За девять лет советской оккупации в Афганистане не было ни одного теракта с использованием террористов-смертников. Минная война была, взрывы были, но смертников не было. И не потому, что это сравнительно новое явление - первый такой теракт в новейшей истории был совершен в Бейруте в 1981 году, а всего в 80-х в мире был 31 теракт с участием смертников. А потому, что истоки этого явления находятся в Москве.
Махмуд Аббас - один из лидеров палестинских террористов - защитил свою диссертацию в Институте востоковедения в 1982 году. Руководителем у него был Евгений Примаков. В архивах ПГУ КГБ СССР Махмуд Аббас числится агентом "Кротовым". Россия категорически отказывается рассекретить документы того периода, но содержание "обучения" можно оценить по участию Аббаса в террористической войне в Ливане и Палестине.
Кремль использует террористические войны для влияния на политику других государств. Сначала с помощью спецпропаганды разжигаются существующие противоречия. Потом противоречия трансформируются в поддерживаемый Кремлем вооруженный конфликт. Затем создается "народный фронт" или "народная республика", и Кремль выступает "защитником" одной из сторон конфликта, им же и спровоцированного.
Затем начинается этап "нормализации". Именно так он назван в доктрине гибридных войн в публичном докладе ГШ ВС РФ. На этом этапе Кремль пытается внедрить контролируемое им террористическое образование в политическое тело жертвы. Тот же Махмуд Аббас впоследствии стал президентом Палестинской автономии на территории Израиля. Раздает награды террористам и может развязать войну в любой момент.
После первой войны в Заливе в Кремле заговорили об асимметричном ответе. Количество терактов с использованием смертников в 90-е увеличилось втрое. Квинтэссенцией стал теракт в США 11 сентября 2001 года. Не обязательно он напрямую планировался в Кремле. Скорее стал следствием многолетней политики Кремля по взращиванию и поддержке террористических организаций для реализации политических целей.
В 1999 году в Ираке был создан ИГИЛ. На тот момент страну контролировал Саддам Хусейн, и ничего не происходило без ведома местных спецслужб - через одного выпускников профильных советских училищ. Хусейна и до этого неоднократно обвиняли в причастности к организации и финансированию международного терроризма. Со стороны Кремля в те годы курировал направление Евгений Примаков.
Методы гибридного призыва в ИГИЛ противоречили нормам ислама. В частности, касательно распространения визуального контента с изображением людей. Расследование The Washington Post в 2018 году пролило свет на этот парадокс. Гибридный призывной пункт "CyberCaliphate", выдававший себя за сторонников ИГ, в действительности оказался вч п/п 54777 Главного разведывательного управления ГШ ВС РФ.
Спецпропагандистов со знанием иностранных языков в советские годы готовили в ВИИЯ. За Ближний Восток и Центральную Азию отвечал Восточный факультет. Силу спецпропаганды мы видели в 2014 году на вполне себе русском языке. Это не новые технологии, а перенос старых наработок к своим границам. Раньше пропагандисты навязывали неграмотным декханам идеологию терроризма, а сейчас принялись за своих же граждан.
Когда в России откроются архивы и россияне ужаснутся содеянному, нужно будет не забыть расформировать институты гибридных войн. Уничтожить методички, переобучить сотрудников. Потому что сейчас награды, звания, премии и продвижение по службе для миллионов людей зависит от участия России в той, или иной войне. Если войны нет, ее необходимо развязать для оправдания своего существования.
В 1987 году Кремль организовал антиизраильскую "Женевскую конференцию по вопросу терроризма". Это стандартный прием - обвиняй жертву в том, что делаешь сам. Конференция приняла итоговый документ с описанием 11 признаков государственного терроризма, включая практики полицейского государства, разгон мирных собраний и распространение пропаганды. Современная Россия подходит под все 11 признаков.
