Год назад само проведение саммита в «нормандском формате» во французской столице воспринималось новым украинским президентом и его сторонниками как доказательство внешнеполитической правоты Владимира Зеленского. Ведь во время предвыборной кампании Зеленский и его агитаторы не раз утверждали, что война на Донбассе не завершается потому, что в ее продолжении заинтересована действующая украинская власть, что Петр Порошенко не хочет продолжать диалог с Владимиром Путиным – а с Путиным разговаривать надо, что в Киеве просто хотят наживаться на войне, а потому не находят компромисса. Наиболее точно все это выразилось в сакраментальной фразе «нужно просто перестать стрелять» и почти маниакальном стремлении бывшего телевизионного комика установить с Владимиром Путиным личный контакт.
То, что Путин приехал в Париж, как бы демонстрировало правоту Зеленского. Диалог разблокирован, президенты и федеральный канцлер встречаются вновь, значит, можно будет достичь результата, которого так не хотел добиться ненавистный Зеленскому (и Путину) Порошенко. При этом, как это обычно и бывает при короткой украинской политической памяти, игнорировался тот факт, что включительно с саммитом в Берлине в октябре 2016 года Путин постоянно контактировал с Порошенко в «нормандском формате», да и после этого саммита, который продемонстрировал российскому президенту, что Порошенко не собирается идти на ожидаемые Москвой уступки, контакты продолжались – последний официальный телефонный разговор президентов России и Украины состоялся в июне 2018 года, после чего Путин уже окончательно решил ожидать смены власти в Киеве.
«Разморозка» «нормандского» формата Кремлем и согласие Путина на приезд в Париж была связана с одной простой причиной: российский президент решил, что сможет вернуться в 2016 год и навязать неопытному украинскому коллеге условия, от которых отказался его предшественник. Были ли у него для этого основания? Формально, конечно же, нет. Но у Путина действительно появилась возможность на это рассчитывать по одной простой причине. Переговорщики с украинской стороны были готовы делать все возможное, чтобы «заманить» российского президента в Париж.
Потому что именно таким было желание украинского президента – встретиться лично. А поскольку двусторонняя встреча, от которой Зеленский, конечно же, тоже бы не отказался, оказалась невозможной из-за раздраженной реакции западных союзников и украинского общественного мнения, единственной и главной надеждой Зеленского оставался «нормандский формат». И да, мы не знаем – но надеюсь, вскоре, после завершения бесславного правления Зеленского узнаем – что именно украинские переговорщики обещали своим российским коллегам.
Однако мы можем предполагать, что они сделали все возможное, чтобы обнадежить российскую сторону и лично Владислава Суркова, что все получится – осталось только организовать свидание первых лиц.
Не будем также сбрасывать со счетов французский фактор. Эммануэль Макрон на этом этапе по никому не известным причинам вбил себе в голову, что договоренности с Путиным возможны, что Путин хочет выйти из войны на Донбассе. А, может быть, причины были более прозаичны: французскому президенту хотелось, чтобы Москва прекратила лезть в дела бывших французских колоний в Африке и за это невмешательство Макрон был готов помочь Путину с «сохранением лица» на Донбассе. Следовательно, Путин мог думать, что Макрон поможет ему надавить на Зеленского, а Зеленский мог думать, что Макрон поможет ему уговорить Путина.
Когда все прилетели в Париж, произошло то, что и должно было произойти – ничего. Встреча Путина и Зеленского продемонстрировали, что президенты живут на разных планетах. Зеленский, кажется, искренне не понимал – думаю, что до сих пор не понимает и никогда не поймет – зачем Путину эта война. Путин с изумлением увидел перед собой человека, который не понимает, чего от него хотят и не собирается капитулировать просто потому, что не знает, для чего это делать. Макрон вообще не понял, чего от него хотели Путин и Зеленский. Ангела Меркель с рассеянной улыбкой просто наблюдала за этим идиотизмом – это был не первый и не последний саммит тотального непонимания в ее долгой политической карьере и ее вряд ли радовало обстоятельство, что она является единственным адекватным участником бессмысленного мероприятия.
