Как минимум трое граждан Израиля были задержаны в Беларуси в последние дни лукашенковскими силовиками. Двое из них обладают и беларусским гражданством, то есть не отказались от него в момент репатриации. Об освобождении одного из них, Артема, «Деталям» сообщили за несколько часов до данной публикации. Известно, что он подвергался побоям. Родным задержанных запрещали говорить с прессой, угрожая, что в этом случае заключенных подвергнут еще более жестоким истязаниям. Еще один израильтянин, подвергшийся пыткам — 40-летний Александр Фруман. Его удерживали в застенке три дня. «Я считаю своей миссией рассказать всем, что там творится», — сказал он «Деталям».
Часть 1. Минск
Внук женщины, выжившей в Катастрофе, подвергся пыткам в Минске
Александр Фруман репатриировался из Минска в 1998 году, отслужил срочную службу в бригаде «Гивати», закончил Еврейский университет, работал в «Битуах леуми» и Банке Израиля. Живет в Модиине, руководит командой дата-аналитиков крупной финансовой платформы Investing.com.
«Мы год планировали поездку в Беларусь, — рассказал Александр. — Я хотел показать жене Минск – город, где вырос. И хотели съездить на Полесье, откуда родом моя семья. Мой дед пошел в Красную армию в 1941 году и погиб где-то под Могилевом, мы даже не знаем, где он похоронен. В музее «Яд ва-Шем» есть его имя. Бабушка чудом спаслась от немцев. Многие ее родные и двоюродные братья погибли».
Жена и сын Александра прилетели в Беларусь еще в июле, когда в израильских школах закончился учебный год. Они остановились у родных Александра. Сам Фруман прилетел в Беларусь 7 августа. Он снял квартиру в центре Минска, чтобы показать жене столицу, где прошло его детство и юность.
10 августа супруги вышли погулять, и эта прогулка закончилась кошмаром.
— Мы гуляли весь день по паркам: чистый спокойный город, никаких беспорядков. Зашли в большой книжный магазин на проспекте Независимости, в центре Минска, купили сыну три книжки на русском языке — в основном, он читает на иврите.
После этого мы увидели, что на проспекте Независимости стоит желтый автобус, а возле него лежит куча щитов с надписью «Милиция». Мне показалось, что получится интересный снимок, и я сделал фото.
Тут же из автобуса вылетели семь «омоновцев», скрутили меня и начали избивать прямо на глазах у жены, а потом забросили меня в автобус. Начали кричать: «Зачем ты фотографировал?». Я пытался объяснить, что это — художественное фото, но в ответ они кричали: «Ты фотографировал автобус с целью спланировать нападение!».
Я сказал им, что я — гражданин Израиля, и чтобы они позвонили в посольство. В ответ услышал в свой адрес дикий мат и грубые антисемитские шутки… Они сказали, что я не до конца прошел обрезание, и надо мне его «повторить». Угрожали убийством. «Если будешь продолжать качать права и требовать звонить в посольство – ты из этого автобуса не выйдешь».
Автобус стоял на проспекте в центре Минска, они просто хватали всех, кто проходил мимо, а я мог только сидеть и наблюдать. Я видел, как парень вышел из продуктового магазина с авоськой – хоп! – и его загребли.
Они перекрыли тротуар и вход в метро, но там были люди, которые просто живут рядом, они возвращались с работы. Они подходили к цепи ОМОНа и спрашивали, как им пройти домой? ОМОНовцы отвечали: «Сейчас объясним». Хватали этих людей и начинали их бить.
При мне арестовали одного пенсионера за то, что у него была белая бейсболка с национальным белорусским орнаментом. Кто спорил, тому связывали руки пластиковыми стяжками. А кто огрызался – сильно били.
Помог опыт службы в ЦАХАЛе
В автобусе Александр просидел до 8 вечера. После этого арестованных избили и перегрузили в автозак.
— Они подогнали автозак и поставили к автобусу таким образом, чтобы из окон ближайших домов не видно было, что с нами делают. 9 августа я и сам видел такие задержания из окна. Теперь я знаю, что там делают с людьми.
Ты сцепляешь руки в замок за спиной, наклоняешься вниз, чтобы голова была как можно ниже. Тебе кричат, когда выходить. По пути в автозак ты проходишь сквозь строй — тебя избивают дубинками, по ногам, по животу, под дых коленом.
