Танец — искусство, которое я ощущаю в любое мгновение моей жизни, которое я ощущаю в себе как изначальный элемент моего существа.
С. Лифарь
В плеяде выдающихся театральных деятелей 'XX века имя Сергея Лнфаря, или Сержа Лифаря, как называли известного балетного танцовщика, хореографа и балетмейстера его ученики, колеги и друзья, занимает особое место. Преодолев все испытания на нелегком тернистом пути к вершине балетного Олимпа, молодой танцовщик из Киева покорил своим талантом и мастерством весь мир. Однако, на родине, в Украине, в силу разных политических и идеологических причин на протяжении многих десятилетий о творчестве нашего земляка мало что было известно. Сергей Михайлович Лифарь родился 2 апреля 1904 г. в Киеве, в зажиточной дворянской семье. Отец — Михаил, служил канцелярским чиновником в Департаменте водного и лесного хозяйства, мать — София, дочь крупного землевладельца, была набожной женщиной и занималась воспитанием четырех детей — дочери Евгении и сыновей Василия, Сергея и Леонида. По„ происхождению Лифари были украинцами. В семье с давних времен пересказывались легенды о том, как их предки пришли на украинские земли, гордились героическими подвигами прадедов — запорожских казаков. Среди семейных реликвий хранились старинные казацкие грамоты, которые давались Лифарям кошевыми атаманами Запорожской Сечи.
В Киеве Лифари жили в собственном доме на улице Тарасовской, неподалеку от Ботанического сада. Праздники и каникулы проводили в родовом имении на Каневщине. Там, играя с крестьянскими детьми, маленький Сережа приобщался к украинской культуре, участвовал в сельских праздниках и народных гуляниях. На всю жизнь он запомнил свой первый театр в имении деда и огромное впечатление от любительских юмористических спектаклей, в которых участвовали крестьяне-артисты.
В школу Сергей пошел в 1911 г., когда ему исполнилось шесть лет. Через два года поступил в Первую Императорскую Александровскую гимназию, однако он с радостью поменял бы свой новенький мундир гимназиста на военную форму Петербургского кадетского корпуса. Очень хотел продолжить семейную традицию, ведь в семье уже было двенадцать военных и он мог стать тринадцатым. К сожалению, в корпус принимали с десяти лет, а Сергею было Только девять.
Когда в 1914 г. началась Первая мировая война, он, как и большинство ровесников, мечтал о героических военных подвигах. Лифарь вспоминал случай, когда вместе с братом они спланировали побег на фронт. Готовились очень тщательно: в небольшом тайнике хранили скромный «провиант» — сухари, консервы, а также финские ножи. В один прекрасный день братья таки сбежали на вокзал, спрятались в товарном вагоне и стали ждать отправления поезда. Но «заговор» был раскрыт, и беглецов отправили домой.
Осенью 1914 г. Сергей перешел в Восьмую мужскую гимназию и одновременно занимался в Киевской консерватории. Вначале учился игре на скрипке в классе профессора Воячека, позже — на рояле. Но больше всего ему нравилось петь. У Сергея был великолепный альт, и мать привела сына в церковный хор Святой Софии.
С приближением фронта к Киеву гимназию, где учился Сергей, переоборудовали под госпиталь, учеников оставляли после уроков помогать больным и раненым.
Февральские события 1917 г. отозвались и в Киеве, который стал ареной борьбы между разными политическими силами. Власть в городе менялась много раз. Приход каждой сопровождался разрывами снарядов, грабежом, арестами и расстрелами населения. Эти смутные времена затронули каждую семью, в том числе и Лифарей.
В августе 1919 г., перед самым отступлением большевиков, учеников гимназии, где учился Сергей, «мобилизировали» для рытья окопов и траншей на подступах к станции Дарница. Лифарь вспоминал, что работать приходилось под штыками большевиков и грохот артиллерийской канонады.
После вступления в город добровольческих сил из старшеклассников была сформирована так называемая «милиция соколов», которая принимала участие в обеспечении порядка, патрулировании и охране арсеналов. У «соколов» была своя форма, Сергей очень гордился ею. Во время наступления большевиков «соколы» даже участвовали в боях И несли боевые потери. Сергей сам несколько раз находился на волосок от смерти.
Как-то один из снарядов разорвался рядом, ранив его в руку. От сильной боли юноша потерял сознание и чуть было не попал в плен. Жизнь спас брат, который затащил его в подъезд дома возле Софиевской площади, где жила в то время семья. Лечили Сергея дома, через несколько месяцев он поправился, но на всю жизнь остались несколько швов и шрам от ранения.