Сразу же после саммита Путин сразу и навсегда утратил интерес к Зеленскому – нужно сказать, гораздо быстрее, чем к Порошенко. Порошенко он пытался «развести» два года кряду, а тут, вероятно, решил, что его попытки и сигналы просто не поймут, так что незачем стараться. Но это не означает, что Путин не сделал выводы.
Самый главный из них – решение «отсечь» Украину от западных союзников и перенести тяжесть переговорного процесса в Минск. Зеленский с радостью помчался в эту ловушку, тем более, что вместо самодовольного и привыкшего истерить Суркова Путин назначил новым главным разводилой осторожного и деликатного Дмитрия Козака, которому отныне было поручено было играть роль «доброго полицейского» в переговорном процессе (роль «злого полицейского» сейчас отведена Борису Грызлову, который в бытность Суркова «злым полицейским» играл роль «доброго», но это московские детали).
Козак в тандеме с Андреем Ермаком, старавшимся доказать шефу, что не все потеряно и яхта «Беда» нашего нового Врунгеля все еще впереди регаты, попытался продвинуть в ТКГ любимую идею Путина о прямых переговорах Киева с «народными республиками», но хитроумные комбинации Козака, которые Ермак то ли не понимал, то ли не хотел понимать, постоянно наталкивались то на сопротивление западных союзников, то на украинское общественное мнение, то на непонимание Зеленского, чего от него на самом деле хотят. В результате никаких консультативных советов, никаких совместных инспекций, никаких прямых контактов с марионетками нет, а единственным следствием новой игры стало снижение интенсивности военных действий в зоне конфликта, которое называется «перемирием». И, конечно, судьба этого перемирия будет зависеть от того, в качестве какого инструмента захочет Владимир Путин использовать конфликт на Донбассе завтра, что он захочет «разморозить» – переговоры или войну.
Сейчас же, по сути, «заморожено» и то, и другое.
«Нормандского формата», по сути, нет, ни о каком саммите в Берлине (который должен был пройти через четыре месяца после парижского) никто и не помышляет – а даже если бы и помышлял, то какой был бы в этом саммите смысл, кроме очередного удовлетворения противоестественного желания Зеленского смотреть в глаза Путину до изнеможения?
Путин в присущей ему издевательской манере накануне годовщины встречи в Париже поговорил о ее результатах с Ангелой Меркель, а не с Макроном или Зеленским – так сказать, разговор взрослых людей, пока молодые люди пребывают в своих подростковых иллюзиях.
Никакого реального диалога в ТКГ тоже нет. И уже даже Леонид Кравчук начинает говорить, что почти убедился в том, что Россия, оказывается, не хочет мира, а хочет легитимизировать с помощью минского процесса «народные республики» – кто бы мог подумать, а? Никакого обмена пленными тоже нет – во-первых, потому что у Зеленского нет в распоряжении нового Цемаха, который мог бы заинтересовать Путина, а во-вторых, потому что в Кремле увидели, что для Зеленского освобождение людей является одним из важных доказательств своей правоты в вопросе Донбасса – и решили не давать ему такой возможности (а, между прочим, в Париже договаривались обменять «всех на всех» до конца 2019 года). Никакого плана «Б» у Зеленского тоже нет, потому что никаких возможностей для маневра у Украины в сложившейся ситуации просто не существует.
А у Путина такой план есть – но он связан уже не с Зеленским, а с ожиданием смены власти в Киеве. После саммита в Париже Зеленский интересен для Кремля только тем, что его неуклюжее некомпетентное правление не может быть плотиной для дальнейшей дестабилизации Украины и усиления влияния пророссийских сил там, где еще недавно рассчитывали на успех популисты (Кривбасс! Мама! Папа! Павлов!).
При этом ясно, что те, кто сейчас ездит на переговоры в Москву и те, кто пишет Путину аналитические записки, уверяют российского президента, что Зеленский уже не жилец, что он уверенными шагами спешит к своей политической могиле, нужно еще немного потерпеть и затем, когда власть в Украине в очередной раз сменится, действовать в зависимости от новой конфигурации.
И здесь уже российский «план Б» будет зависеть от нас с вами – какую, собственно, конфигурацию мы выберем и сможем ли обеспечить защиту государства от российских планов его уничтожения и поглощения.
