Я когда-то писал: "Все! Все!", писал я. "Чайник выкипел, газ кончился. Коты разбежались. Все!" - писал я. Полное одиночество! И оно наступило. Разговор с другом шестьдесят рублей минута. Прочесть ему крохотный отрывок - триста рублей. Услышать его вздох - девяносто. Узнать, что ничего не вышло - сто двадцать... пятьсот десять, - чтоб в этом убедиться.
Раньше неудача - двести грамм по рубль восемьдесят и бутерброд: килька с яйцом на белом хлебе - сорок копеек. Сейчас пятьсот десять плюс триста без выпивки. Восемьсот рублей за то, что ничего не вышло? Рынок!.. Это рынок. Полное одиночество продавца ненужных вещей.
По местному разговаривать не с кем. Наторгуешь своим телом и снова выходишь на связь. О рекомендациях разговора нет. Кто там что успевает? Одно замечание по языку - это четыре обеда в хорошем кафе. Если переписываться, ты узнаешь, что эту проблему стоит копнуть, когда уже ни этой проблемы, ни этого правительства, ни этого народа в помине нет.
Он оттуда звонит молнией, называет свой новый номер и бросает трубку, как кусок раскаленного угля. Он вообще мыслит шекелями, а говорит за рубли. За рубли он говорит очень охотно... Он говорит даже после того, как вы положили трубку. А для телефонной станции не имеет значения, кто разговор закончил, ей важно, кто продолжает...
"Все! - писал я. - Все!" Это литературные дела. А личные? Услышать, что она сдала на права, купила машину, заказала торт из мороженого, съела его с каким-то местным и теперь сидит, курит, обошлось в тысячу двести рублей, хотя никто ей не поверил...
Шестнадцать часов вкалывал, опоздал в гастроном, хлебной коркой обтер холодильник изнутри, чтобы услышать, что сейчас у нее ночь, но она проголодалась и жрет пудинг и бекон или, наоборот, и очень скучает, но хочет спать... В общем, нафальшивила на восемьсот двадцать рублей прямо мне на пустой желудок. "Я очень скучаю", - почему-то шептала она.
"Я нужен здесь", - твердил он. Вдвоем они набрехали на тысячу сто десять рублей. А узнавать, что она там ест, на чем спит, в каком бассейне торчит и еще платить за это дикие деньги?!
"Все! - писал я. - Все!" Такого одиночества еще не бывало. Унижаться можно, когда за это платят тебе, но унижаться и платить самому?!
"Все! - писал я. - Все!" Выставляйте счета! Ничто так не подчеркивает одиночество, как счета за телефон и свет!
Да! Если она рядом, нужно меньше света. Да!
Итак, попытки жить литературной и личной жизнью по телефону приводят к быстрому разорению, легкому помешательству и полному одиночеству торговца ненужным товаром.
- Чем вы торгуете? Стыд! Вы бы хоть их обработали. Совесть у вас есть?
- Совесть есть. Не хватает этих... А! Не хотите, не берите.
Михаил Жванецкий
