Директор школы был человеком очень воспитанным и интеллигентным. Когда Ольга Прокофьевна пришла к нему в кабинет и предложила перед началом разговора чаю, он, естественно, согласился. Набекрень ловко выудила из рукава двухлитровый термос, из внутреннего кармана достала фарфоровые кружки и наполнила их душистым горячим напитком...
― Присаживайтесь, ― предложила она ему и, заложив руки за спину, начала расхаживать по кабинету. Она то и дело поправляла пальцем неровно висевшие картины, выставила на одну линию кубки и подсыпала корм в клетку попугаю.
Директор от неожиданности присел в гостевое кресло, а когда вспомнил о том, что нужно было сесть в другое, там уже сидела Ольга Прокофьевна и перекладывала его бумаги в алфавитном порядке.
― Слушаю вас, ― обратилась Набекрень к мужчине и отпила из кружки.
― Видите ли, Платон ― отстающий ученик. Он совершенно нецелеустремленный, ленивый, безынициативный. Мы готовы терпеть лентяев и двоечников, но сегодня он стал участником драки! Даже хуже — он её начал!
― Ну вот, а вы говорите «безынициативный»!
Директор замялся, но потом продолжил:
― Нужно что-то решать!
― Согласна! ― сказала Набекрень и так грохнула ладонью по столу, что директор подскочил вместе со стулом.
― Видите ли, ― мялся мужчина, ― обычно мы решаем все дела с его отцом…
― А вы представьте, что его отец — я. Двадцать третьего февраля мне дарят подарки чаще, чем восьмого марта.
― Дело не в этом, ― ёрзал на стуле директор, ― обычно его отец оставлял для школы некоторое пожертвование, и мы с учителями закрывали глаза...
― Тогда я помогу вам их открыть.
― Что вы предлагаете?
― Мне нужно подумать…
― Хорошо, ― улыбнулся директор.
― В одиночестве, ― посмотрела на него исподлобья Набекрень.
― Ах да, прошу прощения, ― мужчина откланялся и вышел из кабинета.
Директор сидел в приемной рядом с секретарём около часа, пока не послышался храп, который вызвал тряску ― шесть баллов по шкале Рихтера.
Мужчина полчаса осторожно стучался в свою дверь, пока Ольга Прокофьевна не проснулась и не разрешила ему войти.
― Я сделаю пожертвование, ― сказала, наконец, Набекрень, на чьём лбу отпечатался целый атлас, на котором она уснула.
― Прекрасно! ― расцвёл директор и протянул ладонь.
Набекрень положила в неё связку ― коллекционное издание всех томов «Война и мир», которое пришпилило мужчину к полу.
― Остальную часть своей библиотеки я пришлю в течение недели. Пожертвование щедрое, но ради детей я готова пойти на любые жертвы, ― с этими словами она вышла из кабинета и закрыла его на ключ, оставив ошеломлённого директора внутри.
У начала лестницы Ольгу Прокофьевну догнал отец побитого ребенка.
― Ещё раз ваш щенок тронет моего сына, я ему уши надеру, ― ткнул пальцем в грудь Набекрень папаша, который был высок и плечист.
Идея с ушами понравилась женщине. Именно так — за ухо — она и тащила мужчину на четвёртый этаж, а потом ещё ходила по кабинетам, разыскивая школьного психолога, у которого собрались участники драки. Психолог ― молодая выпускница педагогического университета — уже два часа при помощи проективной методики пыталась выяснить обстоятельства случившегося и найти корень проблемы.
Ольга Прокофьевна, зайдя в кабинет, молча вытащила из штанов армейский ремень и, хлестнув бляхой, точно хлыстом, расширила кабинет на тридцать сантиметров, сместив одну из перегородок. У всех присутствующих резко зачесался зад и прорезалась речь. Даже психолог и отец одноклассника Платона сознались в нескольких грехах.
Оказалось, что над Платоном издевались одноклассники за то, что мальчик был нелюдим и молчалив. Он долго терпел, но сегодня была затронута тема родителей ― святая для любого ребёнка. В ответ на оскорбления чести матери Платон выбил зуб обидчику книжкой Жюля Верна, которую теперь везде таскал с собой.
― Вот видите! Он дрался нечестно, бил Жюлем Верном! ― пропищал мужчина, чьё ухо до сих пор было зажато между двумя пальцами Набекрень.
― Скажите спасибо, что я не дала ему Толкина! ― сказала Набекрень.