Я — человек армейский, служил в «Гивати» в начале 2000-х, хотел призваться в 2006 году в Ливан – у меня там погиб лучший друг… И тут мне помог армейский опыт. Я вспомнил, как можно принимать удары, чтобы уменьшить ущерб. «Омоновец» целился мне под дых, в солнечное сплетение, но я сгруппировался так, что удар не получился. И тут же получил за это дубинкой.
Нас избили и закинули в автозак. Там по бокам слева и справа есть «стаканы» — тесные отделения, где помещается один человек. Сзади — отделение на 4 человека, но нас там стояло 10, прижавшись друг другу. Я слышал, как рядом со мной в «стакане» громко-громко кричала женщина: «Мне плохо с сердцем, откройте!» — а «омоновцы» смеялись и отвечали ей матом.
С нами в том же автозаке был парень, который видел, как ее задерживали. Она — юрист, бывший преподаватель БГУ в возрасте 51-го года, которая на выборах голосовала за Лукашенко. Они с мужем владеют магазином в торговом центре неподалеку от проспекта, шли туда. Увидев цепочку ОМОНа, перекрывшую улицу, муж в шутку спросил у них: «Почему туда нельзя, там коронавирус?»
Несколько «омоновцев» тут же набросились на него, начали избивать, поволокли в автозак. Женщина побежала за ними, кричала, пыталась защитить его. Тогда несколько курсантов академии МВД, которые помогали ОМОНу, кинулись на нее и жестоко избили. Били в лицо, в живот. Они продолжали бить ее ногами, даже когда она лежала на земле…
Если есть ад, «Окрестина» — еще хуже
Заключенных привезли в Советское РУВД (райотдел внутренних дел) Минска. По дороге арестованные, по словам Александра, молились, чтобы не попасть в другое место — печально известный белорусам Центр изоляции правонарушителей на улице им. Окрестина в Минске. В просторечии его называют «Окрестина» — в этот изолятор обычно свозят арестованных на акциях протеста. Вот что говорит про это место Александр:
«Окрестина — это пыточная. Есть ад, но Окрестина, по рассказам, еще хуже. Я слышал истории про разорванные задние проходы у мужчин. Мужчины, которые оттуда выходят, ничего не говорят, просто плачут. Я собрал много таких сведений».
В белорусских медиа уже появились сообщения о случаях сексуального насилия против арестованных. Так, 16-летний Тимур М., лежащий сейчас в реанимации 3-й детской больницы Минска, рассказал родным, что одному из арестованных мужчин засунули дубинку в прямую кишку. Другого арестованного, 14-летнего подростка, били в пах. Самому Тимуру дубинку засовывали в рот, пытались выдавить глаза, сильно избили — передает издание Tut.by
Когда партию задержанных, среди которых был и Александр, выгрузили в Советском РУВД, их еще раз избили. Поставили, нагнувшись, лицом к стене, с руками за спиной и продолжили истязать. По словам Александра, вместе с ним пыткам подвергались еще 61 человек. Заключенных били за малейшее движение, даже если они уже не могли стоять от боли, усталости или травм.
— Мы стояли, нагнувшись так, чтобы голова была на уровне живота. Руки подняты и разведены в стороны, ноги расставлены в два раза шире плеч. В такой позе через 5 минут затекают ноги, руки, шея, болят спина и позвоночник.
— Руководил истязаниями лично начальник Советского РУВД. Он сам с особым пристрастием избивал людей. Рядом со мной стоял молодой человек со сломанной и распухшей рукой. Он больше не мог ее удерживать. Начальник РУВД подошел к нему и с матом через каждое слово сказал: «Тебе что, непонятно, что надо руки поднять?». Парень ответил, что не может, потому что рука сломана. Тогда начальник схватил его за руку, резко дернул вверх и ударил о забор. Я потом узнал его на фото на сайте МВД, — сказал Александр.
«Детали» нашли данные и фото этого человека: начальник Советского РУВД города Минска Сергей Леонидович Калинник.
«Он закричал: «Ах, ты — гражданин Израиля!» — и ударил меня палкой в живот»
После составления протокола у арестованных отобрали документы и личное имущество. Все это время Александр твердил, что он — гражданин Израиля, и просил позвонить в посольство, однако ответом были лишь насмешки и издевательства.
После этого арестованных перевели во внутренний двор РУВД, где заставили стоять с руками за спиной, низко склонившись над колючей проволокой. Она была раскручена по земле так, что любой удар мог бросить человека на шипы. А били за малейшее движение.
