Сейчас Михаил Липскеров пишет романы, а раньше – сценарии для советских мультфильмов «Волк и теленок», «Ковбои в городе», «Ограбление по…». В интервью Jewish.ru Липскеров рассказал, почему отказался от эстрадной карьеры в Союзе и стал профессиональным графоманом, что писали о его прадеде Чехов и Гиляровский и как его отец работал с Утесовым и Марлен Дитрих.
Глядя на вашу биографию, понимаешь, что человек становится тем, для чего родился, к чему бы он ни стремился.
– Да, родился между цирковой конюшней и эстрадными кулисами – это обо мне. Мой папа – известный московский конферансье Фёдор Липскеров. Он работал с Утёсовым,Марией Мироновой-Менакер, с ведущими гастролёрами мира в Советском Союзе – от Джорджа Марьяновича и Марлен Дитрих до Метрополитен-оперы и Театра кабуки. У меня есть 35 эстрадных баек про папу. Он был совершенно потрясающий человек, его любили артисты, он очень многим помог – певицам Жанне Бичевской и Елене Камбуровой, студии «Наш дом», он их курировал. Я первый, кто написал о театре «Наш дом» в Советском Союзе в 60-м году – ещё в институте учился. Они гремели всюду по стране, в Москве имели бешеный успех. Розовский, Рутберг, Аксельрод – руководители. Вот папа им помогал всем, отбивал их от властей. Его называли дядя Федя, даже тётушки, которые были старше его: «Дядя Федя – наш домашний местком». Уникальный был человек. Мама много лет была экономистом в Союзгосцирке. Она планировала все гастроли советского цирка за рубежом. При этом высокую должность занимать не могла – у неё было всего девять классов образования, она была еврейкой и беспартийной. Циркачи её боготворили – она выбивала из зарубежных импресарио отличные деньги. Накормлены были не только звери, но и артисты.
Вы – автор сценариев известных советских мультипликационных фильмов, литератор, бывший рекламщик, автор романов и бесчисленного множества рассказов – теперь считаете себя профессиональным графоманом?
– Я стал заниматься прозой, когда уже был сильно на пенсии. «Город на воде, хлебе и облаках» – это последний из опубликованных мною романов. До этого были ещё пять. Сейчас у меня лежит в АСТ роман «Таинственный ход масти...», а в другом издательстве – сборник рассказов. Но я не надеюсь на публикацию, как сейчас выяснилось, я некоммерческий автор. Роман «Весь этот рок-н-ролл» очень хорошо продавался первые два месяца, а потом вышел закон о мате, и он улетел с книжных полок. «Город на воде, хлебе и облаках» мне, например, очень тяжело давался. Я не знаю, кто виноват, но сейчас за него просят в книжных 750 рублей – никто не станет столько платить за Липскерова! На протяжении долгого времени я публиковал рассказы и всякую юмористическую фигню, но большую литературу не писал. Параллельно с мультипликацией с 1971 года писал для эстрады, когда просили, публиковался в «Литгазете», в «Юности», в «Литературной России», но большей частью писал «в стол». В конце 80-х много рассказов опубликовал. В 2016 году я закончил «Таинственный ход масти, или История одного заболевания», где описывается, как герой Липских Михаил Фёдорович оказался в психиатрической больнице. Потом начал писать ещё один роман, и мне стало неинтересно это делать. Материальная сторона жизни меня не волнует, у меня есть обеспеченные дети, которые позволяют нам с женой всё, что мы захотим. А хотим мы немного. Я не считаю себя писателем. Это не ремесло, я им не зарабатываю, и я не чувствую себя сильно поцелованным Б-гом по этому поводу. Профессиональный графоман – это меня вполне устраивает. Я обещал себе перестать заниматься литературой, как только это станет работой.
Но ваша литературно-артистическая жажда победила в итоге и возможную блестящую карьеру выпускника Института цветных металлов, и будущее военного инженера.