Опасаясь разоблачения их связи с «белыми» и чтобы прокормить семью, отец со старшими сыновьями, переодевшись в крестьянскую одежду, были вынуждены заняться вырубкой деревьев и корчеванием пней в окрестных лесах. Потом по селам обменивали дрова на еду. Раз в неделю Сергей отправлялся в Киев, чтобы увидеться с родными и передать продукты. Узнав, что их никто не разыскивает, Лифари вернулись домой.
Через некоторое время Сергея призвали в армию и зачислили в Школу красных командиров («краскомов»). После семидневной политической подготовки и экзамена Лифаря, учитывая его гимназическое образование, назначили командиром роты.
Однажды новоиспеченный командир случайно попал в студию известной балерины Брониславы Нижинской. В воспоминаниях он писал, что с этого мгновения для него открылся новый волшебный мир — мир красоты и грации. На фоне тогдашних революционных событий это стало настоящим открытием. «Я нашел свою возлюбленную, я полюбил её, только её одну, все вокруг уже не существовало, померкло перед этой великой радостью любви, — и чувствовал, что всегда желал этой любви, этой возлюбленной — танца, танца — музыки, танца — любви».
В то роковое мгновение мир будто перевернулся для него. С первой минуты он понял, что обязательно будет танцевать и даже стал уже считать себя учеником Нижинской... Но — получил отказ. И все же Лифарь не оставлял надежды стать танцовщиком.
Кроме собственной студии, Нижинская преподавала также в Киевском экспериментальном театре — «Центростудии». Лифарь делает еще одну попытку, но опять получает отказ. При отборе учеников Нижинская не обнаружила у него никаких балетных задатков и поставила диагноз — «горб». Лишь с третьей попытки, пройдя медицинский осмотр, со справкой на руках, он выполнил класс и был зачислен.
Неприятие большевизма ускорило отъезд Б. Нижинской из Киева. Она приняла предложение знаменитого театрального мецената Сергея Дягилева, открывшего миру А. Павлову и В. Нижинского, работать в его труппе. Одержимый балетом, Лифарь решил заниматься самостоятельно. Он нанял небольшую студию с большим зеркалом и роялем, пригласил аккомпаниатора и занимался с утра до ночи. Освоив основы классического танца, продолжал самостоятельно отрабатывать каждое движение и жест. На 15 месяцев он превратился в затворника. Это было время духовного познания, самоутверждения, формирования личности. Он увлекся литературой, перечитывал русских класиков, которых словно заново открыл для себя. По-новому воспринял творчество А. Пушкина, которое с той поры заняло особое место в его сердце.
Через некоторое время Б. Нижинская прислала в свою бывшую студию телеграмму, в которой попросила направить в Париж пять лучших учеников для пополнения всемирно известной дягилевской труппы «Русские балеты». Эта новость ошеломила Сергея — он решил во что бы то ни стало воспользоваться шансом.
Все границы СССР были закрыты и любая попытка пересечь их без специального разрешения нещадно каралась. Но Лифарь решил рискнуть. Попрощавшись с матерью, которую больше никогда в жизни не увидел, он оставил родной город. В конце 1922 г. Сергей тайно, с большой опасностью для себя пересек границу и добрался до Парижа.
Карьера танцовщика могла закончиться не начавшись, так как свой первый экзамен на профессионализм он провалил. Но Дягилев дал ему второй шанс: на повторном экзамене Лифарь показал себя намного лучше и тотчас был принят в труппу.
С первых дней он окунулся в работу. Занимался с невероятным упорством, стараясь постичь все тонкости балетного искусства. Довелось преодолеть много испытаний — чувство одиночества, адаптацию к условиям чужой для него страны без знания языка, трудное вхождение в коллектив.
Но мастерство Лифаря возрастало с каждым днем. Природное изящество и бесспорный талант были отмечены С. Дягилевым, и вскоре, 17 апреля 1923 г., состоялся первый выход Сергея на большую сцену. Премьерным спектаклем стал балет «Свадьба Авроры», где он выступил в кордебалете. «Я так боялся выходить на сцену, что полностью оцепенел и не в состоянии был шагу ступить... Как только я оказался на сцене, странное чувство родилось во мне и меня точно подменили, словно я стал другим, не собой, а легким, волнующе героическим», — написал он позже о своем дебюте. А свою первую роль Сергей получил в декабре 1923 г. — роль умирающего раба в балете Н. Римского-Корсакова «Шехерезада».
Разглядев в Лифаре талантливого танцовщика, С. Дягилев летом 1924 г., направил его на учебу к известному итальянскому балетмейстеру и педагогу Э. Чекетти в Турин. Стареющий мэтр помог молодому ученику овладеть лучшими традициями классического балетного искусства.