— Ты стоишь у забора в неудобной позе, а перед тобой на земле — колючая проволока. Если начнешь падать, упадешь в нее лицом. Мы боялись двинуться. За попытку пошевелить затекшей ногой ты получал удары дубинкой. Слава богу, у нас никто не упал.
Один из сотрудников огромного роста был в шлеме и в маске, так что его невозможно было идентифицировать. Он кричал людям, чтобы они опускали головы еще ниже, и бил каждого. Я видел, как он проходит, и старался опустить голову так низко, как мог. Думал, хоть бы не тронул, но нет, он все равно меня ударил.
На это я ему сказал, что я — гражданин Израиля и требую, чтобы обо мне сообщили в посольство. Он закричал: «Ах, ты гражданин Израиля!» и ударил меня палкой в живот. Если бы я промолчал, то не получил бы этот удар. А потом он повернулся к сослуживцам и сказал: «Смотрите, у нас тут гражданин Израиля! Приехали тут нам страну рушить!».
«Чуть что – открываем огонь на поражение!»
Во дворе РУВД им сказали: «Вы находитесь на режимном объекте, если что — отрываем огонь на поражение».
— Так мы простояли до 4 часов утра. Примерно раз в два часа нам давали одну бутылку воды на всех. Получалось, что я не могу напиться, так как кому-нибудь другому не хватит. Поэтому я пропускал свою очередь — во-первых, чтобы было больше другим, во-вторых, чтобы не ходить в туалет.
По словам Александра, когда арестованных отводили в туалет с конвоиром, начиналась игра в хорошего и плохого полицейского.
— Тот, кто тебя отводит в туалет, начинает с тобой вежливо разговаривать, спрашивать, кому позвонить и сообщить о задержании. Как будто он — хороший и готов помочь. Я попросил конвоира: «Позвоните в посольство, пожалуйста». Он мне ответил: «Конечно, мы же по закону должны это сделать». Тогда я настолько растрогался, что сказал ему: «Я за вас и вашу семью записку вложу в Стену плача». Но он никуда не позвонил, это была просто игра. Я понял, что у меня начинается «стокгольмский синдром» по отношению к нему, и отогнал от себя эти мысли.
«Было невыносимо холодно»
Во дворе РУВД были слышны взрывы и звуки стрельбы возле универсама «Рига», находящегося неподалеку – там был один из центров протестов в ночь с 10 на 11 августа. Но только бывший солдат ЦАХАЛа опознал эти звуки, белорусам они были в новинку.
— Мы слышали оттуда взрывы и очереди. Я, как бывший военный, сразу понял, что это — светошумовые гранаты, что стреляют резиновыми пулями. Мы пытались с ребятами тихонько перешептываться. Они удивлялись происходящему, я им объяснял.
Перед рассветом температура упала до 10 градусов, но арестованные продолжали стоять во дворе.
— Я был в одной майке и в джинсовых шортах по колено. Температура снизилась, мне было ужасно холодно. Потом они разрешили нам сесть на асфальт и руки за голову. Но когда ты садишься на холодный асфальт при температуре +10, тебе становится еще холоднее.
Я — мужчина, прошел разное в жизни, могу справляться с подобными ситуациями. Но с нами стояла эта 51-летняя женщина, Наталия, и выполняла все то же самое. что и мы… Я не знаю, как она это выдержала…
Мы ждали рассвета, как прихода Мессии. Нам всем было ужасно холодно.
Александр рассказывает, что с ними во дворе находился умственно отсталый инвалид второй группы, который вел себя, «как шестилетний ребенок». Его имя – Артем Шиманский, он и сейчас, на момент публикации, остается в тюрьме.
— Когда ему приказывали поднять руки, он улыбался и говорил: «Я не буду, я устал, не могу так больше стоять». За это его избивали дубинками и наказывали еще больше, чем нас. Все вокруг понимали, что он нездоров, и из-за этого так себя ведет. Почему милиционеры этого не понимали, для меня загадка.
Потом вышло солнце, начало пригревать, это была такая радость! Нам разрешили снова сесть на асфальт, даже опереться руками, но приказали смотреть только вперед. Мы расслабились. А этот парень Артем… Он все время оборачивался и улыбался. Он как будто попал в какое-то приключение. И тогда за его непослушание они наказали нас всех. Заставили снова встать, нагнувшись – и час так продержали. Коллективное наказание за то, что инвалид их ослушался.
