Начало Холодной войны ознаменовалось важнейшим событием, каким стала речь Уинстона Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 года и то влияние, которое Черчилль, его выступление, его позиция оказали на США Трумэна. Это был поворотный момент, когда американская администрация начала выстраивать оборонительные рубежи, целую инфраструктуру, которая в итоге поможет выиграть Холодную войну. Но на тот момент угроза, исходящая от сталинского Советского Союза была достаточно очевидной. При том, что существовали разветвленные лоббистские коммунистические организации, поддерживающие курс на разрядку, на улучшение отношений. И, тем не менее, западный истеблишмент понимал, что угроза есть. И поэтому во время Холодной войны, несмотря на определенные колебания, какие-то периоды ослабления напряженности, противодействие сохранялось.
Сегодня, к сожалению, ситуация иная. Изменилась вся геополитическая обстановка, диспозиция. Появился фактор, которого не было раньше. Этот фактор, безусловно, связан с коррупцией, которая из России плавно перетекла на Запад. Вся концепция, которую двигали постоянно и частично во времена той первой Холодной войны, и очень активно продвигается сегодня о том, что взаимодействие диктаторскими режимами, с жестко авторитарными режимами приведет к тому, что они ослабнут, что они ослабят давление внутри страны или пойдут на какие-то уступки и будут реформироваться, эта концепция в очередной раз показала свою несостоятельность. Если надо было бы поставить чистый эксперимент, который продемонстрировал бы, что любые улучшения отношений с диктаторами не приводят к положительным результатам, а наоборот, позволяют диктатором укрепиться, то видно. Это и Россия, и Китай, между прочим. Мы видим, что вектор движения в этих странах одинаковый. Понятно, с поправкой на свои особенности, но вся концепция этой разрядки потерпела сокрушительное поражение. Несмотря на совершенно очевидную провальность этого курса, мы продолжаем видеть, что на Западе все это еще сохраняется. Понятно, опять с какими-то оговорками, но эти интересы интеграции с путинской Россией, с диктатурами, они оказываются все время более серьезным фактором, чем нарушение прав человека и даже открытые акты агрессии.
Ситуация с 2014 года поменялась. Путин перешел к открытому противостоянию уже не с Западом, а со всей системой международной безопасности, которая выстраивалась после 45-го года. Западная коррупция, о которой надо говорить отдельно, имеет еще один фактор, который ее подпитывает. Мы вспоминаем первую Холодную войну и многое говорили о тех людях, которые противостояли советскому режиму. Кто-то мог делать это внутри страны, но большинство делало это за рубежом, в эмиграции. Увы, на сегодняшний день мы не имеем такого единого фронта. Более того, 20 лет путинской диктатуры посылали довольно противоречивые месседжи на Запад. Не надо забывать, что Запад считывает сигналы, идущие из России. До недавнего времени даже Навальный и его сторонники не очень позитивно относились к идее санкций. А если говорить о той помощи, которую оказывают разные западные фонды в России, то основные получатели этих фондов - это те организации, которые всячески демонстрируют, что в России на самом деле все не так плохо. Да, конечно, Путин, но, тем не менее, все не так плохо. А уж вспоминать слюноотделение сторонников эволюции во времена "правления" Медведева, сейчас даже противно.
Пока из России не будет доноситься единый голос, настаивающий на том, что путинская диктатура представляет реальную, экзистенциальную угрозу свободному миру, всегда на Западе будут находиться те, кто будет использовать этот разнобой в наших голосах для того, чтобы оправдывать продолжение своей политики, направленной на интеграцию путинской диктатуры в мировое социальное, экономическое и политическое пространство.
