«Россия готова к самым агрессивным действиям» - Роман Цимбалюк

На больших пресс-конференциях президента России Владимира Путина всякий раз дают задать вопрос лишь одному украинскому журналисту. Роман Цимбалюк – шеф-корреспондент информационного агентства УНИАН, официально аккредитованный при Министерстве иностранных дел России.

Роман Цимбалюк проработал в России много лет, но стал широко известен после 2014 года, благодаря вопросам президенту России Владимиру Путину – в частности, о российских военнослужащих на Донбассе и судьбе украинских политзаключенных. Последняя подобная пресс-конференция состоялась 20 декабря 2018 года.

Ведущая Радио Крым.Реалии Катерина Некречая беседует с Романом Цимбалюком о современной России, ее власти и гражданах.

– Роман, вы согласны, что слава пришла к вам именно после того самого вопроса Владимиру Путину в 2014 году?

– Наверное, узнаваемость такая стала именно после этого случая. Наше агентство открыло корпункт в Москве в сентябре 2008 года, и с тех пор я больше времени провожу в России, чем в Украине. По сути, война и то, что произошло между Украиной и Россией, открыли очень много имен в нашей стране – это и военные, и волонтеры, и политики. Очевидно, что, когда государство переживает такое испытание, нечто подобное происходит. Я работал в Москве достаточно долго, а в 2014 году любой украинский журналист и гражданин, мне кажется, сделал бы то же самое, что и я.

– Как вы чувствуете себя среди десятков российских журналистов, которые часто открыто выражают недовольство вашими вопросами?

– Я стараюсь не обращать на это внимания. Я украинский журналист и задаю вопросы, интересующие украинское общество. Называю вещи своими именами: аннексию надо называть аннексией, если мы говорим о Крыме, и оккупацию называть оккупацией, если мы говорим о Донбассе.

– Есть ли разница между Россией до и после 2014 года?

– Разница колоссальная. Россия изменилась внутри. Если до 2014-го в этой стране было хоть какое-то альтернативное мнение, которое излагали представители так называемой несистемной оппозиции, то сейчас ничего не осталось. Есть только одна точка зрения, Россия равна Кремлю, а остальные – это враги: внутренние национал-предатели и внешние в лице США, НАТО и Украины. Россия готова к самым агрессивным действиям по отношению к нам. Ведь свой последний вопрос на пресс-конференции 20 декабря я так и сформулировал для Владимира Путина: ведь он вроде с НАТО воевать собрался, а стреляют-то в граждан Украины, имея в виду последний инцидент в нейтральных водах Черного моря.

– Вот как звучал вопрос Романа:

«Владимир Владимирович, я хотел спросить: а сколько вы тратите денег на оккупированный Донбасс? Там же нищета под вашим руководством, а люди превратились в рабов России, если называть вещи своими именами. Вот вы боитесь ядерной войны и одновременно к войне с НАТО готовитесь, а, по сути, стреляете в граждан Украины. Это же вы как верховный главнокомандующий отдали приказ стрелять по морякам. И вот у меня вопрос: каковы условия обмена?.. Условия обмена украинских политзаключенных и украинских военнослужащих. Вам же нужны граждане России или нет? И если можно, по выборам. Вы анализируете постоянно рейтинги, и складывается впечатление, что вы вмешиваетесь тем самым в избирательный процесс, как когда-то делали в Соединенных Штатах. Не кажется ли вам, что может так получиться, что прямого диалога между президентами Украины и России не будет до того момента, пока вы не поменяете место работы. Спасибо».

– Путин выделяет вас среди остальных журналистов?

– За предыдущие годы он меня запомнил в лицо, но, поверьте, это ничего не значит. Кстати, я не единственный украинский журналист, работающий в Москве, – например, съемочная группа ТРК «Украина» находится здесь, и они снимают прекрасные, интересные для страны сюжеты. На последней пресс-конференции я частично услышал ответы на свои вопросы. Владимир Путин сказал очень важную вещь: вне зависимости от персоналий вот этот тренд двусторонних отношений сохранится, если слово «отношения» в принципе применимо к данной ситуации. Уйдет он, не уйдет, а агрессия России продолжится. Мне кажется, это очень важно, потому что у нас тут любят говорить, мол, это Путин все затеял, он такой плохой, а после него все станет хорошо. Он сказал, что ничего не изменится.

– Некоторым кажется, что Владимир Путин стареет и теряет хватку на пресс-конференциях. Как вы считаете?

– Мое субъективное мнение: застать врасплох его не удастся. Многие говорят, что спросить надо было как-то по-другому, и тогда якобы сказал бы всю правду. Путин – опытный оратор, говорит он четко и слаженно. Но мне кажется, что он в принципе устал от украинской темы. Когда он произносит фамилии кандидатов на президентских выборах, становится ясно, что в украинскую политику он погружен очень и очень глубоко. Однако что-то мне подсказывает, что после того, что Россия натворила на Донбассе, после военных преступлений рассчитывать, что к власти в Украине придет кто-то «вменяемый» для Кремля, пророссийский президент, смешно.