― Да как вы смеете! ― закричал отец.
― Это не методы! ― завопила психолог.
― Он меня ещё за руку укусил! ― орал побитый одноклассник.
― Значит так! ― рявкнула Набекрень и щелкнула ремнём в воздухе, чудом не пробив в пространстве чёрную дыру. Тишина возникла словно в вакууме. — Отныне вы — лучшие друзья! ― сказала она, глядя на двух мальчишек.
Отец одноклассника хотел было воспротивиться, но Набекрень чуть сильней сжала пальцы и тот окончательно сдался, слегка взвизгнув.
― Защищаете друг друга и помогаете во всём, а если я узнаю, что кто-то кого-то предал, я…― она щелкнула ремнём в последний раз, и тектонические плиты земли немного сдвинулись.
Все были согласны с доводами, особенно психолог, попросившая у Ольги Прокофьевны подарить ей ремень — на случай сложных ситуаций в будущем.
***
Дома Набекрень застала крутившегося у зеркала Пашу. Мужчина благоухал хорошим парфюмом, он чистил зубы и делал укладку. Завидев домработницу, он так сильно занервничал, что пришлось выжать на себя ещё половину баллончика дезодоранта и сменить трусы.
― А вы разве не у Кати на работе? ― спросил Паша заплетающимся языком.
― Там я уже навела порядок. Теперь вот думаю помочь вам, вы же на службу собираетесь?
― Да-да, на неё. Спасибо, но мне ваша помощь не потребуется, займитесь лучше….
Он посмотрел на своё отражение в зеркально чистых полах, затем зашёл в сверкающую ванную, где не было ни одного жёлтого пятна, обошёл все убранные комнаты и открыл забитый до предела холодильник.
― Сделайте мне кофе, сегодня мне понадобится много энергии — встречаюсь с инвестором, ― улыбнулся фальшиво Паша.
Набекрень откланялась и отправилась на кухню варить кофе, а Паша в этот момент прошмыгнул на улицу, где его уже ждало такси.
Машина отвезла его в другой конец города. Расплатившись, Паша вышел из авто и подошёл к двери большого трёхэтажного дома с колоннами, из окон которого лилась романтичная музыка и пахло развратными перспективами.
Он позвонил в звонок и из глубины дома послышалось звонкое женское: «Уже иду!».
Паша проверил дыхание, поправил галстук, пригладил волосы пятернёй и тут услышал позади себя голос, от которого его дезодорант снова потерял всё своё действие, а трусы потребовали очередной замены: «Ваш кофе».
Паша не хотел оборачиваться. Он думал, вернее, он надеялся, что это ему показалось, что он просто уже привык к голосу Набекрень и на самом деле никого сзади нет, но голос прозвучал снова:
― Пейте осторожно, он ещё горячий.
Паша обернулся и дрожащими руками принял кружку из рук Ольги Прокофьевны. Он поднёс её ко рту, вибрирующий фарфор бил по передним зубам, а кофе больно обжигал язык и грудь, на которую выливался.
― Я там зверобойчика добавила, для бодрости, ― расплылась в улыбке Ольга Прокофьевна, ― нравится?
Паша кивнул. В этот момент сзади него распахнулась дверь. В проёме стояла полуобнаженная девица лет двадцати.
― Дорогой! А ты чего так рано? Я ждала тебя через полчаса, ― обратилась девушка к спине Павла.
Тот, не оборачиваясь, ответил:
― Извините, я, кажется, ошибся домом.
― Что ты такое говоришь!
― Он же сказал — ошибся домом, что не ясно? ― спросила Ольга Прокофьевна, которую девушка сначала приняла за мусоровоз.
― Извините, ― испугалась девица и тотчас захлопнула дверь.
― Вас подвезти? ― спросила Набекрень у Павла.
― Вы на машине? ― еле слышно спросил мужчина.
― Нет, я на своих двух, но не переживайте, хожу быстро.
― Тогда, если можно, к дому. Инвестор, кажется заболел, раз дал мне не тот адрес, ― мужчина был бледным как луна, которая уже вышла на небосклон.
― Легко! К тому же ваша жена уже дома, она будет рада, что вы рано закончили. А ещё вы сможете отоспаться и набраться сил перед завтрашней пробежкой! ― искренне улыбалась Ольга Прокофьевна.
― Угу, ― кивнул Паша и был взят под мышку.
По пути домой он твёрдо решил избавиться от своей новой домработницы, которая уже стала проблемой всей его жизни.
