«Джамму и Кашмир – это вечная война, то холодная, то горячая», – так объяснили ситуацию в этом единственном штате Индии с мусульманским большинством, еще когда я был студентом-индологом в 1990-е. Но теперь, после 70 лет противостояния, Индия решила радикально изменить условия конфликта – штата Джамму и Кашмир больше нет. Самый проблемный штат «самой большой демократии мира» прекратил свое существование.
Еще в августе Нью-Дели объявил об упразднении Джамму и Кашмира и создании на его месте двух союзных территорий (административная единица, имеющая гораздо меньше прав, чем штат). Первая сохранила название Джамму и Кашмир, вторая – Ладакх. Для этого парламент Индии даже отменил 370-ю статью Конституции, которая давала штату особый статус. Решение официально вступило в силу 31 октября, и ноябрь стал первым месяцем «нового Кашмира».
Территорией уже месяц управляет назначенный центром лейтенант-губернатор Гириш Чандра Мурму – выходец из штата Гуджарат (премьер-министр Нарендра Моди тоже оттуда). А на рынках индийской столицы появились новые карты страны, где вместо привычных 29 штатов их всего 28, а союзных территорий не семь, а девять.
Союзная территория Джамму и Кашмир сохранила некоторые привилегии – например, выборное законодательное собрание, которое имеют далеко не все союзные территории (дата выборов в этот орган, однако, пока не назначена), а также надежду на возвращение статуса штата.
Объявляя о решении упразднить штат, премьер Моди заверил, что Джамму и Кашмир долго не останется союзной территорией. «Это был шаг, сделанный после долгих размышлений... Я не думаю, что будет необходимость надолго оставлять Джамму и Кашмир как союзную территорию, хотя статус союзной территории будет сохранен за Ладакхом», – сказал премьер.
Но когда Джамму и Кашмир вернет себе прежнее положение и вернет ли вообще, неясно. Пока очевидно, что решение кабинета Моди по Кашмиру – это радикальная и даже авантюрная попытка вернуться в 1940-е годы, когда, по мнению правящей националистической партии Бхаратия джаната парти, индийское правительство совершило ошибку – дало Кашмиру слишком много прав.
Назад на 70 лет
Корни проблем c древним княжеством Кашмир уходят в Британскую Индию, которая, помимо трех президентств, подчинявшихся назначаемому Лондоном вице-королю, включала в себя около шестисот княжеств размером от большого поместья до приличной европейской страны. Княжества сохраняли определенное самоуправление и даже собственные, порой довольно многочисленные армии.
Британцам удалось превратить князей в своих верных сторонников – в обмен на лояльность британская корона гарантировала им многочисленные экономические привилегии. Но, к разочарованию всех этих раджей, маликов, махараджей, тхакуров и низамов, Британия забыла обо всех гарантиях, как только Лондон объявил о решении уйти из индийских колоний после Второй мировой.
Тогда, в августе 1947 года, по плану последнего вице-короля Индии лорда Маунтбеттена, Британская Индия разделилась на Индию и Пакистан по религиозному признаку и никаких независимых или даже полунезависимых княжеств не предусматривалось. Малики и раджи смирились с мыслью, что придется присоединяться к новым странам. Чего хотели отнюдь не все – о независимости мечтали очень многие.
Молодому индийскому правительству пришлось проводить настоящие армейские операции, чтобы силой убедить особо строптивых правителей, например из Хайдарабада или Джунагадха, в необходимости стать частью единой державы. Но особенно проблемным стало княжество Кашмир на севере страны.
Махараджа Кашмира индус Хари Сингх жестко управлял своими подданными, большинство которых были мусульмане, а потому, по плану Маунтбеттена, все ждали, что он предпочтет присоединиться к Пакистану. Однако махараджа тоже мечтал о независимости. Пока Нью-Дели разбирался с внутренними княжествами, Хари Сингх ни к кому не торопился присоединяться, а начал с того, что поднял налоги и вообще повел себя не слишком дальновидно.
В княжестве начались выступления против правителя (лозунг «Кашмир без махараджи!» тогда был очень популярен), а на помощь «мусульманским братьям» подошли пуштунские отряды из соседнего Пакистана. В итоге Хари Сингх запросил помощи у Нью-Дели. В ответ ему было предложено подписать Акт о вхождении Кашмира в состав Индии – что он и сделал. Вскоре началась первая индо-пакистанская война, а Кашмир оказался разделенным между двумя странами. На подконтрольной Индии территории появился штат Джамму и Кашмир, ставший источником постоянных проблем для страны.
