«С момента существования государства Израиль Соединенные Штаты всегда были его лучшим другом и партнером, факт, подтвердившийся сегодня в очередной раз. Приверженность безопасности Израиля остается неизменной, будучи основанной на искренней заботе о благополучии жителей Израиля и о будущем этой страны». Президент США Барак Обама, сентябрь 2016 года.
«У Израиля нет лучшего друга, чем Соединенные Штаты. Узы, соединяющие наши народы, свидетельствуют о приверженности общим ценностям и о десятилетиях сотрудничества. По мере того, как наше партнерство продолжает укрепляться, США по-прежнему тверды в поддержке безопасности Израиля». Президент США Джо Байден во время инаугурации нового правительства, июнь 2021 года.
Любой из израильтян, следящих за новостями, давно уже привык к постоянным заверениям глав США в том, что стратегический союз между государством Израиль и США только крепнет и углубляется. Так и происходит в последние сорок лет, но во время возникновения нашей страны и в первые годы ее существования, картина была не столь благостной.
«Если бы евреи ждали милостыни со стороны США или ООН, они давно бы вымерли!» – это откровение премьер-министр Израиля Бен-Гурион обрушил на американского посла Джеймса Макдональда на встрече с ним в конце мая 1948 года, примерно через две недели после провозглашения независимости государства Израиль.
В своей новой книге «Israel's Moment» профессор Джеффри Херф из Мэрилендского университета анализирует документы и свидетельства того периода, доказывая, что американские власти сопротивлялись созданию израильского государства, причем куда значительней, чем можно предположить.
Книга профессора Херфа – результат глубокого исследования и работы с тысячами секретных архивных документов ЦРУ, Пентагона и государственного департамента. Один из удивительных выводов состоит в том, что за эмбарго на поставки оружия, которое Соединенные Штаты ввели против молодой, только что воссозданной страны, стояли влиятельные силы в американской администрации, противившиеся сионистскому предприятию, порой даже антисемиты.
Сотни служебных записок, открыток, протоколов встреч и личных писем отражают конкретную позицию лиц, решительно выступавших против всего, что могло бы способствовать созданию еврейского государства. По словам Херфа, речь идет не только о государственных деятелях, близких к арабским странам и связанных с саудовской нефтяной промышленностью, но и о верхушке дипломатического ведомства и спецслужб США тех лет. Многие их них видели в реализации сионистского проекта в лучшем случае головную боль, а в худшем – угрозу интересам США.
Наглядным примером этого может служить письмо, отправленное Уильямом Эдди, специальным помощником госсекретаря Джорджа Маршалла, через две недели после того, как были преданы гласности рекомендации ООН, в которых действовавший ранее мандат признавался недействительным за окончанием срока действия, а территория подмандатной Палестины должна была быть разделена на два государства.
В вышеупомянутом письме Эдди пытался обосновать свою позицию по вопросу, стоит ли создавать теологическое, расово-сионистское (Racial) образование. Уже сама постановка вопроса подчеркивает резкое неприятие этого образования, и далее Эдди пишет, что принятие рекомендаций ООН противоречит американской модели «нерелигиозного, демократического, непредубежденного в отношении расы и вероисповедания государства».
По мнению Эдди, поддержать рекомендации ООН по разделу Палестины равносильно тому, чтобы поддержать «независимое теократическое образование, олицетворяющее возврат к темным временам».
Девять дней спустя Лой Хендерсон, глава отдела Ближнего Востока и Африки в госдепартаменте США, подготовил служебную записку, в которой написал, что его персональный долг – попытаться объяснить, «почему подавляющее большинство американцев нееврейского происхождения, хорошо знакомых с ситуацией на Ближнем Востоке, уверены в том, что поддержка любого плана раздела, который способствовал бы созданию еврейского государства в Палестине, противоречит национальным интересам США».
Тот же Хендерсон, вслед за Эдди, подчеркивал, что признать существование Израиля – значит, признать принцип расового превосходства и пойти против основополагающих нравственных ценностей Соединенных Штатов, предполагающих одинаковое отношение к своим гражданам «вне зависимости от их расы или религиозной принадлежности».