– Вот как звучал комментарий Владимира Путина относительно «провокации Украины»​, как это называют в Кремле, в Керченском проливе:

«Зачем нужно нашим украинским партнерам такое развитие событий? Понятно, там выборы, и нужно обострять для того, чтобы поднять рейтинг одного из претендентов на пост президента, я имею в виду действующего президента, действующей власти. Ну, это плохо, это в конечном итоге во вред интересам своего народа и своего государства. Хотя можно без всяких провокаций двигаться спокойно, как и было до сих пор. Удалась она или не удалась, с точки зрения повышения рейтинга – может быть. Потому что рейтинг у Петра Алексеевича вроде подрос немножко, он теперь с пятой позиции переместился где-то на вторую-третью, там колебания, по-моему, происходят в районе 12 процентов. У Юлии Владимировны, по-моему, 20 и больше, уже 20 с лишним, а все остальные, Зеленский, по-моему, потом Бойко и Порошенко, у них в районе 12 процентов. В этом смысле – да, он, наверное, свою задачу выполнил. За счет интересов страны, я считаю. Это плохой способ поднятия рейтинга».

– Действительно, обширные знания про украинскую политику у российского президента.

– Просто вся энергия российской пропаганды направлена на то, чтобы ни в коем случае не обсуждать внутренние российские проблемы. Крымские фанаты «русского мира» – есть же их какой-то процент – наверное, удивлены: как это так – после аннексии так много говорили о Крыме, чуть ли это не центр России, а через какое-то время раз и забыли? Но о российской провинции, оккупированной или нет, российское телевидение вспоминает только в двух случаях: если там какое-то ужасное чрезвычайное происшествие вроде массового убийства в Керчи, или если туда приезжает Владимир Путин.

– Вы также иногда участвуете в российских политических ток-шоу. Учитывая то, как там принято вести дискуссии, зачем это делать?

– Иногда есть ощущение, что ты сделал что-то правильное, сходив на эту программу – это даже видно по вырезкам в Ютубе, когда некоторые набирают миллионы просмотров. Я очень удивлен этому. С другой стороны, иногда такое впечатление, что тебя измазали нечистотами. Я тоже задаюсь вопросом, правильно ли я делаю, что участвую. Я думаю, это личное дело каждого. Но факт остается фактом: этот контент потребляют люди в первую очередь на оккупированных территориях. С этой точки зрения смысл, наверное, есть. После некоторых таких эфиров очень много откликов в соцсетях – ты понимаешь, что тебя слышат. Начинают писать из Донецка или из Крыма: на самом деле вот так обстоят дела, вы правильно здесь сказали, а вот это лучше добавьте в следующий раз. Но для меня вопрос участия все равно остается дискуссионным, и ключевое тут – позиция агентства УНИАН и главного редактора.

– Все эти политики и эксперты в ток-шоу, которые публично высказывают свою приверженность президенту Путину и одобряют действия России в отношении Украины, – они действительно так думают? Или они, что называется, «при исполнении»?

– Я больше склоняюсь ко второму варианту. Дело в том, что человек, который посмеет высказать вслух собственное мнение, отличное от генеральной линии, вылетит с работы и не будет иметь никаких шансов в России. Мне можно говорить такие вещи, потому что я официальный враг. Если нечто подобное скажет россиянин, он станет предателем, а предатели снисхождения не заслуживают. С врагами – как пойдет.

– Но действует ли на россиян, по-вашему, эта пропагандистская машина?

– Российская пропаганда эффективна и беспощадна для сознания российского обывателя. Я не просто так в начале говорил о том, что пропала какая-либо оппозиция в этой стране, даже общественная. По поводу Украины большинство россиян ответят то же самое, что и по отношению к оккупированному Крыму: что вопрос возвращения страны в состав России неизбежен, что это какая-то историческая ошибка и так далее. Не только «Крым наш», но и «Украина наша». Вот это надо понимать – что они готовы к таким действиям. Если завтра будет отдан приказ, причем не «зеленым человечкам», как в 2014 году, а российским военным, то в российском обществе возражать никто не будет. Марши мира, как в 2014 году, проводить здесь тоже некому. Просто хотелось бы, чтобы украинцы не жили в иллюзиях, в особенности учитывая избирательную кампанию некоторых политиков на базе компромисса или мира с Россией.

– То есть, как говорится, холодильник пока не победил телевизор?

– У нас любят рассуждать по этой формуле. На самом деле никакой борьбы нет: телевизор и холодильник не пересекаются, здесь нет причинно-следственных связей. Нет понимания, что санкции, положение России на международной арене, падение рубля и так далее, связаны с агрессией России против Украины. Все это пытаются заменить термином «русофобия» и делают такие круглые, искренние, непонимающие глаза: «Как же так, нас почему-то не любят». Ты им говоришь: «Ребята, вы тоже молодцы – приезжаете на танках в другую страну!» – а они отвечают: «Ну мы же ждали, что вы с цветами нас будете встречать». Российский медведь не наелся.

Катерина Некречая