Конфликт обострился в 1980-е годы, фактически став тлеющей войной. Тогда в регионе началось массовое вооруженное сепаратистское движение. В Джамму и Кашмире до сих пор действуют многочисленные боевики, выступающие за отделение этой территории (одни намерены присоединиться к соседнему «братскому» Пакистану, другие – создать самостоятельное мусульманское государство). Нью-Дели постоянно обвиняет Пакистан в поддержке террористов.
Исламабад, впрочем, традиционно все отрицает, но считает подконтрольную Индии территорию «незаконно оккупированным Кашмиром». Индия, соответственно, считает «оккупированной» пакистанскую часть.
Все эти годы две страны повторяли одни и те же доводы. Нью-Дели напоминает, что законный правитель Кашмира Хари Сингх сам подписал официальный документ о присоединении к Индии, а потому вопрос давно закрыт. Пакистан не устает повторять, что при этом не учли мнение мусульманского большинства княжества и что Акт о вступлении был подписан, когда в Сринагар уже вошли индийские войска, а следовательно, по мнению пакистанской стороны, – под давлением.
Исламабад требует провести в Кашмире плебисцит по вопросу о присоединении к одной из стран. Нью-Дели парирует, что еще в 1951 году конституционное собрание штата Джамму и Кашмир «в рамках демократической процедуры» ратифицировало вступление в состав Индии.
Однако бесконечный спор вышел на новый уровень, когда 5 августа этого года правительство индийского премьера Нарендры Моди вообще отменило штат Джамму и Кашмир.
Статуя как сигнал
На самом деле проблема вовсе не в том, как называть этот регион – штатом или союзной территорией. Главное – потеряв статус, Джамму и Кашмир потерял и свои привилегии. Ведь это был особый штат. «Все понимают, что то, что сделал Моди, – это нарушение закона и Конституции. Но все ждали этого "нарушения", которое Моди давно обещал. Он таким образом приравнял Кашмир к остальной Индии», – объясняет один индийский политический обозреватель.
Особый статус Кашмира тоже был определен еще британцами в 1927 году – тогда они закрепили право владеть землей и недвижимостью в этом княжестве только за коренными жителями. Эта и ряд других привилегий были прописаны в State Subject Law. Властитель Кашмира хотел защитить свою территорию от притока жителей из других регионов уже тогда перенаселенной Индии.
С получением независимости на фоне споров вокруг княжества первый премьер-министр Индии Джавахарлал Неру решился дать Кашмиру пресловутый особый статус, чтобы успокоить страсти. Центр мог самостоятельно контролировать там только вопросы обороны, внешних связей, коммуникаций. То есть индийский Кашмир отчасти сохранил колониальные льготы, за исключением того, что им управлял уже не махараджа, а главный министр – как и другими штатами. Этот особый статус даже был закреплен в 370-й статье Конституции Индии, вступившей в силу в 1950 году.
В числе прочих привилегий была и такая, что в Джамму и Кашмире любой закон, одобренный федеральным центром, вступал в силу только с согласия местного законодательного собрания. Штат имел не только свой герб, как у остальных штатов, но и свой флаг, который использовался наравне с государственным (флаг – белый плуг на красном фоне – потерял статус вместе со штатом). Некоренные жители не имели права голосовать на выборах в региональное законодательное собрание, женщины жили по традиционным нормам и имели меньше прав, чем жительницы других регионов Индии, и так далее.
Уже тогда, в 1940-е годы, многие в Индии говорили, что особый статус Кашмира не сделает штат более спокойным, а только затянет решение проблемы. Сторонником жесткого курса был и знаменитый политик Валлабхаи Патель, тот самый, кому в прошлом году Индия установила самую высокую в мире статую, названную статуей Единства.
Это весьма неоднозначное сооружение имеет высоту 182 метра, а с постаментом – вообще 240 метров. Кроме того, с 2014 года день рождения Пателя, 31 октября, в Индии сделали общенациональным праздником – Днем национального единства.
Патель почти неизвестен в России, особенно если сравнивать с известностью Индиры Ганди или ее сына Раджива. Причина в том, что Патель не скрывал своей антипатии к коммунистам и соперничал за пост премьера с «большим другом Москвы» Джавахарлалом Неру.
Впрочем, высочайшую статую ему поставили не за это, а потому что он считается собирателем страны. Этот политик, занимавший пост главы Департамента по делам княжеств в Совете по разделу Индии, а потом первого министра внутренних дел независимой Индии и заместителя премьер-министра, жестко разбирался с теми князьями, кто не хотел войти в состав Индии. Именно он направлял войска в непослушные регионы и добился того, что к Индии присоединились около 560 княжеств (часть отошли Пакистану). Западная пресса даже прозвала Пателя (которого соратники называли Сардар – вожак) индийским Отто фон Бисмарком и «железным министром» (по аналогии с «железным канцлером»).