Первый успех и признание публики принесла Лифарю роль Борея в балете «Зефир и Флора», премьера которого состоялась 28 апреля 1925т. На репетиции Лифарь получил серьезную травму — вывих обеих ступней, но это не помешало ему выступить, хотя одна нога была в лубке и за время спектакля ему трижды вправляли вывих.
Со временем Лифарь стал ведущим артистом и получил право исполнять главные партии в лучших балетах труппы. Жестами и движениями он мог на сцене воспроизвести любое чувство, а его страстный танец не оставлял равнодушным ни одного зрителя. В труппе «Русские балеты» к нему пришли настоящие успех и слава.
Вершиной творчества С. Лифаря того периода стал балет «Аполлон-Мусагет». Это классическое произведение на основе известного греческого мифа было написано композитором И. Стравинским специально для С. Лифаря в 1926 г. Аполлон-Мусагет — предводитель муз, каждой из которых (а их, согласно мифу, девять) он навевает её искусство. По замыслу автора, в балете представлены только три музы, олицетворяющие хореографическое искусство. После премьеры (12 июня 1928 г.) растроганный виртуозным танцем Лифаря, автор музыки подарил ему клавир с надписью «Волшебному Аполлону Сергею Лифарю с любовью от автора». Такие же чувства переполняли С. Дягилева, который, восторгаясь исполнением Лифаря, упал перед ним на колени и, поцеловав ногу, сказал: «Запомни, Сережа, на всю жизнь сегодняшний день: во второй раз я целую ногу танцовщику, — до тебя я поцеловал ногу Нижинского после «Spectre de la Rose».
В 1929 г. умер Сергей Дягилев — человек, очень много сделавший для становления Лифаря как артиста и занимавший в его жизни особое место. Дягилев руководил эстетическим воспитанием молодого танцовщика, заботился о нем, помогал «создавать себя». В трудный период заменил ему родных и стал самым близким, дорогим человеком. Память о нем сохранилась в сердце танцовщика на всю жизнь. После смерти Дягилева труппа «Русские балеты» распалась. В том же году Лифарь перешел в парижскую Гранд-Опера и сразу стал ведущим артистом.
Пребывая в зените славы, он не прекращал ежедневной кропотливой работы, не пропустил ни одной репетиции или спектакля. Лифарь танцевал преимущественно в собственных постановках, которые выстраивались вокруг его партии. Ему нравилось воплощать на сцене героические и характерные образы. Он был и Александром Великим, и Прометеем, и Дон Жуаном. Постановки Лифаря всегда собирали полные залы, на которые приходил весь парижский бомонд. Не было журнала или газеты, в которых не появлялись бы ежедневно упоминание о нем или его фотография.
В Гранд-Опера Лифарь осуществил первую попытку хореографической постановки. Ею стал балет «Творение Прометея» на музыку Л. Ван Бетховена. Хореографией должен был заниматься Джорж Баланчин, но из-за болезни не смог, пришлось этим занялся Лифарю. На премьеру 30 декабря 1929 г. публика шла в ожидании полного провала, поскольку не видела в нем хореографа, но этого не случилось. Сам Лифарь так высказался о своем дебюте: «Этот успех означал мое второе после «Русских балетов» рождение».
Работая в Гранд-Опера, он осуществил впоследствии целый ряд хореографических постановок: «На Днепре» (1932 г.), «Икар» (1935 г.), «Александр Великий» (1937 г.), «Давид-триумфатор»'(1937 г.), «Жоан из Царисы» (1942 г.), «Болеро» (1944 г.), «Рыцарь и девушка» (1947 г.) и др.
Самой яркой работой художника была постановка балета «Икар». Лифарю всегда нравилась греческая мифология, и в 1932 г., будучи в Греции, он снова увлекся античной культурой. В воображении сразу возникли образы мифических героев Икара, Дедала и др. Вдохновленный их отвагой, бесстрашием и желанием стать ближе к солнцу и богам, Лифарь задумал поставить абсолютно новый и необычный балет. Это должен был быть балет без музыки, который сломал бы традиционное представление о том, что танец неразрывно связан с классической музыкой. Он отказался от оркестра, заменив его ударными установками, которые создавали особый ритм для танца. Появление «Икара» стало настоящим взрывом в балетном мире и заставило современников пересмотреть отношение к этому виду искусства.