– Мне была интересна летняя жизнь геолога – путешествия, романтика, и абсолютно не интересна зимняя – нудная, с 9 утра до 6 вечера. Решил на сцену возвращаться. Написал номер – один, другой – прошёл по конкурсу. Павел Леонидов устроил меня конферансье на гастроли к Иосифу Кобзону – я этого никогда не делал. И я прошёл путь от ужасного к приемлемому за пять дней, интуитивно. Через полгода ушёл на большую московскую молодёжную программу «Вы их не знаете», и дальше пять лет гонял по стране с концертами как артист, автор, конферансье. Пока меня не забрали в армию в 29 лет. Служил на Сахалине помощником начальника штаба истребительно-противотанкового дивизиона, артиллеристом. После на эстраду не вернулся. Всё начало ужесточаться тогда – чтобы эстрадный номер получил право на жизнь, 11 инстанций должны были сказать «да», а завалить его могла одна любая. Но в армии я узнал, что мои друзья по эстрадному ремеслу сделали несколько серий «Ну, погоди!». И я им позавидовал. Демобилизовался и написал 12 коротких сюжетов, отправил по почте на «Союзмультфильм». Через неделю позвали – Аркаша Снесарев, редактор.
Какие в итоге ваши любимые мультики?
– Я не люблю слово «мультики», все мультипликаторы его не любят. Мы делаем мультипликационные фильмы или, как сейчас говорят, анимационные фильмы. «Котёнок по имени Гав», «38 попугаев» были очень здорово написаны и точно придуманы –они стали известными. «Чебурашка» и «Простоквашино» – здесь были и хорошие режиссёры, и соавторы сценария, что тоже важно. Я в мультипликацию принёс эстрадность, как и Успенский, Хайт, Курляндский, Камов – другой язык, другие диалоги. Но мой любимый и самый серьёзный фильм называется «Что там под маской» – кукольный, его сделал режиссёр Стас Соколов. Он тяжело нам достался – об искусстве, любви, о возрасте, старости. Но фильм практически никому неизвестен, потому что это авторское кино, которое почти никто не видит.
Но за вашими работами часто ещё и неоднозначная слава ходила. Я не поняла, мультфильм «Ограбление по... » – пропагандистский, с целью показать жуликов Запада или, наоборот, подрывной, потому что имеет часть «Ограбление по-русски»?
– Это просто мультипликационный фильм. Первый мой фильм на «Союзмультфильме» был «Ковбои в городе» – это пародия о правилах дорожного движения. Он получился очень удачный. Ребята из телевизионной студии «Экран» предложили сделать ещё такие истории. И я придумал пародию на детективы: американский, французский, итальянский, и русский. Принёс, сценарий понравился режиссёру Солину, но он потребовал командировку во Францию, Америку, Италию. Пока дело не погибло, я отнёс сценарий Ефиму Гамбургу, и он сделал «Ограбление по...». Я пригласил своего друга художника Игоря Макарова – он в «Литгазете» работал, шаржист и карикатурист, передачи «Вокруг смеха» делал. Там же персонажи какие колоритные требовались: Брандо, Элизабет Тейлор, Кирк Дуглас, Жан Габен, Марчелло Мастроянни, Софи Лорен и так далее. Всё было стильно, красиво и динамично. А «Ограбление по-русски» зарубили – не выпустили. Мы снимали его без особого разрешения – устная договорённость с редактором Госкино была, но когда сдавали, она отказалась. А главный редактор ещё сказал, что нас заставят вернуть деньги, потраченные на это. На что Гамбург ему ответил, что он из сметы не вышел. Нам всё равно велели смыть негатив. Фильм разрешили в конце 80-х, и у меня была такая реприза: «Все знают, в Советском Союзе мафии не было, она называлась “райком”, “партком”, “обком”, “прокуратура”. Поэтому и зарубили “Ограбление по-русски”. Да и не грабили в советской жизни банки – некому было, действительно. Магазины, квартиры – другое дело».
