Сантехник Жора после армии вернулся в родную мастерскую при Горбачеве, когда свободы было хоть ложкой хлебай, а водки с закуской, кот наплакал. Он себя считал человеком позитивным, без денежного надрыва, ему лишь бы на выпивку хватало. Чтобы окончательно спиться на доходы по его специальности, нужно было быть уж очень целеустремленным, но, тем не менее, трезвым Жора бывал исключительно редко. В образе трезвого сантехника обязательно присутствует фальшь, такой сантехник у жильцов не вызывает должного доверия. В трёх малосемейках, которые обслуживали двое сантехников, было полно одиноких женщин 56 и 58 размера. Жора был замечательно холост, но носил муляж обручального кольца для сексуальной безопасности. Его напарник Толян, весёлый и разный, кольца не носил, за такую беспечность женщины часто его приглашали чинить водопровод и насиловали. Сначала ему это нравилось, но судьба сантехников непредсказуема, как блондинка за рулём, после того как электросварщица Клава в порыве страсти свою персональную гонорею сделала их общей, он разочаровался в любви. На целый месяц.
Жора был неприхотлив, своего жилья не имел и жил в мастерской прямо при ЖЭКе. Для зрелых женщин он был вполне привлекательным объектом: матерый мужичище, пахнущий портвейном, носками и свежей канализацией. Настоящий сантехник! Как известно, у одинокого мужчины обязательно заводиться женщина. Откуда она возникает науке не известно, скорее всего, как мышь, материализуется из не стиранного белья. Не сразу, конечно, иногда целую неделю приходиться ждать. Зато потом обернешься, а она уже здесь, сидит в халате, нога за ногу, курит и покачивает ногой в тапке. Харчевался он в соседней столовой, где всегда к услугам посетителей имелись: паштет из пищевого картона, свежие кишечные инфекции, а постоянным клиентам - хронический гастрит в подарок. С раздатчицей Шурой у Жоры тянулся вялотекущий роман, поэтому она его всегда предостерегала: "Шницель не бери, возьми блинчики на машинном масле, они свежей". И сразу становилось ясно, что шницель угрожает инфекционным отделением городской больницы, а блинчики - всего лишь веселой беготнёй в сортир. Когда Жора уходил из столовой, Шура всегда грустно смотрела ему вслед, как бы навсегда прощаясь. У Жоры была давняя традиция, каждый Новый год ходить в баню. Там он напивался, в надежде сесть ни в тот самолет, чтоб наутро проснуться в объятьях какой-нибудь красивой Барбары: "вагончик тронется, вагончик тронется" а он останется. Но режиссер Рязанов в любовном треугольнике: Надя-Женя-Ипполит четвертого не предусмотрел, и впечатлительный сантехник довольствовался замужней девушкой Шурой. Она периодически влетала к нему в мастерскую с объемистой сумкой с продуктами в клюве и заявляла: «У нас всего сорок минут. Управимся?". И не тратя попусту время, они прыгали в койку и кувыркались до изнеможения. От этих упражнений железная сетка кровати превратилась в гамак и провисла до самого пола. Шурка обещала, если забеременеет, заберет эту койку к себе домой и будет на ней спать животом вниз.
А тут в доме, где располагалась слесарная мастерская, случилась оказия - овдовела Люська из 46-ой квартиры, но не насовсем, а только на ближайшие два года общего режима. Ее мужик Колька шел с работы в проливной дождь, находясь под градусом. По пути ему повстречался беспризорный Жигуль, Николай его пожалел и пригласил к себе домой. Кто же знал, что Жигуль был вовсе не беспризорный, а породистый с отличной родословной из местного районного отделения милиции. В темноте Колька надписей не рассмотрел. Будь Жигуль не милицейский, кто б его искал, а так уже наутро патрульную машину вручил милиции, а милиция, оскорблённая в лучших чувствах, обиделась, обозвала Кольку мудаком и отправила в исправительное учреждение поправлять зрение.
Как-то Люська позвала Жору отремонтировать кран. В процессе работы он обнаружил, что у Люськи через вырез сарафана открывается чудный пейзаж: крутые холмы плавно переходят в долины, за которыми у самого горизонта притаились загадочные трусики. Сантехники, вообще народ отзывчивый к прекрасному, начиная от полотен Ботучелли, и заканчивая Люскиными трусами. Жора не стал скрывать свои чувства и предложил Люське создать семью, хотя бы на одну ночь. Попили винца и начали новую жизнь прямо тут же, на кухонном столе. У них общего, - была только кровать. Обстановка в квартире скромная, из домашних животных, - одни тараканы. Они существа неприхотливые, - ни еды, ни выгуливания не требуют и, в отличии собак и кошек, ни блохами, ни шерстью домашний уют не оскверняют. Хотел было Жора завести еще Нинку из 57 квартиры за стенкой, но возникали два препятствия: во-первых, Нинка могла не согласиться, во- вторых Люська стала бы возражать и была бы права, Нинку ж надо было чем-то кормить - она же не таракан.
На самой вершине семейного блаженства о себе напомнил Николай. Он прислал письмо в котором поделился радостью, что за хорошее поведение его отпускают на УДО и, что про Жорку ему в письме уже наябедничала Нинка, и что когда вернется, то первым делом вырежет ему гланды и вовсе не те, которые в горле. Жора к тому времени настолько свыкся с уютной семейной жизнью, где не переводились еда, портвейн и секс, что к репатриации на ПМЖ в подвал не жаждал. И тогда он срочное попросил руку, сердце и прочих важных органов у Нинки и в знак вечной любви, подарил ей золотой браслет, только из алюминия. Нинка в своей молодой жизни успевала совершать столько красивых глупостей, что решила - лишняя ей не помешает и без колебаний согласилась. Так она обрела свое очередное женское счастье. Вернувшись домой, обритый под арбуз Николай на хирургическое вмешательство Жорке не решился, наверное, потому, что не было у него докторского диплома. Но все-таки в процессе дружеской беседы, либидо ему повредил, после чего, Жора на какое-то время утратил интерес к размножению, и они с Нинкой по вечерам сквозь фанерную стенку с наслаждением слушали, как Колька с Люськой друг дружку любят на износ. Это оказалось так захватывающе, что они даже перестали смотреть сериалы.
