Закидавший яйцами посольство России в Эстонии политический беженец, журналист Аркадий Бабченко в интервью Rus.Postimees рассказал о том, почему его не будет на президентском приеме, во сколько ему обошлись четыре яйца, и где он достает деньги на жизнь. В откровенном разговоре он также рассказал о гибели России, несуществующей политической оппозиции и Алексее Навальном.
Журналист и военный обозреватель Аркадий Бабченко, долгое время работавший в «Новой газете», на «Эхе Москвы» и других оппозиционных российских медиа, эмигрировал из России в Украину в 2017 году, объяснив свой отъезд опасением за свою безопасность. В 2018 году он принял участие в спецоперации Службы безопасности Украины по инсценировке собственного убийства.
Сегодня он является одним из организаторов и активнейшим участником эстонской общественной организации SAB UA, которая отправляет ВСУ автомобили, медикаменты и военное снаряжение на средства, собранные через международные интернет-платформы краудфандинга.
- Как тебя представить: политический активист, политический беженец, журналист, акционист, общественный деятель?
- Как хочешь, мне абсолютно без разницы. На данный момент я волонтер, основная моя сфера деятельности чисто волонтерская и связана с Украиной, ну, немного журналистики.
- На какие средства ты живешь и кормишь семью?
- У меня проект, который я начал еще лет десять назад. Тогда я вернулся из Осетии, образовался репортаж, но никто его брать не хотел, и я его выложил в «Живом журнале». Написал, что если кому-то нравится, тот может там заплатить. Так мною был придуман своеобразный проект журналистики без посредников. Сейчас это и есть мой единственный источник дохода, частично помогает выход моих книг.
- Почему для жизни тобой выбрана Эстония: ближе по ментальности, потому что много русскоязычных, по политическому устройству или же есть какие-то экономические причины?
- Ближе по ментальности, но не потому, что много русскоязычных, а потому, что много эстонцев. Во-первых, мне нравится эстонский менталитет. Во-вторых, государственное устройство выше всяких похвал. Ну, и климат, так как я человек северный. В Украине мне было тяжело, и там я ни одного раза не мог пережить лето. А здесь 20 градусов и дождик. Это мой климат.
У нас тут живут родственники, и это было бы соединение семьи. Не хотелось уезжать далеко от войны, чтобы иметь возможность продолжать, не участвовать, но иметь возможность влиять на происходящие процессы. И потом, я все-таки как гражданин России, родившийся в России, хотя сейчас не ассоциирую себя с ней вообще никак, потому что сам на четверть украинец, на четверть еврей, и где родиться - не выбирал.
Я плевать хочу на ее будущее, и за то, чтобы не было никакой России, ни прекрасной, ни отвратительной, чтобы была маленькая Московия, которая отпустила все остальные завоеванные земли. Так вот, тем не менее, все-таки как человек, родившийся в России, как человек, поживший там 40 лет, как человек, участвовавший в оккупационной войне в Чечне…
- А ты понимал, что участвуешь в оккупационной войне?
- Тогда нет, тогда в 18 лет не понимал. Ну вот, все-таки я чувствую свою ответственность за то, в какого монстра это все переродилось. Даже не переродилось, а Россия просто вернулась к своему исходному состоянию. Я чувствую ответственность перед Казахстаном, в который возможно вторжение, перед Беларусью, которая уже захвачена, перед Украиной, которую пытаются захватить, и перед балтийскими странами, которые полтора года назад были одним из направлений основного удара России. Я чувствую свою ответственность за то, что я гражданин России, но хочу жить в этой стране и быть по возможности ей полезным.
- Допускаешь возможность такого же пересмотра личного отношения к России у других людей?
- Конечно. Есть люди, которые пересмотрели. Не скажу, что их много, но они есть. В моем окружении остались люди, которые пересмотрели свое отношение к России, и сейчас они все либо живут в Украине, либо воюют за Украину, либо помогают Украине, либо пашут там на волонтерке.
- Твой поступок с яичным «обстрелом» российского посольства ты называешь спонтанным, однако многие говорят о подготовленности акции. Ты имеешь, что сказать тем людям, которые сомневаются?
- Мне нравится слово «обстрел». Ну, какая подготовленность, если у меня было четыре яйца? Если бы я готовился, то у меня было бы, наверное, десять. Мы тогда да, приехали из Украины, куда гоняли машину. Меня в Украину не пускают, я доезжаю только до границы. Перегнали в этот раз пять машин и вернулись.
За одну ночь после таких поездок не отдохнешь. На следующий день поехали в Нарву, нашли мальчика, которого россияне украли и вывезли в Россию. Всего Россия вывезла около 700 000 детей. Одного из них нашли хорошие люди, нашли его маму. Вот мы съездили в Нарву, забрали парня с границы.