По словам Александра, находясь во дворе, он слышал, как в здании РУВД истязали, людей, арестованных той же ночью возле универсама «Рига», где они пытались строить баррикады.
— Я слышал кошмарные крики, и удары, такие глухие, по телу дубинкой. На этих людей ОМОН перекинул всю злость – и, наверное, это нас спасло от более жестоких истязаний.
ЧАСТЬ 2. Жодино
«Это — настоящее гестапо»
Около 11 утра арестованных начали перевозить в тюрьму, расположенную в городе Жодино Минской области. Перевозили в двух автозаках. Офицеры ОМОН, руководившие погрузкой, отбирали в один автозак тех, кто хоть чем-либо выделялся внешне: людей в одежде с национальной белорусской символикой, парней с длинными волосами, с татуировками. По слухам, в этом автозаке истязали сильнее. Но и то, что пережил сам Александр при этапировании, больше всего напоминает действия гестапо.
— Люди в автозаке лежали один на другом. Подо мной парень потерял сознание. Происходило это так: человек становится на колени, руки за спиной, спина согнута, голова уткнута в пол. Я становлюсь за ним, тоже на коленях, наваливаюсь на него.
Более крепким мужчинам связывали руки пластиковыми стяжками — так сильно, что кисти рук синели. Некоторым удавалось их растянуть, но если «омоновцы» это замечали, человек получал неимоверное количество ударов по спине.
По словам Александра, этапирование в Жодино было самым тяжелым моментом за все время его ареста.
«Извините за подробности, но один парень просто наделал в штаны. По-моему, он был прямо передо мной. И вот, мы едем в этой духоте, люди лежат один на другом, колени болят, машина прыгает на ухабах… И тут добавляется этот запах… — говорит он. — А еще в автозаке они играли с нами в «караоке». Они «заказывали» песню – а мы должны были ее петь. Они «заказывали» песню «Перемен» Цоя, или песни Стаса Михайлова. Но мы отказались петь, сказали, что не знаем слов».
Тех, кто жаловался, снова начинали избивать. При этом, если «омоновец» не мог достать до человека, которого хотел избить дубинкой, он становился на спины других заключенных, чтобы дотянуться.
— Он становился одной ногой на мою спину, другой – на кого-то другого. И не просто становился – это было бы не так больно – нет, он намеренно вдавливал ботинок мне в спину, прокручивал, чтобы было больнее. Я понял, что лучше не издавать ни звука, еще часик потерпеть. Но мы слушали их – и запоминали. Иногда они совершали ошибки — называли друг друга по фамилиям. Я из автозака в Жодино запомнил одну фамилию: Шабуня.
Помните, как в сериале «Игра престолов» Арья Старк все время повторяла про себя фамилии и имена тех, кого она должна убить? Я, конечно, не собираюсь никого убивать, но эту систему я усвоил. Я все время повторял про себя эти фамилии, которые слышал. И некоторые ребята то же самое делали. Я думаю, это очень важно.
«Из вас сделают "петухов"»
— По дороге нас начали запугивать, что в Жодино – самая страшная тюрьма на свете. Говорили: «Сейчас вас кинут к уголовникам в камеры, и те сделают из вас «петухов», «Вы оттуда не выйдете, прощайтесь с жизнью». «То, что мы с вами делаем — это еще цветочки. Там, в Жодино, вы вообще обо*ретесь…»
Молодые ребята рядом со мной плакали от страха… 20-летний парень шепотом меня спросил: как себя вести во время истязаний, чтобы не было больно? Я ему сказал: «Главное — не бойся, потому что, когда боишься — еще больней. Постарайся отключиться от всего этого». Знаете, мне 40 лет, и я могу это сделать, а ему 20 – и он не может.
По словам Фрумана, на въезде в Жодинское СИЗО растянулась полуторачасовая пробка из автозаков. Конвоиры, наконец, разрешили людям в автозаке сесть на пол, но Александру было больно сидеть в любой позе из-за того, что он был сильно избит. Он рассказал, какую психологическую «накачку» прошли сотрудники ОМОН и как они объясняли свои зверства.
— Мы сели поудобнее, и началось общение. «Омоновцы» начали нам рассказывать, какие мы плохие, и какой Лукашенко хороший. Рассказывали, что нам платят по 150 долларов каждому. Причем я смотрю ему в глаза и понимаю: он в это верит!
