЮМ ИЗ БУЛКИ ко дню рождения Александра Ширвиндта, чтобы он был нам здоров.
«ГЕНИЙ ПОВЕДЕНИЯ»
Так назвал кто-то Александра Ширвиндта. Автор формулировки сам близок к гениальности: определение прекрасное.
…Дело было в конце шестидесятых. В Доме актера шел новогодний вечер, за столами сидела эпоха — Утесов, Раневская, Плятт, мхатовские «старики»...
Эпоха, впрочем, была представлена вполне объемно: за центральным столом, с родными и челядью, сидел директор гастронома, обеспечивший Дом актера продуктовым дефицитом.
Молодой Александр Ширвиндт – конферансье - поприветствовал со сцены «крупного работника советской торговли»… Но работник торговли не принял духа иронии, царившего в Доме актера.
— Паяц! — громко бросил он.
Продуктовый «царь горы» даже не понял, что оскорбил, в сущности, всех, кто сидел в этом зале. Наступила напряженная тишина, звуки вилок и ножей, гур-гур разговоров — все стихло.
А Ширвиндт словно и не расслышал оскорбления — и даже как будто засобирался извиняться... Мол, я ведь только потому позволяю себе отвлекать вас своей болтовней, что хочу сделать вечер приятным, потому что очень уважаю собравшихся... ведь здесь такие люди: вот Фаина Георгиевна, вот Ростислав Янович...
Ширвиндт говорил «темно и вяло», и директор гастронома, не получивший отпора, успел укрепиться в самоощущении царя горы.
— ...и все мы здесь, — продолжал Ширвиндт, — в этот праздничный вечер, в гостеприимном Доме актера...
Директор гастронома, уже забыв про побежденного артиста, снова взялся за вилку и даже, говорят, успел что-то на нее наколоть.
— И вдруг какое-то ГОВНО, — неожиданно возвысив голос, сказал Ширвиндт, — позволяет себе разевать рот! Да пошел ты на хуй отсюда! — адресовался Ширвиндт непосредственно человеку за столом.
И перестал говорить, а стал ждать. И присутствовавшая в зале эпоха повернулась к директору гастронома — и тоже стала ждать.
Царь горы вышел из столбняка не сразу, а когда вышел, встал и вместе с челядью навсегда покинул Дом актера.
И тогда, рассказывают, поднялся Плятт и, повернувшись к молодому Ширвиндту, зааплодировал первым. И эпоха в лице Фаины Георгиевны, Леонида Осиповича и других легенд присоединилась к аплодисментам в честь человека, вступившегося за профессию.
ЧЛЕНОВРЕДИТЕЛЬСТВО
Конец семидесятых, Барнаул, гастроли Театра Сатиры…
Продовольственная программа КПСС сделала свое дело - еды в Барнауле не было. И однажды у стойки администратора в гостинице появилось объявление, касавшееся участников гастролей: члены КПСС могут обедать в обкоме!
Вечером рядом с этой бумагой появилось заявление от артиста Ширвиндта: «До окончания гастролей прошу считать меня коммунистом!».
И еще одна байка, связанная уже со мной.
В 2003 году режиссер А.Дзекун блестяще провалил в театре Олега Табакова спектакль по моей пьесе «Тезка Швейцера». Кажется, это был первый и последний в «Табакерке» случай отмены премьеры.
Я видел этот спектакль на сдаче, но лучше бы не видел.
Свой профессиональный провал режиссер попытался превратить в политический скандал.
Спустя какое-то время, при встрече, Ширвиндт говорит мне:
- Вить! Тут ко мне пришел наниматься на работу режиссер… такой странный… как же его?
- Дзекун, - говорю.
- Да! Дзекун. Он говорит: поставил у Табакова твою пьесу - и так, говорит, остро поставил, что Табаков струсил и отменил премьеру!
Ширвиндт взял паузу и закончил фразой, ради которой я и рассказываю эту историю.
- Вить. Что ты опять такое написал? От*бись от Родины.
