Хирург присел.Он уезжал после окончания университета по распределению — в одну из крупных клиник. Молодой, многообещающий специалист, о котором все говорили с гордостью.
Провожать его вышли все родственники, жившие в одном старинном деревянном доме ещё царских времён — когда-то роскошном, а теперь покосившемся и убогом.
Родня гордилась им и ставила в пример своим детям. Но сильнее всех его любила кошка Муська — выросшая у него на руках и считавшая его своим ребёнком. Собственно ребёнок у неё был: крошечный котёнок, появившийся на свет на ее старости лет неизвестно от кого, ведь на улицу её не выпускали.
Когда он вышел к такси, Муська помчалась за ним, таща в зубах отчаянно трепыхавшегося малыша. Её глаза были вытаращены от страха и напряжения. Она кричала изо всех сил, а котёнок жалобно пищал. Соседи смеялись, родня шутила, а у него сердце разрывалось — он ехал в общежитие и не мог взять их с собой.
Потеревшись о его руку, Муська аккуратно положила в его ладонь самое дорогое — своего малыша. Потом тихо мяукнула и отошла в сторону.
Это он уже не вынес. Родственники пытались забрать котёнка, но он не отдал.
— Ладно, — сказал он Муське. — Беру. Разберёмся.
Так начались дни и ночи в ординатуре и операционной. Котёнок быстро прижился, а сосед-ординатор только обрадовался. Более того — привязался к малышу и прятал его от техничек.
Через неделю случилась беда.
Старинное деревянное здание, не видевшее ремонта больше века, загорелось и сгорело дотла всего за пятнадцать минут. Погибли все жильцы — не успели выскочить. Они даже не сгорели: просто задохнулись во сне.
Хирург долго бродил по пепелищу, пытаясь понять, где была его комната, где жили родственники. После похорон он снова приехал на место — что-то тянуло его туда. Он знал, что именно, но боялся признаться себе. В памяти стояла не родня — Муська. Её глаза, умоляющие забрать котёнка.
«Неужели она знала?» — в тысячный раз спрашивал он себя.
Он уже собирался уходить, когда вдруг… ему показалось — нет, послышалось… или и то, и другое.
В дальнем углу, под почти рухнувшей балкой, что-то едва заметно шевельнулось. Или тихо мяукнуло.
Хирург бросился туда, стал голыми руками разгребать золу и щепки — и наконец увидел.
— Муська!
— Мусечка… как же ты? Как смогла?
Завернув её в куртку, он помчался в такси.
Дома они с врачом-педиатром превратили комнату в операционную и палату интенсивной терапии. Хирург таскал с работы системы, мази и обезболивающее — пока его не вызвала к себе Старуха. Так все называли главного хирурга, она же директор центра.
Держа сигарету в щипцах, она заорала так, что дрогнули стёкла, а техничка выронила швабру и инстинктивно убежала.
— Я бы поняла, если б ты тырил спирт. Какой хирург не пьёт?
Я бы поняла, если бы подсел на морфий — мы бы тебя вылечили. Но скажи: какого дьявола ты таскаешь мази от ожогов, системы с витаминами и обезболивающее? Не вздумай мне врать!
Он сел на край стула и всё рассказал.
Старуха слушала молча. Пепел падал на дорогой паркет, но она не замечала.
— Я приеду вечером и всё проверю. И если ты хоть словом мне соврал — вылетишь пробкой, с волчьим билетом. Понял?
— Понял.
Узнав о визите Старухи, педиатр сбежал.
В восемь вечера позвонили. На пороге стояли она — с вечной сигаретой — и молоденькая девушка, нагруженная пакетами, из которых божественно пахло едой.
— Ну? — сказала Старуха, отстраняя его. — Где наша больная?
Осмотрев Мусю, она выдала такую тираду, что у грузчиков, игравших внизу в домино, костяшки выпали из рук, и они перекрестились.
— Кто вас, недоделков, учил?! Кто диплом выдал?!
Но, ругаясь, она ловко перебинтовывала Мусю, ставила капельницу, делала уколы. Девушка — студентка последнего курса педиатрии — краснела, извинялась и накрывала на стол, вытаскивая из пакетов деликатесы.
Мусичка и котёнок словно сразу поняли, что Старуха — свои. Они пытались тереться о неё и лизнуть руку. Старуха материлась ещё громче, но гладила их, грозно улыбаясь.
Закончив, она представила дочь:
— Сонечка. Теперь она будет приезжать каждый день и делать перевязки. Потому что тебе, балбесу, доверить это нельзя!
Хирург смутился:
— Понял.
На свадьбе, выпив «для порядка» сто пятьдесят граммов спирта, Старуха буркнула:
— Терпеть не могу ваши коньяки и виски — одно вредительство.
После третьей стопки полезного «медицинского напитка» она подошла к молодым, подняла зятя за шиворот и поцеловала.
— Сынок… дай тебе Бог здоровья. Лучшего мужа для моей Сонечки я и представить не могла. Понял?
Он улыбнулся и кивнул.
Потом был танец тёщи и зятя — такой, что все ахнули.
Мусичка и её котёнок мирно спали на диване — они уже давно жили в просторной квартире Старухи, куда переехали молодой хирург и Сонечка.
Иногда, уже будучи ведущим хирургом и сменив Старуху на посту, он задумывается: как? Почему?
И почему по ночам ему снова и снова снятся её глаза…
Глаза Муськи.
Просившей взять её ребёнка.
Почему?
Автор: Олег Бондаренко