Сергей Лифарь вошел в историю балета не только как танцовщик и хореограф, но и как реформатор. Он приложил максимум усилий, чтобы вывести балет на один уровень с другими видами искусства, вдохнул в него новую жизнь и придал особые, неповторимые черты. До его прихода в Гранд Онера балет исполнял лишь вспомогательные функции в финальных актах онеры. Лифарь изменил это положение и закрепил в театральной среде.
В первую очередь он очистил Гранд-Опера от так называемых «завсегдатаев», которые бесцеремонно вели себя в театре, пренебрегая всеми нормами поведения. По распоряжению Лифаря в зале и ложах стали гасить лампы, чтобы свет не мешал зрителю созерцать действие. Восстановил и уравнял в правах мужской танец. Если раньше мужчины фактически отсутствовали в кордебалете, Лифарь пополнил труппу молодыми талантливыми танцовщиками.
Главным новаторством стало появление в Гранд-Опера так называемых «балетных сред» — когда один день в неделю отдавался исключительно балетным постановкам. Вначале ставились небольшие одноактные балеты, но когда начались аншлаги, руководство театра согласилось на постановку многоактных спектаклей. Благодаря авантюризму и настойчивости Лифаря, Париж, кроме звания столицы мировой моды, обрел еще и славу столицы балета.
Создавая новый французский театр, он не жалел ни сил, ни здоровья, ни денег. Ему так и не удалось приобрести собственную квартиру, поэтому жить приходилось преимущественно «в гостиницах. Большую часть заработанных денег Лифарь тратил на постановку новых балетов: сам оплачивал музыку к ним, услуги концертмейстера, даже печатание театральных программок.
В годы Второй мировой войны, когда Франция была оккупирована нацистами, Лифарь, единственный из руководства театра, не оставил Париж. По просьбе коллектива он возглавил Гранд-Опера и спас её от разорения. Потом он говорил, что Франция стала для него второй родиной и возглавить её наибольшее культурное достояние в тяжелый период было его обязанностью. Благодаря Лифарю, Гранд-Опера ни на день не прекращал работу.
Деятельность Лифаря в годы оккупации Франции оценивалась неоднозначно. Так, его обвинили в сотрудничестве з нацистами. Сам же Лифарь, опровергая обвинения, приводил такой факт: во время визита Геринга он отказался подарить по его просьбе портрет Вагнера (любимого композитора Гитлера) работы Ренуара, сказав, что национальное достояние должно остаться во Франции. Однако в 1944 году, опираясь на непроверенные данные, движение Сопротивления вынесло Лифарю смертный приговор, после чего он вынужден был на некоторое время оставить страну. Только после войны Национальный комитет по вопросам чистки доказал его непричастность к связям с нацистами и снял обвинения.
Будучи в изгнании (1944-1947 гг.), Лифарь некоторое время жил в Монако, где стал соучредителем труппы «Новый балет Монте-Карло». Вслед за ним в коллектив перешло много ведущих танцовщиков из Гранд Опера. В этот период он осуществил много балетных постановок, среди которых: «Шота Руставели» (1946 г.), «Сказки Гофмана» (1946 г.), «В честь принца Монакского» (1946 г.), «Dramma per musica» (1946 г.), «Орфей» (1946 г.), «Пигмалион» (1947 г.), «Натеус» (1947 г.) и др.
Особый успех имел спектакль «Шота Руставели», премьера которого состоялась 5 мая 1946 г. Балет, поставленный по мотивам шедевра грузинской литературы XII в. «Витязь в тигровой шкуре», был любимым произведением И. Сталина, поэтому Лифарь надеялся поехать на гастроли в Советский Союз.
В 1947 г. маэстро вернулся в Гранд-Опера, где с триумфальным успехом прошли премьеры балетов «Миражи» (1947 г.), «Федра» (1950 г.), «Странствущий рыцарь» (1950 г.), «Белоснежка» (1951 г.), «Фантастическая свадьба» (1955 г.) и др.
К 25-летию творческой деяльности (1955 г.) его первого среди балетных танцовщиков удостоили высшей награды, своеобразного «балетного Оскара» - «Золотой балетной туфельки».
Круг интересов С. Лифаря был очень разнообразным. Кроме балета, он интересовался искусством и коллекционированием русских древностей, поддерживал тесные связи с русской эмиграцией, помогал возвращению в СССР исторических памяток, вывезенных в 1920-е годы.Часть гонораров Лифарь тратил на приобретение уникальных раритетов, коих множество находилось у русской аристократии. В его коллекции были уникальные книги, напечатанные первопечатником Иваном Федоровым (единственный экземпляр «Азбуки» хранится в библиотеке Гарвардского университета в США), первые издания Ломоносова, Лермонтова, Тургенева, Гоголя, Достоевского, Пушкина и прочих классиков.