Потом они начали нам объяснять, почему так зверствуют. Они рассказывали нам небылицы про то, что уже больше 100 «омоновцев» с проломленными головами лежат в больницах, и за них они мстят. Я думаю, это им нарочно рассказали, чтобы вызверить посильнее (никаких подтверждений этих данных нет — прим. «Детали»)
Я стал переводить разговор на израильскую армию, думал их заинтересовать, чтобы они меньше лютовали. Задавал им житейские вопросы – какие у них зарплаты, сколько им надо для жизни. Пытался отвлечь их внимание от других, молодых парней – те спрашивали что-то, что могло конвоиров разозлить.
На «зоне» я впервые услышал человеческий голос
Как рассказал Александр, только по прибытию в СИЗО Жодино, арестованным удалось выдохнуть. Сотрудники «зоны» для уголовных преступников вели себя гораздо корректнее, чем ОМОН.
«Сотрудники Жодино вообще нас не били, я ни одного удара не получил. Мы пробежали по коридору и очутились во внутреннем дворике — сверху он был накрыт решеткой. Наверху был надзиратель. Тут я впервые за сутки услышал человеческий голос — без крика и мата. Он спросил нас: «Ребята, все в порядке, есть жалобы? Сейчас я принесу ведро, если кто хочет в туалет, потерпите полчасика и мы расселим вас в камеры — там вам будет поспокойней». Тут все просто выдохнули».
В камере Александра, рассчитанной на 8 человек, сидели 16 мужчин. Все — участники протестов: уголовников оттуда перевели – и, похоже, делалось это в спешке: задержанные нашли в камере тайник, а в нем- лезвия и заточку. От греха подальше сразу смыли их в унитаз.
Днем температура в камере поднималась выше 30 градусов. Заключенные договорились соблюдать гигиену, обмывали тело водой несколько раз в день. На 16 человек приходилось 4 двухъярусные койки. Чтобы все могли поспать ночью, они вымыли пол и застелили его одеялами.
— У нас была невероятная солидарность. В нашей камере старше всех были я и еще один мужчина, 35-летний Андрей. Мы старались помочь ребятам все организовать. В первый же вечер кинули жребий, кто где будет спать. Восьмерым достались койки, остальным пол. На следующую ночь мы менялись. Я был самый невысокий – у меня рост 1,70, поэтому сразу вызвался постоянно спать на столе, чтобы другим было больше места.
С нами в камеру попал тот самый инвалид, Артем Шиманский. Мы его каждый день мыли, чтобы ему не было жарко – от жары он расчесывался в кровь. Постоянно общались с ним, чтобы чувствовал, что он с нами. Мне кажется, у него за всю жизнь не было столько друзей...
В первый раз мы поели 12-го числа утром. Артем очень много ел – может, его болезнь так влияет. Чтобы ему хватало, мы все время говорили надзирателям, что нас на одного больше – и те приносили дополнительную порцию.
Слепили шашки и нарды из хлеба. Много общались: говорили про историю, про философию. Я ребятам байки про армию травил… Там было множество умнейших людей. В камере я познакомился с достойными белорусами, людьми разных профессий.
Познакомился и с польским журналистом по имени Каспер. Он полиглот, прекрасно знает русский и еще несколько языков. С ним говорили про философию, культуру… Его во Фрунзенском РУВД Минска избили с пристрастием только за то, что он поляк: «Вы, поляки, приехали нам тут страну рушить. Вы там все в Европе геи, пид**аcы. Чё вы сюда прете?» – говорили ему.
Потом, уже в СИЗО Жодино за Каспером пришли в камеру двое мужчин с саквояжами – откуда, не представились, но было явно, что из спецслужб. Отвели на беседу. Говорили, что на самом деле белорусы любят поляков. Уговаривали, чтобы он не рассказывал, что видел. Но он ответил: «Нет, я буду все рассказывать!» — и они отвели его назад.
«Заставляли кричать: "Лукашенко — самый лучший президент!"»
Самые жестокие истязания перенесли как раз те соседи Александра, которые провели ночь во Фрунзенском РУВД.
— Я вот жаловался, что мы стояли «раком», а они там лежали на полу, их избивали ногами и заставляли кричать «Лукашенко — самый лучший президент», — рассказывает Александр.
13 августа заключенных начали выводить на суды. Судьи, по словам Александра, «никого не слушали, а штамповали приговоры». Арестованные получали стандартные сроки административного ареста – от 5 до 15 суток. Однако за Александром так никто и не пришел. Между тем истекали 72 часа, которые по закону можно держать под арестом иностранного подданного.
