Если кто-то в середине девяностых захотел бы понять, какой Россия
станет в середине "десятых" – ему следовало бы всмотреться в Крым. Это
сейчас Россия решила примерить на себя лекало "окруженной крепости", а
полуостров жил в этой матрице начиная с 1991 года. Его внутренний
изоляционизм описывался фразой "за Перекопом земли нет", пишет Павел
Казарин для "Крым. Реалии", сообщают "Спектр Новости" со ссылкой на Обозреватель.
Он не был похож на ту Россию, которую мы знали в девяностые и нулевые – Москва пыталась стать постсоветской, а полуостров упрямо оставался просоветским, причем как этически, так и эстетически. Все закончилось в 2014-м – в тот самый момент, когда Кремль окончательно решил напомнить всем и каждому о былом советском величии.
В 2014-м Крым просто совпал с Россией, вошел с ней в резонанс. Для этого ему даже не пришлось меняться – это Россия подстроилась под его ожидания. История полуострова похожа на историю Рогозина – тот тоже все постсоветские годы был последовательным антизападником и реваншистом, соперничал с Жириновским за электорат, обличал евроатлантический альянс, и в итоге выиграл кадровый джекпот. Не потому, что изменился сам, а потому что Россия стала такой, какой он ее все эти годы описывал.
Но так было не всегда. Последние лет пятнадцать Крым и Москва жили совершенно разными повестками. Пока в России Чечня привыкала к статусу привилегированного бюджетника, на которого с недоумением смотрели регионы-"золушки" из средней полосы, Крым выводил пикеты против учений НАТО. Пока в Москве обсуждали меры по ограничению миграции, полуостров разоблачал "план Даллеса". Пока в России росла популярность националистов, в Крыму так и не появилось ни одной национальной русской партии. И в этом нет ничего удивительного.
Потому что Крым остался советским. Здесь не читали "Спутник и Погром". Не проводили "Русский марш" на 4 ноября. По инерции верили в интернационализм и советский народ. Тут практически не появлялось "бритологовых" русских, здесь могли набить морду за кинутую "зигу". Все это время полуостров продолжал верить в ту Россию, которая исчезла в 1991-м и внезапно встала из гроба в 2014-м.
А потом Россия пришла и принесла полуострову все то, о чем он так долго мечтал. А именно – ощущение собственной нужности и значимости. Потому что для Кремля полуостров отныне – главное доказательство того, что Россия – империя. Способная поссориться со всеми, погрузить мир в радиоактивный пепел ради права крымчан не учить украинский язык.
В советские годы полуостров был на привилегированном положении – "Орден на груди планета Земля", "жемчужина империи" – все это говорилось о нем, а в ощущениях представало в виде забитых до отказа санаториев, многочисленных предприятий и многотысячного ВПК. В девяностые былое величие кануло в лету – регион мало чем отличался от любого другого по уровню постсовесткой энтропии. А теперь Крым вновь засыпает и просыпается с самоощущением имперского венца.
Крымское просоветское большинство напоминает персонажа из старого голливудского фильма, который внезапно повзрослел и поставил дома автомат по торговле газировкой, который работал от пинка. Теперь в представлении его промосковских спикеров настало время "грозить шведу", трясти ядерными мощами и вводить принудительные скрепы для тех, кто носит разноцветные штаны. Его внутренняя политическая жизнь заключается в конкуренции за звание самого лояльного Кремлю политика.
У любого неофита есть отличительная особенность: тот, кто внезапно обрел веру во что-либо – будь-то Алан Карр или Докинз – будет яростно проповедовать среди окружающих. Полтора года назад Крым уверовал во Владимира Путина. И в этом своем неофитстве он опережает сегодня все остальные регионы РФ.
И если бы не история с Донбассом – то ничто бы не смогло потревожить железобетонную уверенность просоветски настроенных крымчан в правильности происходящего.
Потому что полтора года назад Крым уплывал в Россию с четкой уверенностью, что Украина закончилась. Вчерашние украинские силовики, переходившие на сторону РФ, оправдывали себя тем, что государства, которому они приносили присягу, больше нет. А потому, мол, они свободны от своих обязательств. А теперь оказывается, что Украина более чем жива. И их демарш времен прошлой весны – не бегство с несуществующего корабля, а всего лишь банальное предательство и нарушение присяги.
В марте 2014-го у просоветских крымчан было стойкое убеждение, что со дня на день их примеру последуют другие регионы Украины. Что Донбасс станет лишь первой ласточкой, а десанты "вежливых людей" отожмут у Киева как минимум восемь областей. А потом в Украине прошли президентские выборы, затем парламентские, затем Кремль их признал. "Новороссия" оказалась мертворожденным детищем в границах "некоторых районов Донецкой и Луганской областей". Теперь Москва и вовсе пытается разрушенный регион перевязать георгиевской ленточкой и вручить Киеву – чтобы кормил и заботился.
Оказалось, что за полтора года новое гражданство Крыма никто в мире так и не признал, российский крупный бизнес на полуостров так и не пришел, инфраструктурное счастье не наступило, курортный рай из прошлого в настоящее так и не перекочевал. Зато золотовалютные резервы съедены на треть, активы РФ за границей понемногу арестовывают, а в самом Крыму у власти все те же хорошо знакомые люди, вышедшие из чиновничьей шинели Виктора Януковича.
И все те крымчане, которые срывали голоса на пророссийских митингах, похожи на мастера гробовых дел Безенчука, которому Прусис сказал, что в Москве "грип" свирепствует, и который приехал в столицу заработать, а теперь стоит посреди оживленного проспекта с ошалевшим лицом, понимая, что "что-то пошло не так".
И единственный выход из всего этого – уверовать в "хитрый план Путина", который выглядит как "слив Новороссии", но на самом деле – лишь обманный маневр. Собственно, именно этим сегодня просоветская часть Крыма и занимается.
