Актер, который сейчас играет в сериале «Следствие любви», ответил на вопросы читателей «Антенны».
– В сериале «Следствие любви» вы вновь играете полицейского. Как думаете, почему режиссеры видят в вас человека в форме?
— Сам поражаюсь! Как сняли в 90-х годах меня таким, так и прилепилось. Поверьте, в спектаклях я совсем другой человек. Но как люблю говорить продюсерам: «Надо вам киллера – держите киллера! Хотите интеллигента в очках? Сыграю». Я артист, вот и все. А сериал «Следствие любви» – он же про чувства. И мой герой Крюков не похож на всех моих прежних персонажей: резких и грубых. В Крюкове больше от меня настоящего. Мне вообще импонирует маленький человек, которого играл Чарли Чаплин. Когда после всех унижений он все же распрямляет крылья и становится большим героем. Стараюсь, чтобы подобный акт превращения присутствовал в каждом моем фильме и спектакле.
– Изменили ли роли служителей закона ваш характер? Может, появились какие-то особые привычки?
– Я точно стал жестче. Чего уж врать, иногда теряешь грань между реальностью и киношным образом. Герою, например, кажется, что он дикий и может открывать ногой кабинеты. А в жизни приходится себя приструнивать периодически.
– 9 апреля в Москве пройдет антреприза «Кыся», отмечающая 25-летие. Как в вашей жизни появился этот проект? Можете ли назвать Дмитрия Нагиева своим другом, или вы просто коллеги?
— Дима – и коллега, и друг, и брат. Мы учились вместе, много снимались в кино. Знаем друг друга как свои пять пальцев. А как появился спектакль? Дима всех однокурсников ЛГИТМиКа пригласил в нем участвовать. Признаюсь, поначалу мы воспринимали его больше как капустник. Просто прикалывались, шутили. Никто не думал, что это окажется такой долгоиграющий, серьезный проект. А почему столько времени на плаву держимся? Неартисту этого не понять. Меня порой спрашивают: как вы можете каждый день играть одно и то же? Мол, не надоело? Но вот вы же тоже встаете изо дня в день, чистите зубы, пьете кофе, и это не надоело… Для вас – это новый день! И для меня каждый спектакль как новый. Не представляю, как можно от этого устать или скиснуть. Дух студенчества до сих пор в нем есть. Так и держимся. Считаю, не можешь полюбить работу, значит, меняй.
– Что делаете, когда сильно устаете? Где черпаете энергию?
– А я не устаю. Вот сейчас поеду на спектакль, на «Кысю». Полчаса в машине буду расслабляться, а все остальное время – кайфовать. Работает тот, кто чинит ломом трамвайную рельсу в пять утра. А я надеваю костюм, встречаю друзей, выхожу, несколько тысяч человек мне хлопают. Мы веселимся, смеемся. Потом я получаю деньги и еду счастливым домой. Какая же это работа?
– У двух ваших дочерей достаточно большая разница в возрасте. Во второй раз отнеслись к отцовству более осознанно?
— Я и в первый раз стал отцом в 30 лет, куда уж позже-то! (Старшей дочери Анастасии – 22 года) А так, конечно, маленькие дети окрыляют. У нас с Леной (жена Игоря, его директор) тоже был непростой период. Но, как пять лет назад родилась Алиса, все сразу прошло. Начали как с чистого листа. Поэтому обязательно надо делать детей!
– Вы рано покинули родительский дом. А в каком возрасте вы готовы перестать опекать дочерей и дать им свободу?
— После школы меня забрали в армию. И я три года служил во флоте во Владивостоке, поэтому и в театральный вуз поступил не сразу. А когда я перестану опекать? Никогда. До гробовой доски не перестану. Я не американец, который выгоняет ребенка в большую жизнь в 18 лет, чтобы он стал «а-ля хорошим человеком». Пока у меня будут силы, средства и душевные флюиды, я буду отдавать их дочерям.
– Чему научили дочерей сами? Кататься на велосипеде, лыжах, коньках?
— Стоять на коньках они сами научились. Я живу возле Ледового дворца в Питере. И один раз Анастасия меня позвала покататься. Я упал, и все смотрели, как Лифанов растянулся на льду. Больше туда не ходил. А ездить на велосипеде я их научил. Вообще, считаю, главное – научить их тому, что в этой жизни не надо ничего бояться. Вот жена, например, боится высоты. Когда мы в Париже поднялись на верхний уровень Эйфелевой башни, она начала кричать. Мы ее еле спустили оттуда. И вот я ей уже раз 10 советовал прыгнуть с тарзанки в какое-нибудь ущелье, чтобы эту фобию уничтожить в себе. Я и с собой так же борюсь. Некомфортно мне, скажем, в темноте. И я специально иду туда, где темно. Надо стараться быть смелым человеком.
– Какие места открыли для себя в последние несколько лет?
— Недавно на Бали летали с семьей. А со спектаклями исколесили всю Европу. Помню, как всего на один день летали в Лондон. И это, конечно, было издевательство. Нас везут на машине, мы кричим: «Остановите здесь, у этих часов знаменитых». А нам: «Вы что? Здесь останавливаться нельзя». А можно кварталов через пять… И так мы Лондон только из окна автомобиля посмотрели. После этого на один день зарекся куда-либо ездить.