Ему там велосипед дали. Россия ему подарила велосипед. Сказала, что, извини, чувак, мы оккупировали твою страну, расхерачили твой дом, убили твою родню, ну, на тебе велосипед. Вот после этого возвращались, пошли в центре пивка попить. И вот представь, идешь и видишь этот флаг, и рука сама как-то дернулась. Зашел в ближайший ресторан и попросил продать четыре яйца по 10 евро. Они продали, я швырнул. Все.
- Человек, который занимает критическую позицию относительно путинского режима, должен активно проявлять свою отношение, или же он может пассивно как-то себя реализовывать?
- Сейчас время проявления отношения прошло. Проявлять отношение нужно было два года назад, пять лет назад. Тогда это еще имело смысл, а сейчас нет. Ну какая разница, ну, я против путинского режима, я там стою с флагом у российского посольства и кричу, что Путин вор, или дайте свободу Навальному. Что от этого изменится?
Настало время действий. Абсолютно неважно, что ты там думаешь, важно только то, что ты делаешь. Что ты там жертвуешь, покупаешь, отправляешь, по мере возможности пишешь, не знаю, ну, мозги людям прочищаешь, хоть как-то действуешь.
- Как можешь объяснить противоречивое отношение многих лидеров российской оппозиции за рубежом к твоим радикальным взглядам и поступкам?
- Не ко мне вопрос, и комментировать за других ничего не могу. Могу только сказать, что ты употребляешь совершенно неправильное выражение российская оппозиция. Что такое российская оппозиция? Ты имеешь в виду российских либералов, но это тоже оксюморон. Потому что либерал - это человек, желающий свободы.
Что такое Россия? Россия - это империя, и получается у нас имперский либерал. Не бывает имперских либералов. Бывает антимперский либерал, а это значит, антироссийский либерал. Так вот, почему имперские либералы меня не любят? Видимо, ответ кроется в этом антагонизме.
- Ты против империи? Ты за маленькую Московию?
- Вот Третий рейх. Демократическая Россия будущего, это такой же оксиморон, как прекрасный Третий рейх будущего. Не мог быть Третий рейх демократическим. Либо Третий рейх, либо демократическая Германия. Третий рейх смог стать демократическим только после того, как он у него были отняты все захваченные территории и осталась маленькая демократическая Германия.
То же самое с Россией. Может быть свобода только демократической Московии, когда она отдаст все завоеванное по периметру: якутам, ненцам, чукчам, бурятам, башкирам, татарам, народам Северного Кавказа, все. Вот только тогда будет прекрасная демократическая Московия. Я всеми руками за прекрасную демократическую Московию.
- Смоленск входит туда?
- Не втягивайте меня в эти разговоры, я не настолько хорошо знаю историю, чтобы говорить, где начинается и заканчивается Московия. Как по мне, то Московия заканчивается, не доходя до Коломны. Вся Московия историческая - это 180 км, не доходя до Твери.
- Уже можно проводить параллель между Третьим рейхом и сегодняшний Россией?
- Да, я думаю уже можно. Вопрос в масштабности. В России такой масштабности ещё нет пока точечный Третий рейх.
- Ты говоришь об отсутствии концлагерей?
- Концлагеря уже есть, но просто счет пока не идет на миллионы, пока на тысячи. Можно привести параллель не столько с Третьим рейхом, сколько со сталинской Россией, потому что сроки заключения в двадцать или двадцать пять лет вполне сталинские.
- Вернемся к либеральным российским оппозиционерам, которые находятся за пределами России. Как ты мог бы охарактеризовать их деятельность?
- Нет никакой российской оппозиции. Они ждут, что через два месяца Путин сам помрет, как говорит Валерий Соловей каждое утро на протяжении десяти лет. Тогда из тюрьмы выйдет Алексей Навальный и станет президентом. Может быть, Путин и помрет, может быть, Навальный завтра выйдет из тюрьмы и на американских деньгах и штыках сможет сесть на трон, но никакой демократической России не будет.
Навальный, может быть, четыре года просидит на троне, а после будет Пригожин, либо Кадыров, либо Прилепин. Россия выбрала свой путь, она встала на эту колею, и колея ведет в сторону Северной Кореи. Я боюсь, что по-настоящему большая война у нас впереди.
- Ты говоришь о гражданской войне?
