20-летний уроженец Чечни, гражданин Франции Хамзат Азимов в субботу вечером, 12 мая, напал на прохожих на улице Парижа. В 14 лет Азимов получил российский паспорт в 14 лет, в то же время стал гражданином Франции. По словам главы Чечни Рамзана Кадырова, Азимов только родился в Чечне, а «взросление, формирование его личности» происходило во Франции». О том, как правильно называть Азимова, — чеченцем, французом или россиянином, — рассуждает обозреватель RFI Гасан Гусейнов.
Теракт, совершенный в Париже молодым гражданином Франции чеченского происхождения, трудно описывать, не нарушив так или иначе правил политической корректности.
Несколько лет назад один старик, переживший и депортацию, и войну в Чечне, так описал мне результаты российско-чеченской войны, начавшейся после того, как по решению президента Ельцина российские ракетчики убили президента Джохара Дудаева.
— Русские, — сказал мне неполиткорректный старик, — убили Орла (намекнув на высокое воинское звание боевого летчика Дудаева). Когда на смену ему пришел Лев, они убили Льва (намекнув на полковника советской армии Аслана Масхадова). Потом они убили Волка. Потом — Шакала. И для чего все это? Чтобы поставить над нами таких же, как они сами, собак!
Конечно, публиковать такие слова и невозможно, и необходимо. Невозможно, потому что они разжигают страсти. Необходимо, потому что время от времени всем жителям России полезно вспоминать слова, написанные когда-то Львом Толстым и посмертно опубликованные в его романе «Хаджи Мурат». Речь шла об отношении горцев к солдатам империи, когда те только приступили в середине 19 века к завоеванию Северного Кавказа:
«Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто и не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким же естественным чувством, как чувство самосохранения.
Перед жителями стоял выбор: оставаться на местах и восстановить с страшными усилиями все с такими трудами заведенное и так легко и бессмысленно уничтоженное, ожидая всякую минуту повторения того же, или, противно религиозному закону и чувству отвращения и презрения к русским, покориться им».
Первое покорение завершил в 1944 году Сталин, депортировав поголовно чеченцев и ингушей с их родины и переименовав страну в Грозненскую область. Новым покорением, или нежеланием отпустить Чечню на свободу, занялись в 1990-х годах правители новой Российской Федерации. Результатом стало государственное образование в составе Российской Федерации, но с весьма сложной структурой.
Здесь есть люди, оставшиеся в Чечне, потому что у них нет сил и средств бежать.
Здесь есть люди, разбежавшиеся из Чечни в поисках лучшей доли по всему свету.
Здесь есть люди, которым позволили бежать — при условии, что они будут готовы исполнить тот или иной приказ за пределами Чечни.
Здесь есть люди, вставшие на путь джихада и газавата — против России как части Запада, или Севера, или того лицемерного колониального чудища, которое столетиями насиловало слабейших, чтобы выкачивать у них ресурсы, захватывать территории и потом похваляться, что дали, мол, этим дикарям свободу.
Здесь есть люди, готовые растерзать ради кремлевского хана кого угодно.
Здесь есть люди, терпеливо поджидающие момента ослабления кремлевского хана.
Кадыровская Чечня — отличное российское пугало для остального мира. Ведь Чечня — неотъемлемая часть Российской Федерации. Идеи деколонизации пока еще не близки местным так называемым элитам. А вот западные СМИ, повторяя, как попки, что, мол, теракт в Париже совершил «20-летний чеченец», поступают явно русофобски. Наша, советско-российская, политическая корректность требует при всяком именовании нашего человека подчеркивать, что тот, в первую очередь, — кто? Правильно — россиянин. Поэтому и убийца участников Бостонского марафона в Штатах, и вооруженный ножом убийца в Париже были не столько чеченцами, сколько россиянами.
Велик гнев игиловца на главных заправил современного мира, велико отчаянье от бессилия в родных стенах, велико желание громко заявить о себе и о своих правах. Вот и идут они туда, в Халифат, биться с супостатом, с Западом, с Америкой. Из Франции и из Германии, из Соединенных Штатов и из Великобритании, из России и из Грузии...
Но разве в самой России — другой принцип отбора во власть? В конце первого десятилетия свободы от совка разве Россия сама не отказалась от демократических процедур в пользу чекистской реконкисты? Разве не в России был безнаказанно убит Борис Немцов?
Разумеется, есть и еще одно обстоятельство, о котором трудно говорить с соблюдением политкорректности. Это обстоятельство — религиозное. Убийцы-ассасины действуют в строгом соответствии со своими религиозными убеждениями. Они утверждают, что их на убийство подтолкнула вера в бога. Единого и великого. Лично я не вижу ни малейшего основания не верить этим людям. Если бы их вера была послабее, а разум посильнее, вряд ли пошли бы они на убийство, завернутое в самоубийство. Здесь корень беды — как раз в вере в загробную жизнь, в воздаяние и тому подобные взаимные заверения, объединяющие верующих разных конфессий и деноминаций.
Религии, готовящие людей к правильной и спокойной смерти, когда соответствующему богу будет угодно, заслуживают всяческого сочувствия. Но религии, адепты которой имеют право сами решать, кому, когда и каким способом следует отправиться в мир иной, нуждаются в особом подходе, а их адепты — в изоляции от общества и, возможно, в специальном лечении. Постколониальные оправдания в данном случае, боюсь, теряют силу.
Есть в активности бывших советских граждан в делах так называемого «Исламского государства» и еще одно измерение, делающее эту контору интересным объектом для изучения. Какого черта, спрашивается, все эти полоумные и их помощники решили обозвать свое движение именно государством? Ведь государство, с точки зрения ислама, это сущность гораздо более низкая, чем умма — сообщество верующих мусульман. Вопросы отпадут, если мы вспомним, что и в формально светской, но в шаговой доступности все же православно-мусульманской, а местами иудейско-буддистской России, единственный культ, ради которого верующие верхо-низы этого общества с наслаждением убивают или посылают на смерть себе подобных, это культ государства. Стали бы тысячи бывших совков воевать на Донбассе, если бы не смертоносный культ Великого Русского Государства? Не уверен.
И едва ли чеченский боевик стал бы резать людей в Париже, если бы в далекой Москве в окружении Бориса Ельцина четверть века назад не было принято решение «додавить Чечню».