Эта точка зрения нашла сторонников среди многих людей, отвечавших за внешнюю политику США. Она не прозвучала слишком экстремально и для госсекретаря США: «Для Маршалла в то время было очень важно остановить советскую экспансию. И вполне естественным в этом направлении казалось укрепление союза с Британией. Потому евреи были своего рода помехой, – пишет профессор Херф. – Об этом свидетельствует и тот факт, что весной 1948 года в разговоре с Моше Шаретом, умоляя его не объявлять о создании государства, Маршалл сказал: «Если вы это сделаете и начнется война, не бегите к нам потом за помощью». Честно говоря, это шокирует, учитывая, что прошло всего несколько лет после Холокоста!»
Херф довольно осторожен и сдержан, критикуя Маршалла, но менее осторожен, когда говорит о Джордже Кеннане, возглавлявшем в тот период отдел госдепа по планированию внешней политики. «Кеннан тогда считался самой известной и влиятельной фигурой в госдепартаменте; он известен как «архитектор Холодной войны», – поясняет Херф. – И он более чем кто-либо другой взял на вооружение идеи Эдди и Хендерсона и воплощал их в жизнь. Кроме того, Кеннан утверждал, что поддержка американскими евреями сионистского проекта лишь усугубит проявления антисемитизма в США».
Есть документ, которые Кеннан направил госсекретарю Маршаллу 20 января 1948 года, подробно описывая риски, с которыми столкнется американская сторона, поддержав резолюцию ООН по разделу Палестины. По мнению Кеннана, это нанесет серьезный ущерб торговым соглашениям США на Ближнем Востоке, лишит их и доступа к нефтепроводам, и доступа к военным объектам в этом районе. Он говорит также о потенциальной угрозе американским гражданам, находящимся там. Поэтому, как отмечал Кеннан, «Соединенные Штаты должны расстроить план раздела и попытаться продвинуть идею создания своего рода зоны лояльности, которая характеризовалась бы общим федеративным устройством, объединяющим и евреев, и арабов».
В марте 1948 году Роберт Ловетт, тогдашний заместитель государственного секретаря сказал, что «признать еврейское государство равносильно тому, что купить кота в мешке», а затем в подтверждение своего тезиса написал, что «данные, поступающие из Палестины, указывают на то, что обе стороны используют оружие, имеющееся в регионе, для умножения террора, убийств и насилия».
Подобная атмосфера царила и в системе безопасности. В сентябре 1947 года Теодор (Тед) Бэббит, помощник директора ЦРУ, подготовил специальный документ, в котором предупреждал о возможной реакции арабов на план по разделу Палестины: «Реакция арабского мира служит важнейшим фактором, определяющим стабильность на Ближнем Востоке. Поддержка сионизации Палестины поставит под серьезную угрозу стратегические и коммерческие интересы США в регионе».
Бэббит также прогнозировал, что не только над «экономическими и стратегическими интересами Запада нависнет дамоклов меч опасности, но и положение сионистов будет далеко не лучшим, чем сейчас в Польше, Румынии и Украине».
Помимо желания умиротворить арабский мир и опасений, что стратегическим и экономическим интересам Соединенных Штатов на Ближнем Востоке будет нанесен серьезный ущерб, американскую дипломатию преследовал постоянный страх, что будущее государство Израиль станет, по сути, сателлитом СССР – главным образом потому, что евреи из Восточной Европы, которые туда репатриируются, идеологически близки коммунистам.
«Конфликт между евреями и арабами, чреватый насилием, может продолжаться бесконечно, учитывая советскую поддержку, в том числе через местные коммунистические партии и с помощью восточноевропейских иммигрантов-коммунистов с промытыми мозгами», – писал в ноябре 1947 года посол США в Москве, будущий глава ЦРУ Уолтер Беделл Смит. Он добавил, что усугубляющийся конфликт способен «нанести вред ключевым интересам США и Великобритании в районе, где Советскому Союзу было нечего терять».
