На Западе все чаще говорят о том, что военные поражения России заставят Владимира Путина отказаться от продолжения агрессии против Украины и пойти на переговоры с Киевом. Однако заявление пресс-секретаря президента России Дмитрия Пескова о том, что уничтожение украинской гражданской инфраструктуры — следствие отказа украинской стороны от переговоров, неплохо иллюстрирует, как такие переговоры себе представляют в Кремле.
ПРИНУДИТЬ К КАПИТУЛЯЦИИ
Если бы Путин на самом деле хотел реального соглашения, а не капитуляции Украины, он не считал бы возможным действовать как главарь террористической организации, который пытается взять в заложники миллионы людей. Но уничтожение гражданской инфраструктуры — это прежде всего попытка заставить Украину капитулировать. Не мытьем, так катаньем. Не получается победить на поле боя, приходится уступать уже захваченные территории — что ж, в этом случае остается только надеяться на уничтожение инфраструктуры. На то, что украинское руководство вынуждено будет уступить перед перспективой голода, холода и болезней. Операция «Освобождение от нацистов» продолжается.
Именно поэтому понятно, что ожидать от российского президента конструктивного подхода к любому переговорному процессу, стремления к окончанию войны тоже не стоит. Путин заинтересован в капитуляции Украины. Да, возможно, в новой ситуации могут быть ограничены амбиции капитуляции и российский президент не станет претендовать — пока что — на всю территорию Украины. Но он будет требовать по крайней мере признания российского суверенитета над Крымом и еще четырьмя украинскими регионами, которые аннексированы Москвой.
Со стороны этот подход может показаться безумием. Но это безумие и есть настоящий политический мир Владимира Путина. Политик, который руководит государством в момент его военного поражения, должен быть озабочен прежде всего тем, как выйти из войны с наименьшими потерями. Но это с логической точки зрения, с точки зрения реальности и ответственного подхода к будущему. У Путина все может быть совершенно иначе. Российский президент может считать, что наконец-то нашел правильный подход к войне, что российские ракеты и иранские дроны могут быть куда более эффективными, чем его армия. Он не хочет больше воевать с солдатами. Он хочет воевать с женщинами и детьми.
Именно поэтому исход войны сейчас зависит не только от побед армии, но и от возможностей сохранить стабильность в тылу. От поставок западных вооружений и систем противовоздушной обороны. От героической работы украинских энергетиков, которые буквально каждые несколько дней вынуждены чинить и восстанавливать оборудование, поврежденное российскими атаками. Теперь именно энергетики — «боги войны».
И да, вполне возможно, что рано или поздно такие консультации перерастут в те самые «публичные» переговоры, о которых говорит украинский президент Владимир Зеленский. Но успех этих переговоров будет зависеть прежде всего от понимания Путиным того, что он не заставит Украину сдаться. И от готовности Соединенных Штатов и всего Запада обеспечить гарантии того, что война не повторится и границы Украины не будут нарушены новым вторжением.
Проще говоря, никому нельзя поддаваться на шантаж.
