Собраться также они там могут, но испытывать при этом счастье - никогда. Смотреть вместе кино они тоже могут, но так ликовать, так расстраиваться? Почему наша жизнь полней и убедительней?! Почему нас обуревают такие страсти?! Почему наша жизнь счастливее, ярче?! Во всем. В каждой мелочи. Именно мелочи делают нашу жизнь такой привлекательной, и радость мы испытываем гораздо чаще.
Разве они могут всей страной прочесть одну книгу и узнать о себе потрясающие новости? Разве они когда-нибудь поймут, что значит узнавать исторические, генетические, сельскохозяйственные подробности из художественной литературы?
Разве они почувствуют такую отдачу от писательского труда? Ведь писатели у нас дают путевку в жизнь офтальмологам и конструкторам.
В художественных журналах инженеры, техники, юристы ищут и находят ответы на профессиональные вопросы. С какой жадностью население читает! Где еще столько читают в любом транспорте и вздрагивают от сладкого мщения или открытия? А как мы расстраиваемся от газетного холодка? Где, в какой стране народ так расстраивается от тона газет? Кажется, скисли, кажется, им заткнули рот?..
Вдруг ликующий крик: "Читали?! В этой маленькой... под дых характеристикам... А-а-а! Звезданули Главное юридическое управление Министерства иностранных дел СССР. А-а-а!" - "Где?.."- "Вот! Вот и вот".
Народ уткнулся... Все проехали свою остановку... Все содрогнулись от смелости малышки. Как стреляет? "Читали?.. Удар по армии?" - "Сельская жизнь" за семнадцатое".- "А-а-а!.." Все снова проехали остановку. О-о-о! Елки-палки! Прэсса дает! Звездает по площадям.
Три дня тишины... "Известиям" заткнули рот... "Московские новости" громят только по-английски, по-русски лижут зад администрации, "Литературка" укусила сама себя и отравилась. "О-о-о! А-а-а!" В криках народ снова проехал свою остановку.
- Слышали, вызвали телевидение и сказали: если вы, гады, еще раз покажете "12-й этаж!"... А те заныли: а что нам делать, мы же уже отменить не можем, мы шесть раз показывали. А им сказали: вот, гады, теперь выкручивайтесь, и чтоб передача была, и чтоб министров не порочили, и чтоб гласность была, и чтоб выкриков не было, и чтоб цены повышались, и чтоб люди одобряли, и чтоб свобода была, и чтоб митингов не было. Вот теперь и выкручивайтесь, гады. И они побежали на работу - выкручиваться... А-а-а!.. Во дела...
И народ опять проехал свою остановку.
- Ребята! А перестройка - это что?..
- Ты что, сдурел?
- Не, ну как?.. Вот я, допустим, слесарь... Мне как?
- Ты чего тут бузотеришь? Ты чего тут в таком большом деле подмигиваешь?
- Да нет... Я просто спросить хотел... Все кричат - перестройка... Это что? Мне лично?.. Опять, что ли, быстро, качественно, эффективно или, может быть, трудиться с отдачей?.. Я что хотел узнать, почему я понять не могу. Мне говорят: "Ты в самом низу, с тебя начинать". Ладно, я в самом низу. И мне как? По-прежнему эффективно, быстро, с высоким качеством или, может, с полной отдачей? Я потому и спрашиваю. Мне будет выгодно или опять быстро, эффективно, высококачественно, не снижая темпов, на своем рабочем месте?.. Я спрашиваю, перестройка для меня лично - это что?..
- Критикуй.
- Кого?
- Кого видишь.
- Ага... А когда мне будет выгодно?
- А кого выгодно, того критикуй.
- А-а-а!..- И народ проехал свою остановку.
- Читали, "Социндустрия" потребовала пустить адвоката в КПЗ? А следователи закричали:
- Как, при адвокате вообще ничего не раскроем. Мы и так судим не тех, кто виноват, а тех, кого поймали. Мы не можем искать виноватого. Его вообще нет. Его нигде нет. Они давно уволились, переехали и погибли еще в гражданскую. С тех пор от них остались инструкции, по которым мы действуем.
А "Индустрия" закричала: "Как?" А все следователи завыли: "А вот так... " А "Индустрия" как шепнет: "Меняйте!" А следователи как застынут: "Что, все менять?" А "Индустрия" тогда побежала выяснять, почему овощей мало на станции Раздельной и их не завезли и вообще до каких пор сами водители будут нарушать проезд через осевую...
- А-а-а!.. Прэсса. Ну, прэсса!
Метро гудит. Народ ездой не интересуется. Народ компанию ценит.
- Читали, "Московские новости" на китайском языке сообщили о новых правилах выезда?
- Сюда?
- О, кретин!
- Чего ты ругаешься? Я же китайского не знаю.
- Тогда тихо стой.
- Теперь, чтоб выехать...
- Сюда?..
- Слушай, ты же хвастался, что тебе на "Пушкинской" выходить? Чего ты торчишь?
- Ну, рассказывай.
- Так вот, новые правила выезда - три человека дают тебе характеристику и к...
- Так что, три человека должны послать?
- Да. Раньше один послал, и ты хочешь идешь, хочешь не идешь, а сейчас трое посылают, и ты хочешь не хочешь, а едешь.