Это Валлабхаи Патель послал сикхских спецназовцев в Кашмир, когда махараджа попросил о помощи. Он был убежденным сторонником жесткого курса. Неслучайно нынешний премьер Индии Нарендра Моди, который позиционирует себя жестким лидером, называет Сардара своим любимым политиком и все решения, касающиеся Джамму и Кашмира, посвятил именно ему.
Когда в Гуджарате год назад появилась самая высокая в мире статуя Пателя, в Индии заговорили, что это еще и сигнал вечно мятежному Джамму и Кашмиру о скорых переменах. Ждать их пришлось менее года.
Дайте мне четыре месяцa
Правящая Бхаратия джаната парти (Индийская народная партия), которая стоит на проиндусских позициях, давно призывала отменить 370-ю статью Конституции. Она постоянно требовала этого от своего главного политического противника, партии Индийский национальный конгресс, когда тот был у власти. Когда «народники» выиграли выборы в 2014 году и Нарендра Моди заступил на первый премьерский срок, это обещание было в его предвыборном манифесте.
Но прошло пять лет, и отмены этой статьи Конституции все не происходило. Как видно, Моди поначалу не решался на столь радикальный шаг, несмотря на обещания. И только повторно выиграв выборы весной этого года – на этот раз с огромным отрывом от конкурентов (получив 303 места в 543-местной нижней палате парламента), премьер все же решился.
Нью-Дели теперь уверяет, что изменение статуса Джамму и Кашмира – это «окончательное преодоление колониального прошлого» и обретение «долгожданного единства страны». Посыл ясен: мы десятилетиями ждали превращения этого штата в полноценную часть Индии, но этого не произошло. Ждать больше нечего, и нужны жесткие меры.
Понятно, что союзные территории, в отличие от штатов, управляются из центра, что позволит индийским властям, если нужно, действовать там предельно жестко и без оглядки на кашмирские политические элиты.
Однако в правительстве очевидно понимали, что такой шаг может вызвать жесткую ответную реакцию кашмирцев. Поэтому было решено не только отменить статус штата, но и разделить его на две союзные территории – Джамму и Кашмир и Ладакх. Таким образом, от исторического Кашмира отрезали значительную часть, ставшую самостоятельной союзной территорией, где существенная доля населения поддержала этот шаг: около 40% жителей Ладакха – буддисты ламаистского толка, которые совсем не против отделиться от Кашмира и зажить относительно самостоятельно.
Радикальное, но вызревавшее десятилетиями решение вызвало в регионе настоящий шок. Хотя в Нью-Дели не сомневаются в своей правоте. «Я уверяю вас, что не потребуется больше четырех месяцев, чтобы нормализовать ненормальную ситуацию, которая сохраняется там уже 40 лет», – обещает теперь премьер Моди в своих выступлениях.
С 31 октября, официального вступления в силу нового статуса Джамму и Кашмира, прошел пока первый месяц. Объявив о своем решении, Нью-Дели ввел в регион дополнительный контингент военных и военизированной полиции. Поначалу была отключена мобильная и проводная связь. Въезд в Джамму и Кашмир был закрыт, туда не пустили даже лидеров оппозиции. Сейчас многие ограничения снимаются, индийцы уже могут въезжать туда свободно. Впрочем, желающих отправиться в Кашмир пока не так много.
Не оправдались предсказания тех, кто считал, что в новой союзной территории тут же вспыхнет массовый вооруженный мятеж. Но спокойной ситуацию тоже не назовешь. По официальным данным, с начала августа в столкновениях с полицией во время протестов ранения получили 197 человек, хотя никто не погиб. Как сообщает Министерство внутренних дел, в то же время в перестрелках с экстремистами и в ходе терактов погибли три сотрудника правоохранительных органов и 17 мирных жителей, еще 129 гражданских лиц были ранены.
Госминистр внутренних дел Кишан Редди также объявил, что с 4 августа (за сутки до объявления об отмене особого статуса Джамму и Кашмира) власти отправили под «превентивный арест» 5161 человека. В их числе многие известные политики, например три бывших главных министра штата – Фарук Абдулла, Омар Абдулла и Мехбуба Муфти. Большую часть задержанных на сегодня уже выпустили. «В настоящее время под стражей остаются 609 человек, из которых 218 – камнеметатели (так называют тех, кто забрасывает камнями полицию и солдат)», – сказал госминистр.
Пока Индия напряженно ждет, чем все кончится. Оптимисты предрекают победу центральным властям. Пессимисты указывают, что сейчас в Кашмире началась зима и на перевалах ложится снег, а все проблемы могут начаться весной. Как бы то ни было, правительство Моди решилось на самые масштабные перемены в Джамму и Кашмире со времен получения страной независимости и отступать ему теперь некуда.