— Я одного милиционера подозвал, говорю: «Слушай, а что со мной? Еще 2 часа – и меня надо выпускать, по закону». Он говорит: «С тобой такая странная история — потеряли твои документы». И тогда я понял, что скоро выйду…
Сейчас они хотят сделать вид, будто меня у них вообще не было! Видимо они думали, что у меня двойное гражданство – Израиля и Беларуси. В таком случае белорусские власти могут сказать: «Ничего не знаем, это — гражданин Беларуси» — и делать со мной, что хотят. Но у меня только израильское гражданство – от белорусского я отказался еще в 2002 году. Когда-то я жалел об этом, но теперь меня это спасло.
В белорусских тюрьмах сейчас могут находиться другие израильтяне, которые от белорусского гражданства не отказались.
— Я почти не знаю израильтян из Беларуси, которые отказались бы от второго гражданства, — говорит Александр.
«Найдемся в "Инстаграме"»
Когда стало понятно, что израильтянина выпускают, сокамерники написали ему подробные списки со своими фамилиями, телефонами родных. Через вентиляцию можно было поговорить с заключенными из других камер – те тоже передали свои данные.
Со своими сокамерниками Александр договорился, что они найдут друг друга после освобождения, через «Инстаграм».
— Мы придумали уникальные хештеги, по которым нас можно будет потом найти в «Инстаграме». #PN27PN латиницей — это хэштег ребят, которые были со мной в автозаке. Хэштег нашей камеры в Жодино: #жодино26ожидайте. Номер нашей камеры был 26. Ну, а «ожидайте» — это самое смешное слово, которое мы там слышали.
Александр Фруман дождался освобождения, но, как он и подозревал, ему сообщили, что его паспорт потеряли.
— Сейчас я без паспорта. Завтра или послезавтра посольство Израиля должно выдать мне новый паспорт. Интересно, что я видел свой паспорт на столе в Советском РУВД, среди кучи протоколов – он один там был такой, я издалека узнал его по обложке. Получается, сначала белорусские власти похитили израильтянина, а потом украли его документ.
Перед освобождением Александру пришлось два часа разыскивать свои вещи среди вещей других задержанных.
— Шесть комнат, а в них – горы вещей. Телефоны, шнурки, обувь, куча денег, кредитные карты… Что удивительно – я нашел свои банковские карты и деньги. Много купюр в разных валютах.
Всего израильтянин пробыл в заключении 78 часов. Освободили его вместе с польским журналистом.
— Нас выводят за ворота тюрьмы. Каспер рядом. Я взял его за плечо, говорю: «Каспер, свобода!». И вижу, что его встречает польский посол. А израильского-то и нет!
Я удивился. Ребятам в камере я постоянно говорил – я из Израиля, мои за меня всех порвут. Рассказывал им про Нааму Иссасхар, и они удивлялись, как за девушку все впряглись. Но из израильского посольства меня никто не встретил.
За воротами нас ждало около 500 человек, выхожу – и все тянут ко мне руки с телефонами. И на экране у каждого – фотография их пропавшего близкого человека.
Белорусские силовики не сообщали родственникам задержанных, где находятся их близкие, не вывешивали списков, и многие белорусы до сих пор не знают, где их родные. Такую информацию собирают только правозащитники, но власти неохотно идут на сотрудничество с ними.
— Я решил, что обойду всех, посмотрю на каждое фото. И обошел. Двоих узнал.
В завершение разговора Александр поделился с «Деталями» еще одним очень личным наблюдением.
— Я отслужил в бригаде «Гивати» три года, а потом еще полгода по контракту. Я служил в 435-м батальоне «Ротем», все три года провел в Газе – Гуш-Катифе и местах поблизости. Мы часто занимались тем, что перевозили арестованных палестинцев. У меня в Газе погибли командир взвода и радист – а через два месяца мы поймали тех самых террористов, которые их убили, и этапировали их. Но мы никогда в жизни не позволили бы себе по отношению к террористам даже толики того, что на моих глазах творил белорусский ОМОН…
Не эпилог
Александр Фруман и его семья все еще находятся в Беларуси. Он продолжит общаться со СМИ. Он считает своим долгом рассказать миру, что происходит в белорусских тюрьмах. Сейчас его родные перевезли Александра в безопасное убежище.
Мы надеемся, что МИД Израиля поможет израильтянам с двойным гражданством, по сей день остающимся в белорусских тюрьмах.
Дарья Костенко, «Детали»˜. AP Photo