- Нет. Гражданская война меня не интересует. Абсолютно не волнует, что там в России за забором будет. Я имею в виду, что в Украине Россия проиграет, то есть не сможет захватить всю Украину, отползет назад и начнет делать выводы. Она построит гигантское количество беспилотников, вместо двух тысяч танков сделает 20 тысяч танков, вместо группировки в 120 тысяч человек соберет один миллион 200 тысяч и попрет по новой.
И не факт, что только в одном направлении. Генри Киссинджер, например, говорит, что Россия восстановит свою боеспособность на уровне начала войны в Украине до конца десятилетия. Я думаю, это не конец, потому что с Россией не произошло катарсиса. Почему Германия стала демократической, так как катарсис был, почему Япония стала демократической, потому что катарсис был. Россия также должна пройти через разгромное поражение и оккупацию.
- Если мы говорим о каком-то элементе доверия, у Путина, конечно, лимит доверия или прощения к нему мирового сообщества исчерпан. Но можно ли гипотетически представить такие условия, при которых Путина простят, закроют на все глаза и дадут спокойно умереть?
- Да. Это выход из Украины. Это будет патовым договором о том, что ты уходишь из Украины, а мы тебя не тронем, как Каддафи сиди, делай, что хочешь. Безусловно, никакого восстановления отношений, торговли нефтью, не будет. Что-то, какие-то отношения будут, но такого места, какое занимала Россия в мире, - это уже не вернется.
- Владимир Зеленский, на твой взгляд, это президент на период войны, и как только закончится война, он исчезнет?
- Как гражданин страны-агрессора я считаю, что не имею права комментировать действия и вообще фигуру президента Украины.
- Почему ты не можешь пересечь границу Украины?
- Въезд в Украину для граждан России военнообязанного возраста мужского пола закрыт.
- Каковы твои планы, если твой проступок будет иметь последствия в виде аннулирования вида на жительство в Эстонии?
- Я не знаю эстонского законодательства. Я могу сказать, если вот именно этот поступок послужит тому, чтобы аннулировать мой вид на жительство в Эстонии, тогда я скажу, что я в Эстонии жить не хочу. Я не хочу жить в стране, которая поддерживает посольство страны-агрессора и лишает вида на жительство лицо, находящееся под международной защитой.
- Обида на государственном уровне?
- Это не обида. Я давно не живу эмоциями, живу рациональностью, и для меня сейчас самым основным моим мотивом жизни является безопасность моей семьи и моей дочери. Я не буду чувствовать, что моя дочь находится в безопасности и что ей ничто не угрожает. Тогда мы поедем искать какую-то новую страну.
- Некоторые журналисты сообщили, что пытались выяснить, будешь ли ты приглашен на президентский прием в этот раз. То, что ты не приглашен, это как-то связано с твоей последней акцией у посольства России?
- Вот честно, я не понимаю, как это связано. Послушайте, девять лет идет война, Мариуполь стерли с лица Земли, в одном Драматическом театре Мариуполя убито было 600 человек, из них 300 или 400 детей.
Я понимаю, если бы я из гранатомета или из танка, но четыре яйца. Четыре единицы биологического продукта, которые люди употребляют на завтрак. Я не понимаю, почему вообще такой информационный эффект от этого случился, что стали даже звонить в канцелярию президента и спрашивать о том, пригласят ли Бабченко, который кидался яйцами.
Там ситуация другая. Приглашения были для участников проекта «Голоса свободы», который проводит Фонд «Открытая Эстония», и когда-то дают на кого-то приглашение, когда-то не дают. В этом году, насколько я понял, в участники проекта я не попадаю, и это было известно до метания яиц.
- Что дало тебе возможность продолжать оказывать помощь Украине после скандала c организацией «Слава Украине»? Удар сильный по твоей деятельности?
- Очень сильный. Донаты из Эстонии уменьшились на 90 процентов. Мне повезло, что я пишу по-русски, что моя аудитория раскидана по всему миру. По часовым поясам можно смотреть, когда я написал и выставил пост и откуда начинают идти деньги. Можно следить за восходом солнца.
Потом, мы же не работаем по той схеме, которая была принята в «Слава Украине». Мы не переводим деньги в Украину, мы все закупаем здесь. В Украину везем только вещи, машины, дроны. Так что скандал нас подкосил, но не обрушил.
- В твоей команде достаточно людей?
- К сожалению, крайне недостаточно. Нас всего четыре человека, но, если нанимать в штат и платить зарплаты, будет уходить много денег на самих себя.
- Когда будет следующий аукцион по сбору средств для ВСУ?
- Думаю, когда люди с дач вернутся, из отпусков, в сентябре. Мне кажется, что одним из первых лотов будут яйца. Думаю, что это будет правильно. Так что подписывайтесь, приходите, участвуйте, помогайте.