Насколько обоснованными были тогда опасения, что Израиль станет прокоммунистическим государством? «Я уверен, что Советы отправляли агентов в Палестину в разные периоды иммиграции, – говорит профессор Херф, – но что меня более всего поражает в разведывательных сводках американских дипломатов тех лет, так это минимальное понимание того, в какой реальности оказались европейские евреи после Катастрофы. А также – послевоенного антисемитизма. Меня как историка потрясла та стремительная перемена в сознании американских чиновников, которая ознаменовала их переход от менталитета Второй мировой войны к менталитету Холодной войны. Вместо того, чтобы проявить хоть какое-то понимание еврейской эмиграции в Израиль, они собирали все больше и больше подозрительных, как им казалось, фактов, свидетельствующих о связи между коммунистическим правительством и еврейскими беженцами».
По словам историка Рони Штаубера, «книга Херфа указывает, что существовал резкий контраст между жестким противостоянием американских правительственных кругов идее раздела Палестины, их попытками помешать Израилю защитить самого себя и безоговорочной поддержкой со стороны Восточного блока, во главе с Советским Союзом». По мнению профессора Штаубера, «Херф наглядно демонстрирует, как пережившие Холокост евреи из Восточной Европы воспринимались в качестве потенциальных коммунистических агентов».
Как считает профессор Джеффри Левин из Университета Эмори, «никто не заинтересован в том, чтобы напоминать людям об исторической правде. Она не нужна ни американским политикам, ни израильским властям, ни евреям США, которые предпочитают повторять избитые сентенции о том, что Соединенные Штаты всегда поддерживали Израиль и всегда связь между двумя странами была надежной и прочной. Какой смысл напоминать людям, что многие американские высокопоставленные правительственные чиновники на протяжении 40-х и 50-х годов прошлого века, включая героя войны генерала Джорджа Маршалла, яростно выступали против того, чтобы США поддерживали сионизм?»
Если говорить честно, то, похоже, американские власти вообще были равнодушны к судьбам сионистов, – добавляет Левин.
Никаких угрызений совести
Хотя госсекретарь Джордж Маршалл командовал вооруженными силами США во время войны, а Джордж Кеннан был послом США в Москве, это нисколько не повлияло на их отношение к сионистскому проекту. «Мы говорим о времени, когда моральные соображения в американской внешней политике носили довольно узкий характер, – говорит доктор Давид Фрейлих, бывший заместитель главы Совета национальной безопасности и преподаватель Гарвардского, Колумбийского и Тель-Авивского университетов. – Это было время холодного циничного расчета, когда, учитывая соображения безопасности, полностью отрицались какие-либо эмоции. Что также может объяснить, почему Соединенные Штаты решили не тиражировать фотографии лагерей смерти».
Профессор Херф подтверждает, что в то время ужасы Холокоста не вошли в общественный нарратив Америки: «Все знание американцев о Второй мировой войне начиналось с нападения на Перл-Харбор и заканчивалось вторжением в Нормандию. Катастрофа еврейского народа в те годы еще не врезалась в американскую память. Более того, нельзя забывать, что государственный департамент и Пентагон не хотели вступать во Вторую мировую войну, чтобы защитить евреев, потому что опасались противодействия в самих Соединенных Штатах». На вопрос: а что же с чувством вины, угрызениями совести? – профессор Херф отвечает: «Масштабы Холокоста американцев не особо беспокоили. Они гордились победой в войне, а также тем, что США сделали все возможное, чтобы победить нацистов».
Кстати, комментируя просионистскую позицию Советского Союза, Польши, Чехословакии и других стран коммунистического блока и связывая ее с сочувствием к бедственному положению евреев, Херф, в то же время, когда речь заходит о Сталине, считает, что в данном конкретном случае вряд ли следует говорить о какой-либо эмпатии: «Ему было важнее всего предпринять попытку вытеснить США и Великобританию с Ближнего Востока. Но, с другой стороны, если проанализировать все, что говорилось и писалось в то время дипломатами Польши и СССР в ООН, то вырисовывается четкая картина: сионистский проект воспринимался ими как прямое продолжение борьбы с нацизмом во время войны».
