Хуже быть уже не может - это поговорка идиотов. Хуже может стать всегда
К началу 2016 года идея досрочных выборов была топ-темой в стране. Ротацию парламента воспринимали как панацею. Любые сомнения по поводу эффективности этого шага воспринимались в штыки. Тех, кто не вписывался в мейнстрим, обвиняли в продажности.
Хотя поводов для сомнений хватало. Избирательное законодательство никто не менял – мажоритарка гарантировала региональным баронам места в Раде. Социология обещала бонусы "Оппозиционному блоку", "Батькивщине" и Олегу Ляшко. Попытки спрогнозировать кадровый состав будущего парламента наталкивались на ритуальные разговоры о том, что действующий безнадежен.
Это была классическая история про эмоции. Те самые, которые обрекают любую попытку дискуссии. Парламент того времени и правда давал массу поводов себя не любить. Но социология отказывалась обещать, что КПД нового депутатского корпуса будет выше.
Спустя четыре года у меня отчаянное ощущение дежавю.
"Пленки Гончарука" спровоцировали новую волну эмоций в отечественном Facebook. Фигуранты записанных разговоров стали объектами массового злорадства.
Отчасти, эти эмоции можно понять: мы продолжаем жить в отголосках избирательной кампании. Те, кто чувствуют себя проигравшими по ее итогу, - ждут повода, чтобы убедиться в своей правоте. Вероятно, теперь им кажется, что они его нашли.
Вообще эмоции – это единственное, на что рассчитывали авторы "слива". Потому что в подслушанных разговорах нет никакого криминала. Нет обсуждения коррупционных схем, откатов и требований кого-то приструнить. На фоне любых других украинских "сливов" этот смотрится практически как комплимент.
Единственное, что есть в этой записи – это ремарка об уровне компетенции президента. Главный бриллиант в короне, без которого все остальное теряет смысл. Те, кто делал эту запись, рассчитывали на эмоции Владимира Зеленского. И на его эго, которое заставит президента махнуть кадровой шашкой.
У победы много отцов. Победа Зеленского полностью переформатировала архитектуру власти. Но кресел всегда меньше, чем претендентов. А центров влияния в президентском окружении всегда больше, чем один.
Все, что мы видим – лишь попытка передела сфер влияния. А это уже классическая история о том, что некоторые развилки измеряются возможными альтернативами.
Три года назад экзальтированные соцсети убеждали друг друга в том, что парламент предал интересы Майдана. Что нужны перевыборы. Что нас всех ждет "небесная Рада", которая запустит реформы, упразднит коррупцию и приведет страну в Европу. Люди Майдана по привычке считали себя большинством, не замечая того, что они в меньшинстве. Отказываясь понимать, что за два года, прошедших с момента революции достоинства, свои позиции успели усилить лишь популисты и реваншисты.
И теперь мы вновь стоим на той же самой развилке.
Я не собираюсь выступать адвокатом Кабмина. Но при этом я далек от того, чтобы объявлять его худшим в истории. Оттого не понимаю наивность тех, кто убежден, что "ротация все исправит". И не разделяю злорадства тех, кто ждет банкротства всей новой властной архитектуры. По одной простой причине – я не уверен, что банкротство вертикалей вписывается в интересы выживания моей страны.
"Хуже быть уже не может" - это поговорка идиотов. Хуже может стать всегда. Тем более, что никто из злорадствующих не будет бенефициаром ротации. Судя по тому, как топят Кабмин депутаты из обоймы Игоря Коломойского, экс-владелец ПриватБанка отнюдь не прочь усилить свою позиции. Только что заставляет нас думать, будто его цели совпадут с вашими?
Я не знаю, как долго мы будет жить в отголосках президентских выборов. Но знаю точно, что кампания уже закончилась. Да, по ее итогу мы получили президента, у которого весьма смутные представления о том, как устроена экономика, дипломатия и государственное управление. Но именно поэтому прямо сейчас на наших глазах идет битва за то, кто этот вакуум понимания будет заполнять. И если вам кажется, что между разными группами влияния нет разницы – вы ошибаетесь.
В конце концов, даже если кто-то живет в рамках стратегии "пережить Зеленского", то было бы неплохо, если бы это ему удалось сделать вместе с украинским государством.
