"- Ты, Иванов, не для серьезных отношений.
Он пристально смотрел на дорогу, никак не изменившись в лице. Лишь только кончики губ еле заметно поползли вверх.
- Хочешь знать, почему? - Не надеясь на ответ, продолжала она. - Ты - как профессиональный спорт. Ярко, затратно, но коротко.
Он не выдержал и поперхнулся водой, расплескав ее на колени.
- Что же тут затратного? - Казалось, он сейчас захохочет.
- Рядом с тобой должна быть этакая мочалка, впитывающая весь твой негатив и всю мерзость, которую ты извергаешь в отношении женщины. А так как не все готовы быть твоим громоотводом, и кое кому не сложно дать тебе сдачи, то на нормальные отношения это мало похоже.
- О как... - Он уже откровенно смеялся. - Говорить то, что я думаю - это мерзко? В таком случае как понимать то, что делаешь ты? И не говори мне, что тебе можно - мне нельзя. Разочаруюсь.
Она сцепила зубы, чувствуя нарастающую злость. Так, тихо! Этот черт радуется, когда ты выходишь из себя.
- Ты, Иванов, годишься для романа, не более. Так, потрепать нервы друг другу какое-то время.
- Значит, выдержки у тебя - ноль.
- Вовсе не значит. Ты не предлагаешь равные условия. Ты требуешь раскрыть перед тобой душу - но сам не доверяешь никому. Я с тобой прямо и честно - но ты говоришь: "заслужи мое доверие". На черта мне это надо! Эта сделка не сулит мне никакой выгоды.
Она с досадой надавила на газ. Комки грязи под колесами разлетались в стороны, скатываясь с обочины на неубранные с осени поля бескрайних просторов Донбасса.
- А вдруг я дам тебе больше, чем ты можешь себе представить? - Он откровенно издевался, и в голосе его чуть ли не впервые зазвучали заинтересованные нотки.
- Видишь ли, ценность того, что ты мог бы дать, теряется, если это тянется слишком долго. Не вечно же женщина будет бежать за привязанной к танку морковкой...
- Чего?!.. - Он откровенно захохотал. Она подумала, что когда он вот так смеется - он даже становится симпатичным. Вполне себе.
- Я человек практичный, Иванов. Давай чисто гипотетически.
- Давай, - его забавлял этот разговор. Он развернулся к ней с интересом и, слушая, изучал ее четкий профиль. Еле заметную горбинку на носу, упрямый подбородок, прядь волос, спускавшуюся на грудь. Она же, не сбавляя скорости, выдерживала привычные 120.
- Умная женщина правильно распределяет свои силы. Если затраты на получение твоего доверия съедают мои силы, мое время, мои ресурсы - то мне проще поменять цель, чем выбиваться из сил в погоне за призрачным призом. К тому же, ты можешь оказаться прекрасным маркетологом, набив себе цену, и многие наивные дурочки бросаются на этот блестящий камешек, который может оказаться куском дешевого стекла.
- О как закрутила... - Иванов перестал улыбаться. Он покрутил в руке пустую пластиковую бутылку, в которой осталась всего пара капель воды. - Ты хоть сама поняла, что сказала? И как же тебе живется с таким характером?
- Так же, как и тебе. Я прекрасно с собой уживаюсь.
- Не жалеешь себя?
- А что во мне вызывает у тебя жалость? Постой, я сама отвечу. Ты сейчас пытаешься вызвать во мне чувство вины или стыда, потому что это такой метод подавления противника. Я задела тебя за живое.
- Мечтательница ты, дорогая. - Снова рассмеялся Иванов, впрочем, как-то неестественно, через минуту посерьезнев. Некоторое время они ехали молча, слушая размеренный шум двигателя. Она ловко объезжала ямы на дороге, а он откинул голову назад, о чем-то задумавшись. Вспомнилось, что готов был вышвырнуть ее из машины и экспроприировать транспорт, потому что на войне не до жалости, по крайней мере так он это привык видеть. Он снова украдкой бросил взгляд на ее профиль. Теперь кончиками губ улыбалась она.
- Что, хочешь продолжить разговор?
- Смотри лучше на дорогу, - бросил он в ответ, нахмурившись.
Вот и поговорили...
До Краматорска было еще далеко...
