Возвращаюсь на мостик, чтобы «остынувшим умом» сформулировать более законченное мнение о демарше Киссинджера.Провокационное выступление Киссинджера (сумел-таки старик напомнить о себе!) спровоцировало бессмысленную, но отнюдь не бесполезную дискуссию о компромиссах, мире и перемирии.
Бессмысленной эта дискуссия является потому, что никакой реальной почвы для компромисса между Россией и Украиной сегодня не имеется. Все разговоры о компромиссах «здесь и сейчас» носят исключительно спекулятивный характер. Поэтому в практическом смысле говорить не о чем. Цели войны, как Россия их задекларировала, могут быть достигнуты либо путем завоевания Украины, либо через ее полную и безоговорочную капитуляцию, что вряд ли можно рассматривать как компромисс. На деле, не заявляя формально территориальных претензий к Украине, Россия осуществляет интенсивную интеграцию оккупированных территорий, которые суммарно достигают около двадцати процентов всей территории Украины, по крымскому сценарию. В таких условиях никакой компромисс не будет принят украинским обществом, даже если правительство Зеленского сочтет его разумной опцией – но оно не сочтёт. Вряд ли Киссинджер этого не понимает, а значит, его тезисы есть не более чем вброс с целью тестирования правой аудитории (типа «трампистов») на готовность занять какую-то альтернативную позицию сегодняшнему проукраинскому консенсусу.
Небесполезна эта дискуссия, однако, потому, что позволяет четче выявить цели этой войны для Украины и расставить приоритеты должным образом. Хотя компромисс невозможен сегодня, нельзя исключить его возможность в принципе, пусть и в формате временного соглашения о перемирии. Здесь важно подчеркнуть, что компромисс – не награда, и ее по доброй воле никто себе на грудь не вешает. Кто может победить – побеждает, и предлагать компромисс тому, кто рассчитывает одержать победу, в лучшем случае глупо. Речь о компромиссах заходит лишь тогда, когда обе стороны (подчеркиваю – обе) начинают сомневаться в победе. Пока это явно не случай Украины и не случай России. Но в принципе такой цунгцванг не исключен. Он может произойти, например, если Украина начнет получать меньше помощи от Запада, чем ей необходимо, а Россия начнет страдать от санкций сильнее, чем предполагалось, а всеобщая мобилизация вдруг окажется «непопулярной мерой».
Только в этом описанном выше случае может встать вопрос о временной передышке, пусть даже и ценой - страшно сказать - территориальных уступок. Предлагать такой вариант сейчас – значит быть сумасшедшим. Но держать его в голове нужно. Потому что, если на кону в этой войне действительно судьба Украины как государства и судьба украинцев как нации, то и в приоритете должно быть в критической ситуации сохранение целого, а не частности. Целое всегда найдет способ вернуть свою часть на следующем витке исторического развития. А если пропадет целое, то возвращать будет некому. Но к сказанному Киссинджером все это имеет мало отношения. Разве что он стал поводом самостоятельной дискуссии.
