Когда я выезжал из страны в начале 2015 года, мне казалось, что я эмигрирую слишком поздно. Тогда я сетовал на свою недостаточную прогностическую проницательность: надо было ехать как минимум сразу после аннексии, а то и на пару лет раньше, размышлял я. Оборачиваясь на пробежавшее пулей пребывание в эмиграции и растущий на глазах комок искалеченных судеб тех, кто не спешил за границу, я могу сказать, что прощание со страной, которая никогда не была родиной, а всегда оставалась лишь большим рэкетиром и гопником, пытающимся стрясти с вас душу и последние кровные – это лучшее из всех решений, которое только может принять гражданин России в своей жизни, причем не только ради себя, но и ради будущих поколений.
От прошлого остался паспорт с двуглавой курицей – документ, который скорее является отягощающим жизнь обстоятельством, требующим от вас расторопности в плане принятия решения по поводу нового гражданства. На самом деле куда проще было бы, если бы за нас решение приняли где-нибудь в администрации Путина и объявили бы врагами народа всех эмигрантов. Не тут-то было: они не спешат присваивать нам статусы террористов, прекрасно понимая, что тем самым облегчат нам судьбу, а не усложнят. Это вовсе не значит, что я не понимаю тех, кто решил остаться в России по идеологическим соображениям: сделавшие это люди прекрасно знают цену и готовы платить ее. Я не понимаю других – тех, кто наивно рассчитывал и продолжает рассчитывать на то, что путинизм – это не естественное продолжение краха империи-агрессора, каковым всегда была Россия, а некая случайная девиация, которую можно сравнительно легко исправить. Большое количество думающих россиян подвел неверный угол зрения: они почему-то решили, что полет России можно скорректировать с падения на взлет, тогда скорректировать здесь можно только траекторию в ад.
Мотивация в разных случаях разная: кто-то искренне борется за безнадежное выруливание из пике, а кто-то лишь притворяется, заведомо зная исход. Я бы посочувствовал первым и осудил вторых, но в действительности надо забыть об этих мелочных чувствах и посоветовать тем, кто еще сохраняет трезвость ума, не поддаваться на иллюзии и принимать судьбоносные решения, исходя из реальности, а не надежд и, тем более, мечтаний. Роскошь мечтать может позволить себе американец, который 20 лет назад рассуждал о возможности колонизировать Марс, а теперь находится в нескольких шагах от реализации своего великого плана. В отличие от скандинавов и англосаксов, у русского нет такого богатства, как право на мечтание и свободное время, коими располагают все цивилизованные культуры. Его, русского, всю жизнь, даже в эмиграции, будут преследовать горящие мосты, напоминающие ему, что стоит остановиться – и ты снова у разбитого корыта.
На самом деле, уезжая из своего гиблого места в трансатлантику, вы спасаете не столько себя, сколько своих детей, пусть даже не родившихся, потому что именно им, а не вам, предстоит вкусить всю сладость плодов прощания с Россией. Вы навсегда останетесь с печатью невротизированного Россией изгоя, а у них – у них есть шанс ассимилироваться. Вы спасаете, в конечном счете, человеческое достоинство – Ваше, Ваших близких, Ваших потомков. Потому что нет ничего достойного в том, чтобы стать жертвой этой бесчеловечной системы, которая уничтожит вас физически и умственно. Нет ничего достойного в нахождении в темнице, откуда вас никто не сможет вызволить. Нет ничего достойного в том, чтобы отказаться от реализации своего потенциала. Нет ничего достойного в том, чтобы жить в стране, где твоего соседа могут в любой момент выволочить из квартиры в неизвестном направлении, а все, что тебе остается – это писать в соцсети Марка Цукерберга, который, в соответствии с соглашением (которое никто не читает), и является единственным правообладателем твоего крика возмущения.
Достоинство, если уж на то пошло – это либо уничтожение противника на поле битвы, либо гибель с оружием в руках, но такой опции Кремль, как правило, не предусматривает. Его задача – сделать так, чтобы вы гнили мучительно долго, потому что медленное гниение устраняет флер героизма, спесь и общественное внимание. Нельзя доставлять им такое удовольствие. Куда приятнее стать частью оттока населения, ведь один из самых сильных ударов, которые мы можем нанести по тысячелетнему российскому самодержавию – удар демографический. И мы в этом преуспеваем.