- Сейчас дали много самостоятельности заводам.
- Дали?.. Кто дал?..
- Мы. Завод может сказать: "Не хочу делать туфли, хочу надгробья".
- И чего?
- "Пожалуйста, с 1 января".
- Слушай, а если все заводы скажут - хотим делать надгробья?
- Пожалуйста, но только с 1 января.
- А кто же будет делать радиоприемники?
- Вот... Когда заводы увидят, что спрос на надгробья удовлетворен, они все бросятся делать приемники и удовлетворять.
- Здорово.
- Конечно. В этом суть.
- Слушай, а с ускорением как?
- Ты что, решил к "Пушкинской" с другой стороны подъехать?!
- Ну, давай, давай.
- С ускорением сложней. Здесь от темпов зависит. Здесь прэсса сомневается. Прэсса здесь попросила перерыв. Они слегка выдохлись, много на них навалилось.
- Но слушай. Вот я, кроме как в метро, нигде никаких перемен не чувствую.
- Это у тебя что-то с организмом. И тут не в переменах дело. Тут когда жизнь лучше станет, вот это главное не пропустить.
- Ну, так прэсса ж даст знать.
- Даст, даст. Скажут, когда будет.
- А я за сорок пять лет ни разу ни до чего не дожил, может, сейчас доживу?
- До смерти доживешь.
- Я как скажу "будет", так жена в меня тряпкой.
- Нервная?
- Слово это не переносит. Будет хорошо. Будут продукты. Не будет очередей. Будет квартира. Вспомнить нечего. Только мечтать. Она кричит: "Уже дед скоро, а все мечтаешь!"
- А чего, мечтай, дед. Ты видал покойников - большинство улыбается, значит, в мечтах отошел, но, думаю, на сей раз до чего-то доживем. Последний раз экспериментируем.
- А если неудача, что будет?
- СПИД! Читал про СПИД?
- А чего?
- А ничего...
- Вообще?
- Ага!
- И надолго?
- А пока лекарства не будет.
- А если попробовать как-то иначе?
- Именно от этого и происходит.
- Так что, вообще никак?
- Вообще.
- А как же?
- А как хочешь.
- Тьфу ты! Опять! Мясо - как хочешь, рыбу - как хочешь, и тут - как хочешь...
- Как хочешь.
- Самостоятельность?
- Самостоятельность.
- И хозрасчет?
- И хозрасчет.
- Тьфу!.. А если?..
- Нельзя. Пусть пойдет обойдет всех врачей, принесет обходной лист, возьмет характеристику после этого - и ни при каких обстоятельствах... (Шепчет.)
- Изоляцией?
- Да.
- А целовать?
- Передаст.
- А обнимать?
- Передаст.
- От сволочь...
- Где ты читал?
- В прэссе!
- Ну, прэсса. От прэсса!
- Теперь демократия. Это как?
- Это если ты не согласен.
- Ну?..
- Вот. Теперь ты можешь быть не согласен.
- Ага... И долго?
- Ну, долго я б не советовал... Ну, пока это происходит, можно.
- А зачем это мне?
- А я сам не знаю.
- И чего?
- Ничего... Так и живи...
- А не поймают?
- А ты никому не говори.
- Ага... Тогда конечно... Это облегчение.
- А как же...
- И до каких пор молчать?
- Пока не согласишься.
- Тогда уже молчать не стоит.
- Можно и высказаться, но тоже осторожно.
- Это облегчение.
- Это большое послабление!
- Прэсса добилась?
- Прэсса!
- Ну, прэсса!
- Да, прэсса тут все и завертела.
- А где она?
- А всюду. Я тут заходил в одну. Эти ребята... Ух, разворотистые. На Пушкинской, вернее, там милиция. Глянул через окно с улицы, поверишь: стол, стул, телефон, бумага и больше ничего.
- Ничего?
- Ничего.
- А как же он громит?
- Вот так.
- Значит, перестроился...
- Перестроился.
- Ну, прэсса...
- Ой, прэсса!
- Слышали, всю прэссу вызывали: "Чего у вас каждый день тайфуны, аварии, вы что, сдурели?" Те туда, сюда, мол, это не мы, мол, это стихия. А им: "Если у вас настроение хреновое, вы на людей не вымещайте, уменьшить, к чертовой матери, вдвое всю эту гадость". Те: "Есть!" - и давай себе о зэках писать. Мол, сидит, а не виновен. Сидит, а не виновен. Их опять вызывали: "Опять народ будоражите. Каждый, кто сидит, - виновен!"
Сидят, никому не мешают. Уже сто комиссий, мол, проверяло:
- Как вы тут, зэки?
- Все в порядке. Хорошо сидим. Езжайте домой!
Ну, те вначале кричали, что много сидит, сейчас кричат: "Не. Кажется, немного". И про прошлое уточнили. Раньше, мол, ужас сколько перед войной погибло.
Сейчас уточнили: "Не, кажется, ничего, не так много".
- Ну, прэсса!
- Да, сейчас они вообще - то притихнут, то вскипят.
- Читали? - и народ проехал свою остановку.
Нечего читать, и народ вышел на своей остановке.
Михаил Жванецкий