Особое место в его коллекции занимали вещи, связанные с А. Пушкиным: письма Н. Гончаровой, печать и паспорт («подорожная») Пушкина, его автограф, портрет-миниатюра работы художника В. Тропинина и предисловие к «Путешествию в Арзрум». К сожалению, в последние годы жизни из-за ухудшения материального положения он был вынужден часть коллекции распродать.
Увлечение творчеством великого поэта повлияло на начало литературной деяльности самого Лифаря. На протяжении жизни он написал много предисловий к известным произведениям А. Пушкина («Путешествие в Арзрум», «Евгений Онегин» и др.), а в 1966 г. вышла его книга «Моя зарубежная Пушкиниана».
Лифарь был автором многих статей и книг по истории и теории танца. Он опубликовал также несколько автобиографических трудов: «Страдные годы» (1935 г.), «Мой путь к хореотворчеству» (1938 г.), «С Дягилевым» (1939 г.) и «Мемуары Икара» (посмертное издание 1995 г.).
Мечта посетить родину никогда не оставляла Лифаря. Его первые попытки наладить отношения с Советским Союзом относятся к 1950-м годам. В 1958 г. труппа Гранд-Опера получила предложение поехать на гастроли в СССР. Лифарь, постановщик 11 из 13 балетов, которые вывозились на гастроли, также собирался в Москву, но в аэропорту узнал, что советский посол отказал ему в визе. Лифарь усмотрел в этом происки дирекции театра и уволился из Гранд-Опера. Оставил театр, которому отдал 30 лет своей жизни, и отказался от работы в других театрах. Лишь на короткий срок, в 1962-1963 и 1977 гг., он возвращался в Гранд-Опера на должность главного балетмейстера.
Исполнить давнюю мечту Лифарю удалось только в 1961 г., туристом. Он побывал в Москве, Тбилиси и родном Киеве, где посетил могилу родителей на Байковом кладбище.
«После танца моим последним прибежищем стала живопись», — так высказался он о своем последнем увлечении. Этому содействовало и знакомство с известными художниками, в частности П. Пикассо, с которым Лифарь водил дружбу на протяжении многих лет. Занятие балетом отразилось и на тематике его работ. При помощи красок Лифарь пытался изобразить на полотне пластику движений, цвета, ритмов танца. Он никогда не считал себя художником и в шутку представлялся «рисующим хореографом». Первая персональная выставка прошла в Париже в 1972 г., потом — в других городах Франции, Италии и Монако. Лифарь отмечал, что прибыль от занятий живописью была намного большей, чем от балетов.
Оставив артистическую карьеру, С. Лифарь погрузился в общественную и педагогическую деятельность. В 1947 г. основал Институт хореографии в Париже, а с ІУ55 г. преподавал курс истории и теории танца в Сорбонне. Один из немногих, он создал и разработал свой стиль в хореографии, который и теперь носит его имя — «стиль Лифаря». Стал также основоположником науки о хореографии — хореологии. За 26 лет преподавательской работы он воспитал три поколения танцовщиков Гранд-Опера, 11 звезд французского балета.
Его ученица Иветт Шовире так рассказывала о своем учителе: «Маэстро обладал редкостным даром сочинять великолепные адажио и вариации, которые в техническом и художественном планах возвышали и усиливали индивидуальность каждого артиста. Я многому научилась, наблюдая за ним и исполняя его произведения... Маэстро остается великим хореографом, творцом целой прославленной эпохи французского балета».
В 1981 г. Лифарь переехал в Швейцарию. Городу Лозанна он подарил часть своей коллекции, на основе которой еще при жизни артиста был создан музей.
В последние годы он тяжело болел. В день смерти, 15 декабря 1986 г., оставил прощальную записку: «Прощай, жизнь, прощай Лиллан, мой ангел. Прощайте, друзья, прощай, красота и природа. Спасибо, Рауль».
Вклад Сергея Лифаря в развитие мирового искусства очень весом. Он поставил и обновил более 200 балетов, определил новый стиль танца, вознес французский балет на мировую вершину. С его смертью завершился це-лый период в балетном искусстве.
Великий танцовщик завещал похоронить себя на русском кладбище Сент Женевьев де Буа, рядом с друзьями. На надгробии Маэстро высечена простая фраза: «Сергей Лифарь из Киева». Связь с родным городом он не хотел разрывать даже после смерти. Ему неоднократно предлагали французское гражданство, но всю свою эмигрантскую жизнь он так и прожил с нансеновским паспортом, оставшись навсегда киевлянином.