О вашем прадеде Абраме Липскерове отзывались и Чехов, и Гиляровский, и Дорошевич – он работал в издательском деле?
– Он был владельцем газеты «Новости дня», были у него и скаковые конюшни, также имел громадный особняк сначала на Неглинке, а потом на Мясницкой. Он держал на Покровке открытый дом – и там был стол для «недостаточной интеллигенции», то есть для бедных. Можно было прийти пообедать и получить рюмку водки. Были там и Шаляпин, и Горький. Чехов писал Суворину – в Питер: «Сейчас работаю у Липскерова – еврюга хитрый, но добрый». Гиляровский писал о нём: «Весь цвет журналистской Москвы… и безграмотный, но талантливый Абрам Липскеров». «Новости дня» – газета более-менее бульварная, пользовалась бешеным успехом, но Гиляровский, Чехов и Дорошевич там тоже печатались.
А ваш дед Александр Липскеров, который был адвокатом-криминалистом, он ведь за развитием права в России и во время империи, и после революции наблюдал? Не оставил юридических заветов или историй?
– Мне присылали его истории уже позже, их ведь во всех юридических институтах проходят. Лично мы общались очень редко, но у него был удивительный дом. Там собиралась безумно интересная компания. Их дочь, Наташа Липскерова, в замужестве Моргунова, была замужем за замечательным чтецом Борисом Моргуновым, народным артистом республики, он был первым исполнителем Евтушенко на сцене. И в доме бывали Евтушенко, Роман Сеф, Женя Солонович, начинающие тогда Эфрос, Фоменко. Дед был красавец, человек очень образованный, похож на своего двоюродного брата Георгия Липскерова, тот был большим военным корреспондентом. Сталинградская битва, пленение Паулюса – это всё его фотографии. Липскеровых много, это мы ещё не всех нашли. У мамы была фамилия Вольберт, её мама – моя бабушка Екатерина Михайловна – была врачом, закончила Берлинский университет. Деда по материнской линии я не знал. Он был врачом Красной армии, по этому поводу его расстреляли колчаковцы в 1919 году. Их было четыре брата. Одного расстреляли, другого, Давида, в 43-м сожгли в Каунасском гетто, третий брат был в Бухенвальде, его жена – в Биркенау. Четвёртый брат – учёный. Брат моей мамы был очень крупным радиоспециалистом, лауреатом Сталинской премии, одним из изобретателей первого советского радара, изобретателем радара на самолётах. Он был «белый еврей», таких не трогали в Германии и в Советском Союзе. Был очень элегантный человек, в возрасте 83-х лет его сбила машина, когда он шёл на работу.
Вы с большой гордостью называете себя москвичом, и город отлично виден в ваших произведениях. Москва помогает вдохновению?
– Я центровой чувак. Самый родной район – это Петровский бульвар, где я родился в доме Депре – винный фабрикант был такой, в подвалах дома помещался завод. У меня есть большой рассказ, опубликованный только в сети – «Нравы Петровского бульвара», там описан дом и события. Смешной, трагический, печальный. Во многом придуманный, но места, реальность и география абсолютно аутентичны – Большой Каретный, Петровский бульвар, Колобовские переулки – вот это моя родина. Для меня всё имеет значение и смысл. И я пишу только то, что вижу. За это надо мультипликацию поблагодарить: я должен видеть персонаж, почувствовать, как он живёт. Но я никогда не знаю, что сейчас конкретно хочу сказать, я просто пишу истории. Фраза рождает фразу, развитие, характеры, расстановку слов в предложении. У меня нет ощущения, что я что-то придумываю. Все мои произведения написаны обо мне в той или иной ситуации, где-то в других обстоятельствах, в другом параллельном мире. Всё это такая непонятная мне самому вещь, что я не пытаюсь анализировать даже. Пока это идёт, пусть идёт. Когда кончится – кончится само.