В качестве доказательства Херф приводит в книге высказывание посла СССР при ООН, а впоследствии и министра иностранных дел Андрея Громыко в мае 1947 года, где он напрямую говорит о страданиях, выпавших на долю еврейского народа, и призывает ООН содействовать созданию еврейского государства в качестве исполнения морального долга перед евреями. Примерно через полгода, в ноябре, Громыко вновь возвращается к указанному тезису, утверждая, что ООН должна принять соответствующее решение, тем более что евреи «пострадали от Гитлера больше, чем любой другой народ, в то время, когда в Западной Европе не было страны, которая защитила бы их».
Схожее мнение высказал и представитель Польши в ООН Оскар Ланге, упомянув восстание в Варшавском гетто и печальную судьбу еврейского народа; он также указал на признание поляками исторической связи евреев со своей прародиной, подчеркнув, что поляки с сочувствием «относятся к стремлению евреев видеть Палестину своим национальным домом».
Херф дает понять, что вовсе не романтизирует советскую политику того времени, но считает, что именно она сыграла решающую роль в создании еврейского государства, в то время как вклад США и любой другой еврейской страны был неизмеримо мал.
Шоу Трумэна
Когда же все изменилось? Когда Израиль из стратегического пассива превратился для американцев в стратегический актив?
«В ходе Шестидневной войны Израиль впервые доказал, что он – вовсе не слабая страна, которая служит обузой для Соединенных Штатов, – подчеркивает Херф. – И три года спустя, в период «черного сентября», мы становимся свидетелями стратегического диалога двух стран по поводу кризиса в Иордании. Даже в Войне Судного дня Израиль продемонстрировал впечатляющую живучесть и в итоге выиграл, отчасти – благодаря массированной военной помощи США».
И все же, по мнению профессора, и после этого Израилю приходилось яростно бороться, добиваясь от американцев поставок оружия, вплоть до прихода к власти Рональда Рейгана в 1980 году, когда началась так называемая «институционализация отношений двух стран».
Как утверждает доктор Ор Рабинович с факультета международных отношений Еврейского университета, «сегодня отношения между сторонами весьма близки, и израильских премьеров приглашают в Белый дом, сообщая об этом в утренних новостях. Но в первые годы картина была иной. Первый официальный визит израильского премьер-министра в Соединенные Штаты состоялся в 1964 году, когда президент Джонсон пригласил Леви Эшколя в Белый дом».
По словам Рабинович, «опасения перед Израилем и явные социалистические тенденции в политике руководства страной резко ограничивали сотрудничество разведывательных сообществ двух стран в первые годы существования Израиля». Поворотный момент, как она считает, наступил после того как контрразведку в ЦРУ возглавил Джеймс Энглтон, также руководивший израильским отделом в этой же структуре: «Именно Энглтон выступил одним из главных сторонников развития отношений с Израилем, видя в них выражение важной и значимой для Запада силы в противостоянии Советскому Союзу».
Энглтон часто посещал нашу страну, поскольку со временем профессиональные контакты с руководителями спецслужб Амосом Манором и Исером Харелем переросли в личную дружбу.
По твердому убеждению, Херфа, противодействие американских официальных лиц созданию государства Израиль лишь рельефнее выделяет и подчеркивает величие президента Трумэна: «Он был единственным в правящей верхушке США, кто одновременно занимал просионистские позиции и был человеком Холодной войны. Остальные разделились на тех, кто поддерживал создание Государства Израиль, и тех, кто был сторонником политики сдерживания Советского Союза. И в этом отношении Трумэн шел практически против всего руководства служб безопасности, утверждая, что можно и поддерживать сионизм, и бороться с Холодной войной, и усмирить коммунизм».
Цах Йокед, «ХаАрец». М.К.⊥ На фото: Давид Бен-Гурион и Аба Эвен вручают президенту Гарри Трумену бронзовую менору, 1951.Фото: Fritz Cohen
